Честь и Нечисть

Честь и Нечисть
Александр Гриневский

Провинциальному следователю, откомандированному в захолустный северный городок за документами, и в страшном сне не могло присниться, что придется не только разыскивать пропавшие из морга трупы погибших уфологов, но и общаться с лешим, водяным и кикиморой.

Александр Гриневский

Честь и Нечисть

Чего-то, вроде, около, —

Кружилось в голове,

Оно болотом скокало,

То справа, то левей.

Геннадий Шпаликов. «Бессонница»

Часть первая

1

Обладая столь избыточным весом, присесть на корточки сложно, поэтому Светлана Сергеевна стояла на коленях, склонившись над частотомером. Свет фонаря, закреплённого рядом, отбрасывал чудовищную горбатую тень на стену пещеры.

Смотрел на неё с неприязнью: как я мог согласиться на эту поездку? Уговорили. Нет, конечно, интересно испытать прибор, который соорудил собственными руками. Но не с ней же! Изначально планировалось: я, Юленька и Силаев. Юленька, она хорошая! Сидит и слушает с удивлённо распахнутыми глазами всё подряд. Молодая потому что, тридцати ещё нет. И семьи, похоже, нет, раз к этим прибилась. Силаев тоже мужик ничего. Правда, пьёт сильно. Он-то утверждает, что это не пьянство, а эксперимент по собственноручно разработанной методике. Слышит и записывает какие-то голоса – говорит: зашифрованные послания оттуда. Ну, из потустороннего мира. Да бог с ним, главное, мужик компанейский. Накануне поездки выяснилось, что Юленька заболела, Силаев отказался ехать без всяких объяснений. Мне бы тоже отказаться, раз такое дело, но, как всегда, слабохарактерность подвела, мямлил что-то неопределённое, и вот результат: Светлана Сергеевна (прозвище Эсэс), сорокапятилетняя парикмахерша, помешанная на внеземном контакте, громогласная и напористая. На собраниях всегда старался держаться от неё подальше – пугала габаритами.

В этой группе паранормальщиков я недавно. В институте, где так и не получилось защитить кандидатскую, с возрастом вышел в тираж, превратился из подающего надежды молодого специалиста в рядового технаря. Сижу с вечно дымящим паяльником в своём углу, делаю, что велят. Зарплата – копейки. Тоска, одним словом, уже не подняться. И дома – тоска. Двушка со старой мебелью, телевизор, растолстевшая жена в халате и взрослая дочь, которая никак замуж не выйдет, ненавидит всех и вся – вон, замок в дверь своей комнаты врезала. Впору запить, но выяснилось, что ни душа, ни тело спиртного не принимают. Сорок шесть – это не шутки. Загрустил вконец. Тут эти чудики и подвернулись. Интересные ребята. Образования никакого, зато глаза горят. Кто в зелёных инопланетян верит, кто – в потусторонний мир. Да и хрен с ней, с этой их верой! Главное, они уважительно друг к другу относятся, не то что у нас в институте. Ко мне, который с высшим техническим, да ещё и руками работать умеет, сразу повышенное внимание. Приятно среди них находиться, значимость свою чувствовать. Неожиданно эта пещера нарисовалась. Я уже и не помню, кто информацию принёс: мол, в Архангельской области открыта новая карстовая пещера. И они загорелись обследовать раньше других. Какую-то байду несли про скрытые залы и полости, где могут храниться древние артефакты. «Золотая баба», а то и золото Колчака. Бред, конечно, но почему бы не съездить развеяться? Вот только никак не ожидал, что со Светланой Сергеевной. Хотя, что греха таить, удобно. Сразу начала командовать. Я при ней, как зять Мижуев, главное – не перечить, пусть сама все проблемы решает.

До Архангельска – поездом. Скептически наблюдая, как я пытаюсь запихнуть сумки на третью полку, сообщила, что мужа выгнала из-за несоответствия. Какого несоответствия, так и осталось загадкой. Потом самолётом до Пинеги и автобусом сюда, в Прилукомск. Та ещё дорога. Похоже, нас за мужа с женой принимали. На меня смотрели с плохо скрываемой жалостью. Огромная бабища и хилый мужичонка при ней, снаряжённые клетчатыми тяжеленными сумками с барахлом. Не барахло в сумках, аппаратура. Тащился за Эсэс, как старый гружёный буксир за кормой океанского сухогруза. Местный люд, ошарашенный габаритами и широкой поступью, застывал в изумлении, провожал взглядом. Первый же бомбила, отиравшийся на автостанции, вызвался показать вход в пещеру и отвёз в пустующую гостиницу. Шмыгая носом, мял кепку в руке, собравшись с духом, просительно заглядывая в суровое лицо Светланы Сергеевны, назвался Ренатом и предложил посидеть вечером в кафе, познакомиться, так сказать, поближе. Многозначительно сообщил, что знает одно место… Без лишних слов был могучей рукой отодвинут в сторону – мешал пройти в двери гостиницы. Впрочем, мужик оказался деловым и понятливым, сразу сообразил, что не обломится и его подрядили возить на машине в пещеру, а вечером забирать.

Переночевали. Полночи заснуть не мог из-за храпа в соседнем номере. Аппаратуру проверял, чем ещё заняться? Идея проста, как яйцо. С помощью вибратора воздействовать с определённой частотой на стену пещеры, а сейсмоприёмником, установленным на некотором расстоянии, принимать сигнал. Сигнал пропал или слишком исказился, по-видимому, имеем дело с какой-то полостью. Можно даже пробовать определить её размеры. Вот и всё.

Утром по разбитой грунтовке, оставляя клубы пыли за машиной, добрались до места. Хорошо, что от города недалеко – километра четыре – и сама пещера в пятистах метрах от дороги. Тайга здесь тёмная, неприветливая. Воронки карстовые как после бомбёжки. Бурелом, стволы повалены, не продраться. Серый мох с ветвей, как старушечьи седые космы, свисает. Петляешь между воронками, обходишь по краю, через стволы перелезаешь, в руках сумки, комар жрёт, не отмахнуться. Если бы не Ренат, в жизни бы эту пещеру не нашли. Но он сразу предупредил, что в дыру не полезет и нам не советует. Эсэс мгновенно сделала стойку: «Что не так?» Пожал плечами, отмолчался.

Когда подошли, я уж было подумал, что наша миссия на этом закончена. Воронка метров пятнадцать в диаметре и глубиной метров пять. Стенки почти отвесные, поросли мхом. Дно засыпано камнями, мох с них кое-где сорван. Внизу, в борту воронки – вход в пещеру в виде небольшого отверстия неправильной формы. Чтобы попасть внутрь, спуститься на дно воронки надо. Тут верёвки, крючья разные со страховками потребуются. Но местные, народ ушлый, придумали. Завалили здоровущую ёлку, обрубили сучья наподобие ступенек, и ствол – в воронку: ползи, если не боишься. Я-то ладно, как-нибудь, а с её ста десятью килограммами – куда?

Ренат сказал, что вечером в шесть будет ждать на дороге, и ушёл. Мы сидим, обсуждаем, что дальше делать. Пока я голову ломал, Эсэс неожиданно вскочила, на живот на краю воронки плюхнулась, ноги свесила и медленно по стволу вниз поползла. Я дыхание затаил: грохнется сейчас! Ничего подобного, добралась до дна. Кричит, чтобы аппаратуру на верёвке опускал. Крутая, спасу нет!

Спустился без проблем. Зажгли фонари, в щель протиснулись и обомлели. Ровный прямой туннель, будто прорубленный, конца не видно, фонарь не добивает. В полный рост стоять можно, руки в стороны раскинуть. Но главное: туннель абсолютно белый, глаза режет. Иней, снег, ледяные иглы на своде, на стенах. Всё переливается, блестит в свете фонаря. Застыли, смотрим, пар изо рта. Были здесь люди. Грязные следы в темноту уводят, нарушают первозданную красоту. Несколько человек прошли. И мы молча по их следам двинулись. Тишина, только снег скрипит под ногами. Торжественность момента почувствовал, другого слова подобрать не могу.

Метров через пятьдесят туннель начал сужаться, а потом разветвился на два провала, ведущих вниз: один пошире, другой совсем узкий. Не полезли, решили возвращаться. Сразу стало ясно, что ничего мы толком не разведаем, тут нужны специалисты и оборудование. Послать бабищу с избыточным весом и городского хлюпика обследовать пещеру – надо же до такого додуматься! Что тут с моим доморощенным прибором можно сделать? Я это до Светланы Сергеевны попробовал донести.

Взбеленилась:

– Готовь аппаратуру, передохнём и в левый проход полезем, который побольше.

Тут уже я встал в позу.

– Нет уж! Так дело не пойдет. Сначала здесь, у входа, первое воздействие проведем, методику отработаем, тогда и будем решать, что делать дальше.

Сидит, на меня не смотрит, лицо аж покраснело от злости. Не любит, когда перечат. А я внимания не обращаю, приборы из сумок достаю. Гляжу, сдулась, помогать стала.

Да, натворили мы там делов. Порушили всю красоту. Иней со стен соскребли, чтобы виброисточник прилепить, сейсмоприёмники в трещины вогнали, натоптали везде. Холодно, замёрзли до трясучки. Тут и время на исходе, возвращаться пора. Аппаратуру в пещере оставили, написали записку с просьбой: «Не трогать!» – вдруг кто сдуру сунется. И по ёлке-лестнице наверх поползли. Вот уж она попыхтела! А я ничего, мне легко было.

2

Подходил к концу третий день работ. Пещера уже не казалась сказочной. Привыкли. Обычная пещера, где мы проводили в темноте по шесть часов ежедневно. Уже не вздрагивали, когда из тёмной глубины доносилось протяжное уханье, будто тяжело выдыхал воздух кто-то большой и усталый.

Вчера отработали Снежный Туннель при входе, ничего интересного. Сегодня сунулись в Левую Дыру (названия придумали сами), и всё сразу застопорилось. Дыра круто уходила вниз и постепенно сужалась. Светлане Сергеевне удалось проползти на коленях метра три – и уже не повернуться. Я смог одолеть ещё с десяток метров. Дыра отличалась от туннеля. Здесь отсутствовал иней на стенах, было сыро и приходилось ползти по тонкому слою грязи.

Решили остановиться. Чертыхаясь оттого, что сложно как следует размахнуться молотком, пытался затолкать в трещину сейсмоприёмник. Свет фонаря судорожно метался в замкнутом пространстве, выхватывая из темноты запечатавшую вход расплывшуюся фигуру Эсэс, склонившейся над экраном компьютера.

Отстучали, переставили сейсмоприёмник. Потом переместили виброисточник и ещё пару раз отстучали. Ничего необычного, никаких пустот. Замёрзли, промокли. Настроение стремительно падало, и оба уже не раз про себя подумали, что неплохо бы свернуть работы и возвращаться в Москву.

– Который час? – спросил шёпотом. (Как-то само собой получилось, что в пещере все разговоры велись громким шёпотом.)

– Без четверти четыре, – постукивая зубами, отозвалась Светлана Сергеевна.

Видно было, что замёрзла и хочется ей наружу, на солнце, но сказать первой, что пора возвращаться, гордость не позволяет.

– Ещё один пикет сделать успеем. – Я специально произнёс эту фразу неуверенно, давая ей возможность скомандовать закругляться с работой.

Молчишь? Ну и чёрт с тобой! Я-то замёрз не так сильно, всё-таки двигаюсь, переползаю с места на место, переставляя аппаратуру. И как бы там ни было, мне нравится работать руками, нравится произносить эти специальные слова: «пикет», «виброисточник», «сигнал», «воздействие». Хотя, конечно, предпочёл бы сидеть сейчас за своим рабочим столом, а не копошиться в грязи, забившись, как крот, в какую-то подземную дыру… Да вру я, вру! Где-то на краю сознания понимаю, что эта дыра и есть то самое приключение, о котором мечтал всю жизнь, и другого, по всей видимости, уже не будет. Вот поэтому бодрюсь и терплю.

Сделали ещё один пикет. Перетащили аппаратуру в Снежный Туннель, запихнули в грязные намокшие сумки. Спешили. Светлым пятном дразнил выход из пещеры – тепло, солнце, звуки!

Вылезли, выбрались. Стояли на дне воронки, щурились, глаза привыкали к свету. Ещё потрясывало от холода, но тело уже ощущало тепло проникающее под мокрую одежду.

Солнце садилось, на небе повисли низкие, тяжёлые плюхи облаков. Пока работали в пещере, прошёл дождь и, видно, хороший. Мох на камнях потемнел, пропитался влагой. Слышалось едва различимое журчание воды, стекающей по стенам воронки, но самих ручейков видно не было, прятались под слоем мха. Нависающие высоко над головой лапы ели, все в капельках, поблёскивали в лучах солнца.

– Валентин, не сочти за труд удалиться на несколько минут, – чопорно произнесла Светлана Сергеевна.

Проблема туалета встала остро в первый же день. По стволу не налазаешься, да и опасно лишний раз. Так что пришлось мне протиснуться обратно в пещеру. Обдало холодом. Отошёл на пару шагов вглубь, стоял, считал про себя до ста.

Когда вернулся, Светлана Сергеевна доставала из рюкзака свёрток с бутербродами. Термос и две кружки, до краёв наполненные горячим чаем, рядом на камнях. Это становилось традицией: выползти замёрзшими и голодными из пещеры – в тепло, в солнце, жадно заглотить бутерброды (один с колбасой, другой с сыром), а потом не спеша прихлёбывать чай из кружки, грея об неё никак не согревающиеся руки. Красота! День закончен. Скоро придёт машина – и домой. Там душ, горячая вода, столовка, и интернет с телевизором, и постель с чистым бельём.

– Время, – недовольно буркнула, передавая бутерброды, будто это я, как всегда, виноват в задержке.

Решил не обращать внимания, пускай бухтит. Спешить не хотелось, подождёт Ренат, если что…

Всё хорошее когда-то заканчивается. Вот и сейчас нужно встать, кривясь от боли, разогнуть затёкшее тело, забросить полупустой рюкзак на спину и вылезать из этой воронки. Ещё минут тридцать петлять по тайге до дороги, отмахиваясь от лезущих в лицо комаров, и только потом, в машине, можно окончательно расслабиться, растечься на мягком сиденье.

Светлана Сергеевна полезла первой. Стоял внизу, дожидался своей очереди, время от времени поглядывая на обтянутую синими спортивными штанами огромную задницу, обтянутую синими спортивными штанами, нависающую над головой. Двигалась медленно и осторожно. Внезапно комель ствола, упиравшийся в дно воронки, содрогнулся и чуть сдвинулся, заскользил по мокрым камням. Светлана Сергеевна застыла.

– Что там? – прошипела сверху. – Держи!

Подскочил к стволу, навалился всем телом.

– Держу! Давай!