Высшая мера

– Еще как…

– А что за паренек?

– Тут вообще темная история, Седой!– подхватил разговор Малина.– Сразу после стычки Голова этого паренька захомутал к себе. От карантина освободил, от больнички тоже. Увел в каптерку. Минут двадцать они там вдвоем провели… Салагу оттуда выперли. Так что о чем трещали неизвестно.

– Интересно девки пляшут,– проговорил Седой,– похоже что Голова решил захомутать паренька.

– Паренек бывший чекист!– пояснил Малина с серьезным лицом.– Знающие люди говорят, что сам кого хочешь захомутает! Так что Голова скорее всего с вербовкой пролетел. Как фанера над Парижем.

Мотя коротко хохотнул, поддерживая товарища. Поздний ужин практически готов. Вор вытер руки о чистенький платочек, выуженный из карманов телогрейки, протерев аккуратно и острое, словно бритва, лезвие финки.

– Чекист говоришь…– задумавшись проговорил Седой, прикусив губу, почесывая правой ладонью, украшенную татуировками перстней на волосатых пальцах.

– Приемчики всякие знает. Этап говорит, что он уже второй раз с Кислым сцепился. Так что вор, если он вор, когда выйдет из ШИЗО, вправе требовать правило! Мужик против вора идти не должен.

– Это если Кислый – вор!– нахмурился Малина, проглатывая печеную картошку практически не пережевывая, целиком. Отчаянно задышал, хватая ртом холодный воздух.

– А что, есть сомнения?– вскинулся Седой.

– Назваться вором может каждый,– с серьезным видом пояснил Малина,– а статус его подтвердить может только общество.

– И то верно,– быстро согласился пахан зоны,– вы вот что…Ребятушки… Пробейте мне этого Кислого! Телегу во все зоны отправьте, найдется кто за него впряжется, значит судить будем Чекиста. Не оправдает своего авторитета…– он замолчал, выразительно взглянув на финку Моти, которая лежала рядом с вором на столе. Подручный перестал жевать, поймал взгляд главаря и понимающе кивнул.

– За такое на ножи ставят!

– Не гони лошадей, Мотя, всему свое время,– улыбнулся Седой. В его голове уже почти сложился некий хитроумный план, в котором главные роли были зарезервированы и для Чекиста, и для Кислова.

Замолчали. Сухо потрескивали дрова в огромной раскаленной до красна печи, обеспечивающей теплом главный корпус администрации. ТемЛаг только обустраивался, становился на ноги, приобретая зловещую славу одной из самых страшных тюрем ГУЛАГА времен СССР.

– А Чекист-то что?– нарушив молчание, когда картошка с луком исчезли со стола, оставив приятное тепло в пополневшем желудке. Разлили чифир в кружку, поделив полную пачку с продовольственного склада почти пополам. Одну в металлическую закопченную кружку, другую про запас, на утро.

– Чекист…– улыбнулся Седой, разминая затекшие от долгого сидения конечности.– Чекист нам будет нужен! Его пробить надо, проверить на вшивость. Моть!

– Сделаем!– кивнул вор, блеснув золотой фиксой в полумраке комнаты, озаряемой только лишь отблесками горящего пламени, пробивающегося через неплотно задвинутое поддувало.

– Только не сам…Найди «шестерок» каких-то! Если он нам подходит, то они с нами никак не должны быть связаны. Наоборот, наша гоп-компания должна выступить благородными спасителями несчастных и угнетенных, как Айвенго.

– Кто?– не понял Малина.

– Книжки читай, болван,– разозлился Седой, укладываясь на жесткие нары, покрытые толстым слоем хорошо высушенной соломы.

– Он и читать-то не умеет!– хмыкнул Мотя, гордящийся тем, что имел за плечами целых три класса мужской гимназии.

– А ты сам чего?– вскочил со своего места вор.

– А ну, ша! По шконкам, ворье!– в голосе старика прорезался металл, и оба его подручных мгновенно сникли. Уж они-то точно знали, что шукти с вором в законе плохи. Несмотря на довольно преклонный по зоновским меркам возраст, Седой был все еще крепок не только умом, но и телом.

ГЛАВА 14

В карантине было довольно прохладно. Валентина зашла туда, когда уже почти стемнело, позади нее следовали Бергман с потрепанным чемоданчиком, оставшимся от предыдущего доктора. Барак был забит до отказа. В центре его, на самом видном месте располагался стол, на углу которого аккуратной стопочкой лежали личные дела вновьприбывших зэков. Несколько десятков томов, за каждым из которых стояла чья-та непростая судьба, чья-то поломанная жизнь. Где-то точно так, толпясь у стены бесформенной толпой, ждал своей очереди на медицинский осмотр и ее Сашка…

После мысли о Клименко, женщина вздрогнула, изменившись в лице. Боль все еще была яркой и острой, опровергая утверждение, что время лечит. Ничего оно не лечит, лишь только немного притупляет осознание того, что самая большая любовь ее жизни исчезла, и, возможно с ним, она больше никогда не увидится.

– Товарищ военврач,– молодой лейтенант Ковригин, топтавшийся возле стола, мгновенно вскинулся, приняв положенную стойку. Отряхнул небрежным движением шинель, поправив тугой пояс, стягивающий его ладную фигуру,– лейтенант Ковригин, позвольте представиться…– со старомодностью, свойственной дореволюционным франтам он легко и непринужденно поклонился, уступая ей место за грубо сколоченным столом.– А мы вас уже заждались…– его слащавая, немного заискивающая улыбка неприятно кольнуло Валю, она кивнула Бергман и заняла свое место.

– Мой муж будет непременно оповещен о выраженном вашем недовольстве,– коротко и строго бросила она, накидывая на плечи накрахмаленный халат, забирая со стола первое дело.

Ковригин побледнел, изменившись в лице. Хмуро кивнул. Поворачиваясь к зэкам, томящимся в уголке под пристальным присмотром вертухая из срочников.

– Чего вылупились, бараны?!– заорал он на них, срывая досаду.– Ну-ка, стали в шеренгу по одному! А то, столпились, как стадо!

Лениво и не торпосяь, хихикая над неудавшимся флиртом гражданина начальника, заключенные медленно разбредались по комнате. Их раздели почти до гола еще в сенях. Теперь разутые, грязные, с покрасневшей от легкого вечернего морозца гусиной кожей, они морщились от холода, нагло рассматривая доктора с медсестрой. Многие из них провели в СИЗО достаточно времени, чтобы основательно соскучиться по женским ласкам и обществу. В глазах почти всех Валентина заметила некий похотливый огонек, который с еле заметным напором ощупывал ее ладную фигуру, будто бы рентгентом. От такого неприкрытого ничем животного желания, она опустила глаза в первое личное дело, стараясь сосредоточиться на работе.

– Кульшаков Валерий Антонович!

Из толпы вышел крепко сложенный мужчина с короткостриженным ежиком седых волос на голове. Мозолистые ладони выдавали в нем честного работягу, место которого где-нибудь в колхозе на посевной, а не здесь в Богом забытом Темлаге, где собрались все отбросы советского общества.

– Держать дистанцию в три шага!– громко оповестил его Ковригин, заняв место на подоконнике, закурив ароматную самокрутку, чем вызвал неприкрытую зависть у всех заключенных.

Кульшаков даже не повернулся. Только замер, низко опустив голову. Валентина вздрогнула от осознания того, сколько обреченности было в его положении. Плечи опали, а глаза…Глаза, будто были наполнены невыносимой тоской два серых озера.

Она пролистала его личное дело. Рост, вес, статья…Так…Кульшаков Валерий Антонович осужден на двадцать лет строго режима за убийство собственной жены. Валентина бросила короткий взгляд на зэка, так и не проявившего никаких признаков заинтересованности в своей дальнейшей судьбе.

– Жалобы есть?– быстро спросила она, махнув рукой Бергман, чтобы провела быстрый осмотр. Молчание…

– Жалобы, гражданин Кульшаков, есть?– повысила голос Валентина.

– Отвечать, когда спрашивают, быдло деревенское!– Ковригин почти моментально оказался за спиной зэка и приставил пистолет к его голове. Глухо щелкнул взводимый курок.

– Нет жалоб…– буркнул тот. Голос его казался хриплым, словно прокуренным.

– Свободен!– кивнул удовлетворенно Ковригин, убирая оружие обратно в кобуру.

– Следующий!

– Осужденный Мартынов!– прочитала следующую шапку на личном деле Валентина.

Из строя вышел молодой парень лет двадцати. Глаза ео испуганно бегали по сторонам. Он , будто сам не понимал, за что и почему тут находится. Вале стало его жаль. Она решила самостоятельно осмотреть его. Встала из-за стола и направилась к полуголому замерзшему мужчине, дрожащему под злыми вглядами остальных.

– Игорь Матвеич?– уточнила она, осматривая его спину на предмет чиреев и какого-нибудь дерматита.

– Д-да…– выдавил из себя парень.

– Отвечать, как положено!– рявкнул позади Ковригин, устало смотрящий на этап. Сколько их прошло через его руки? Сколько еще пройдет? Сколько не вернется из ТемЛага к своим родным, близким? Устал…Дальняя дорога, почти через всю страну, долгий переход, потом еще карантин. Лейтенант в данный момент мечтал лишь о том, чтобы это все побыстрее закончилось, и он смог наконец-то уснуть долгим, спокойным сном.

– Так точно, гражданин начальник!– наигранно молодцевато отрапортовал парень.– Осужденный Мартынов, статья…

– Ну, хватит, хватит…– улыбнулась Валентина. Сейчас он ей напомнил о ее Сашке, который возможно где-то далеко, вот точно так же стоит в карантине дл медицинского осмотра, неловко переступая с ноги на ногу, мучаясь от нестерпимого обжигающего холода.