Кровь на колёсах

Расих выскочил из кабинета и птицей полетел по коридору. Он ещё не мог до конца осознать, что произошло. Сразу же, только не птицей, а скорее пулей, в освободившийся кабинет влетел начальник охраны Алексей Морозов:

– Шеф, я не ослышался, случайно? Ты ему действительно решил подарить КамАЗ? Этому идиоту, КамАЗ?

– Знаешь Алексей, почему ты никогда не станешь большим человеком? Потому что ты хронически жаден. Скажи, зачем мне враг в его лице? Он и так отбарабанил за меня четыре года в колонии, и я многое бы отдал, чтобы никогда там не оказаться. Долг платежом красен. Ты знаешь, он боксёр и мог бы свободно стать чемпионом СССР, если бы не я. А теперь получается, что не я ему должен, а он мне. И должен будет по гроб жизни. А ты – КамАЗ и КамАЗ!

Уразбаев быстро переоформил машину и приступил к работе. Два рейса, сделанные им весной с ранними южными овощами и фруктами, позволили надолго забыть все финансовые проблемы.

* * *

Узнав от дежурного по РОВД о первом задержании жителя Аркалыка, ко мне в кабинет зашел начальник милиции Кунаев:

– Вы за что задержали Уразбаева? Я знаю его с детства и могу поручиться, что он ничего плохого сделать не мог. Да, у него есть судимость, но украсть КамАЗ он не мог, тем более в Набережных Челнах. Я спрашивал у его жены, и, с её слов, он ни в этом, ни в том году в Челны не ездил.

Я с интересом выслушал монолог полковника. Мне было интересно, почему он, начальник городского отдела милиции, пытается защитить этого парня. Неужели он не знает, что эта машина была приобретена им у его зятя.

– Это плохо, что вы ручаетесь за человека, в чьей личной собственности находится похищенный КамАЗ. Я бы на вашем месте не спешил с подобными заявлениями. Сейчас мои сотрудники поедут к нему на обыск. Посмотрим, что они там найдут интересного.

Он пристально посмотрел на меня, и я отчётливо видел, как его глаза наливаются кровью и ненавистью ко мне.

– Вы думаете, Виктор Николаевич, что вам кто-то из прокуратуры города санкционирует этот обыск? Даже не рассчитывайте на это! Нас, я имею в виду милицию и прокуратуру, не интересуют кражи машин в Челнах. Это ваши преступления, а не наши. А Уразбаев Расих – житель нашего города. И он не нарушал наш закон и наш Казахский Уголовный кодекс.

– Товарищ полковник! Мы с вами живем в одном государстве, которое называется Советский Союз. В этом государстве главенствуют законы СССР, а не законы Казахской ССР. Честно говоря, я предвидел подобную ситуацию и поэтому запасся ордерами на арест и постановлениями на обыск, санкционированными прокурором республики. Ведь вам, наверное, уже известно, что оперативно-следственная бригада МВД СССР работает в рамках уголовного дела, возбужденного в городе Набережные Челны, а не в городе Аркалыке. А, следовательно, мне и не нужны санкции вашей прокуратуры.

Он явно не ожидал подобного поворота дела. Его и без того узкие восточные глаза превратились в еле заметные щелочки. Он резко повернулся и молча вышел из кабинета. «Почему мне приходится всё время с кем-то ссориться, наживать себе вовсе необязательных врагов?» – подумал я, глядя на дверь, за которой скрылся начальник милиции.

О том, что я в лице Кунаева я нажил себе врага, можно было не сомневаться. Я вышел вслед за ним и заглянул в актовый зал. Увидев следователя, я отдал ему чистое постановление на обыск, в уголке которого стояла гербовая печать и подпись прокурора республики:

– Семён, вот тебе постановление. Заполнишь по месту проживания Уразбаева. А сейчас бери машину, двух оперативников и на обыск. Переверните всю квартиру, но найдите мне хоть какие-нибудь улики. Да что я учу тебя, ты и сам всё знаешь. Давай, удачи!

Через минуту машина с оперативниками мчалась к месту проживания задержанного.

* * *

Я сидел в кабинете, ожидая прибытия оперативных групп из автохозяйств города. Неожиданно вошёл один из оперативников. Я ещё не успел с ними хорошо познакомиться и не всех знал по именам и фамилиям.

– Виктор Николаевич, – начал он, – я тоже нашёл краденый КамАЗ! Он стоит в соседнем дворе.

Я быстро накинул на себя демисезонное пальто и выскочил с ним на улицу. В ста метрах от отдела милиции во дворе небольшого дома стоял КамАЗ с красной кабиной.

– Посвети мне, – сказал я и передал оперативнику свой фонарик.

Я снегом оттёр то место на раме, где должен быть выбитый на заводе номер рамы. Мои руки быстро замёрзли, и я засунул их в карманы пальто в надежде быстрее отогреть.

– Скажи, почему ты решил, что этот КамАЗ краденый? – спросил я оперативника.

Тот, немного помявшись, ответил.

– Я подходил к КамАЗу, когда водитель поднял кабину и копался в двигателе. Я записал номера, выбитые на шильдике кабины. Вот они. Он протянул мне листочек бумаги.

– Ты что, сразу не мог доложить мне, что списал номера?! Я чуть руки не отморозил, чистя эту раму, – возмутился я.

Я достал свою записную книжку и в поисках аналогичных номеров, стал листать её.

– Виктор Николаевич! Я уже проверял его по вашей схеме. Это наш КамАЗ, точно!

– Слушай! – я сделал паузу. – Извини меня, я не знаю, как тебя зовут. Ты случайно не видел, куда ушёл водитель этой машины?

– Нет, не видел! А зовут меня Агафонов Володя, я из Волгограда. Давайте я покараулю эту машину, чтобы её не перегнали куда-нибудь. Я покараулю пока, посижу в подъезде вон того дома, а там кто-нибудь заменит меня.

– Хорошо, Агафонов! Сейчас я к тебе пришлю кого-нибудь. Как увидите водителя, задерживайте его сразу.

– Всё ясно! Задержим, не беспокойтесь! – произнёс он и направился в ближайший подъезд жилого дома.

Я вернулся в кабинет и позвонил дежурному по бригаде. «Да, неплохой денёк, – подумалось мне – Уже два КамАЗа у нас. Посмотрим, что привезут другие группы».

Я достал из портфеля проверенный временем кипятильник и, налив в стакан воды, поставил его на подоконник. Через минуту вода заиграла мелкими пузырьками воздуха, которые бесшумно лопались на поверхности. Но уже минуты через две вода в стакане бурлила. Я выключил кипятильник и, достав упаковку чёрного чая, бросил щепотку в кипяток. По комнате расплывался магический аромат заваривающихся листьев. Из обжигающе горячего стакана я начал осторожно прихлёбывать.

За этим занятием меня и застал старший группы, прибывший из пригорода Аркалыка:

– Ну что, Виктор Николаевич! Нам удалось найти всего один КамАЗ, но, я думаю, это только начало! Вы знаете, у меня такое чувство, будто их кто-то предупредил о нашем приезде. Этот КамАЗ, который мы нашли, был чисто случайным. Он сегодня утром пришёл с рейса и, по всей вероятности, водителя ещё не успели предупредить.

– Погоди, погоди, – остановил я его. – Ты же проверял государственную организацию? Откуда там могут быть краденые машины?

– Всё просто, Виктор Николаевич! Я сам сломал голову, думая об этом. Просто государственная организация арендует эти машины у частников. Вот они и работают как частные лица в интересах государства. Хочу – еду, не хочу – нет. Всё зависит от рейсов. Если рейс денежный, едут частники, если нет, то едут водители на государственных машинах. Вы знаете, здесь каждый мечтает купить себе КамАЗ. У кого есть машина, считается богатым человеком. Один рейс с ранними овощами куда-нибудь в Воркуту даёт возможность потом весь год отдыхать. Вот что здесь значит «КамАЗ».

– Погоди, погоди, – опять остановил я. – Выходит, все государственные машины, согласно действующему закону, проходят ежегодное техническое обслуживание непосредственно на предприятии и их необязательно гнать для этого в ГАИ? Получается, что механик заносит их в список своей организации, идёт с этим списком в ГАИ и, поставив бутылку гаишникам, легализует все эти тёмные машины. Ты понимаешь? Ну, молодцы! Придумать такую схему! Теперь надо заставить всё руководство транспортных организаций в присутствии наших сотрудников провести инвентаризацию всего подвижного парка. Думаю, это позволит нам найти ещё много наших машин.

Я дождался прибытия других опергрупп, вечером собрал всех в актовом зале и подвёл итоги работы бригады.

Только за один день нам удалось изъять пять похищенных автомашин и задержать троих подозреваемых, причастных к кражам. Я не стал сообщать коллегам, что в подъезде соседнего дома вот уже несколько часов подряд сидит наша засада.

Кстати, эта операция успешно завершилась лишь в два часа ночи. Водитель был задержан при попытке запустить двигатель машины.

* * *

Уразбаев нервно ходил по камере. Три метра туда, три метра обратно. «Как же так произошло, что я снова влетел в криминальную историю с этими крадеными машинами? И опять, как в прошлый раз, меня подставил всё тот же немец. Действительно, бесплатный сыр только в мышеловке», – размышлял он.

Он уже в который раз вспоминал тот злополучный день, когда он в кабинете Михаила согласился взять этот КамАЗ. Конечно, с одной стороны, это помогло ему выбраться из долговой ямы, обеспечить семью. Но ништяки не шли ни в какое сравнение с повторным заключением его под стражу. «Ну, сука! Специально не сказал, что машина с кражи. Опять хотел повязать меня преступлением. Постой-ка, значит, все те машины, что они гоняли из Челнов с Морозовым, были тоже краденые? Ну, ты брат, и попал! – ужаснулся про себя Уразбаев. – Влип конкретно!»

Где-то в глубине души возникла боль за своих детей и жену. Эта боль нарастала с каждой минутой. Защемило сердце, и он опустился на пустой топчан. «Что же делать? – думал он. – Молчать и покрывать Ланге или рассказать этому Абрамову всё, что знаю об этих машинах? Надо подумать, как поступить. Если Абрамов предоставит мне какие-то гарантии, то нужно за них цепляться. А если молчать, то Абрамов, похоже, сотрёт меня в порошок. Как он правильно сказал: где колхоз, там и разруха. Ведь он прав. Если я не скажу, то скажут другие. А мне как судимому дадут больше всех, это точно. Дадут даже за то, чего и не делал».

Он поднялся с топчана и вновь стал ходить по камере. «Что делать? Как выкручиваться? Верно, говорила жена, связываться с Ланге было большой ошибкой. Она как чувствовала, хотела остановить меня, но я её не услышал. Я же хотел как лучше! А если молчать? Тогда буду чист перед мужиками и перед Михаилом. Но что будет с моей семьей?»

Он всю ночь провёл на ногах. Чем больше думал, тем больше возникало сомнений. Устав от безысходности, он прилёг. «Да, времени теперь сколько хочешь! Думай сколько влезет, все двадцать четыре часа! Ладно, посмотрим, что предложит мне Абрамов, тогда и будем принимать решение» – с этой мыслью он уснул.

* * *

Было около девяти часов вечера. Я надел пальто и вышел на улицу. Ветер, который с утра буйствовал в городе, немного стих. Крупные хлопья снега покрывали всё вокруг. Ночные огни и белоснежные деревья делали округу сказочной, и от этого зрелища на душе у меня стало хорошо и спокойно. Я вспомнил дни безмятежного детства, когда мы с ребятами нашего двора радовались обильному снегу, играли в снежки, прыгали с крыш сараев в наметённые за день сугробы.