Честь и Нечисть

Что ему надо? Интересно, который час? Чёрт, часы на тумбочке. Щёлкнул замком, открывая дверь.

На пороге Петрович, в форме, да ещё и с планшеткой в руках. Лицо каменное, застывшее.

– Собирайся, Игорь Константинович, ЧП у нас. В машине жду.

Вот тебе на! И никакого «с добрым утром». Повернулся и ушёл. Силён мужик!

Так, первым делом под душ. Время? Ого, начало десятого. Это я хорошо придавил. Что стряслось-то? Поножовщина, огнестрел или кассу подломили?

Холодный душ вернул к жизни. Захотелось кофе.

Бодро сбежал по лестнице со второго этажа, мимо ресепшена, даже не посмотрев, кто за стойкой. Распахнул дверь. Солнце! Зажмурился. Хороший день. Это редкость в наших краях, обычно в это время уже дожди поливают. И только теперь заметил лужи, разлитые по асфальту, и листву, посбитую с деревьев. А ночью-то дождь прошёл и, похоже, сильный. Ничего не слышал.

У заляпанного засохшей грязью газика маячила длинная фигура Петровича. Ну, раз казённую подали, на своей не поеду.

Подошёл, напуская на лицо озабоченность, – будем играть по правилам.

– Что стряслось?

– Расскажу. Садись.

Петрович, сложившись почти вдвое, кое-как уместился на водительском месте. Ожесточенно орудовал заедавшим переключателем скорости. Тронулись, разбрызгивая по сторонам воду из луж.

– Значит так, Игорь Константинович. Сегодня ночью из морга больницы пропали два тела.

– Да ты что, шутишь? Кому… – Но, взглянув на серьёзное лицо Петровича, осёкся.

– Подожди, ещё не всё. Москвичи это. Те, что пещеру обследовали.

– Ё-п-р-с-т!

«Попал! – затолкалось в голове. – Теперь отсюда не выбраться. Вот тебе и прокатился туда-назад. Бред какой-то. Кому это нужно? Ошибка? Разбираться всё равно придётся. Не дай бог что-то серьёзное, отписываться замучаешься».

– Что ещё известно?

– Похоже, сторож при больнице тоже исчез. Но это ещё проверить надо.

– Что за человек? Сиделец?

– Не, из своих, но крепко пьющий. Санитаром в больничке работал, а потом его…

– Ясно. Куда едем?

– В морг, конечно. Посмотрим на месте, что к чему.

– Наверх сообщил?

– Решил, сначала сами осмотримся.

– Это правильно. Спешить не надо.

Минуя поднятый шлагбаум, вкатили на территорию больницы. Газон, неряшливо заросший травой, нависающие ветви берёз с начавшей желтеть листвой. Лужи на асфальте. Сбоку, у глухой стены, под сварным козырьком, крытым ржавым железом, ступеньки в подвал. На низком бетонном бордюре, опоясывающем приземистое одноэтажное здание, сидели двое. Денис и ещё один, молодой и мордатый, оба в форме.

– Что происходит? – строго спросил Петрович, распахивая дверцу.

– Ничего, – лениво выцедил мордатый. – Вы приказали явиться, мы явились. Вас ждём. А что?

– Работнички! В морге никого?

– Замок висит.

– Здесь ждите.

Главврач была на месте. Вызвонили патологоанатома. И завертелась рутина опроса, который ясности в произошедшее не внёс. Ночью сторож был один. Утром – ни сторожа, ни тел. Морг заперли, ничего не трогали.

Вернулись к моргу.

– Смотри, что получается, – подытожил Петрович. – Через главный вход, который на виду, не полезли – замок не тронут. А чёрный ход был, по-видимому, открыт, или сторож сам пустил.

– Как же они умудрились тела вытащить? На этой лесенке не развернёшься.

– Во! Это ты правильно отметил. Они! Один бы ни в жизнь не справился. Значит, несколько их было.

– Может, сторож помогал?

– Всё может быть…

Приступили к осмотру. Тёмный коридор, двери. Комнатушка сторожа. Пахнуло затхлым. Кровать с панцирной сеткой, матрац, наполовину сползший на пол. Засаленная подушка. Опрокинутый стул у стены. Стол. Возле ножки стола пустая поллитровка. На столе: бутылка водки, опустошённая на три четверти; два гранёных стакана; буханка чёрного, с отщеплёнными краями; три огурца (один надкушен); вскрытая банка консервов «Бычки жаренные в томатном соусе», практически пустая; вилка; столовый нож с деревянной ручкой. Полка над кроватью. На полке стопка газет и книга Юлиана Семёнова «ТАСС уполномочен заявить». Пол грязный, выявить отдельные следы не представляется возможным.

Перешли в прозекторскую. Холодно. Лекарственно-сладковатый запах. Врубили свет на полную. Большой гулкий зал со слепыми белыми окнами под потолком. Два застеклённых шкафа у стены, длинный массивный стол. Три каталки в центре зала хаотично сдвинуты по отношению друг к другу. Две пустые, на одной – тело, прикрытое простынёй. Жёлтые ступни, бирка.

– Как тут? Всё на месте?

Патологоанатом придирчиво осмотрел столик с инструментами, тревожно отсвечивающими сталью.

– Ничего, на первый взгляд, не тронуто. Каталки только сдвинуты, а стояли ровно в ряд вдоль стены. На этих, – указал на пустые, – они и лежали.

– Ну, это понятно… – непонятно к чему обронил Петрович. – Игорь Константинович, у тебя вопросы есть?

– Почему эти, – кивнул в сторону каталок, – здесь, а не в… – замялся, подыскивая правильное слово, – холодильнике?

– А чего их туда-сюда? Температура одинаковая. Холодильник давно на ладан дышит. Я с утра пораньше как раз с этим, – кивнул, – поработать собирался. Родственники тормошат. Хоронить надо. Сами знаете, три дня… – Патологоанатом приподнял край простыни, показалось сейчас сдёрнет, покажет, с чем ему предстоит работать.

– Занимайтесь своим делом, – поспешно произнёс Яков Петрович. – Комнату сторожа мы опечатаем, а здесь всё вроде ясно. Работайте.

До чего же хорошо было на солнце – дышать полной грудью, выгоняя холодный озноб мертвецкой. Берёза шелестела листвой, воробьи купались в луже. Парни всё так же сидели на приступке, маялись бездельем, ожидая указаний.

– Что думаешь? – нарушил молчание Петрович.