Дети Бафомета

– После того, как мы разошлись, я долго бродила по лесу и видела, как вы уходите. Я сразу поняла, что вы хотите сбежать из города и решила пойти с вами. Я пошла домой, а маму уже забрали. Это были не полицейские, это были какие-то другие крысы. Сосед сказал, что они спрашивали меня и велели сообщить им, когда я приду. Дядя Кусач хороший, он сказал, чтобы я быстро собиралась и уходила, а он через полчаса после моего ухода позвонит им. Я не хочу на перевоспитание, не хочу!

Она закрыла лицо лапами и заплакала.

– Успокойся, ты не попадёшь на перевоспитание, – сказала Ушка, подсев к Кривоглазке и обняв её за плечи, – как ты нас нашла?

– Я запомнила, в какую сторону вы шли, и пошла следом, – всхлипывая, ответила Кривоглазка, – я шла, шла, а когда начало темнеть, увидела огонь и пришла к вам.

Чешуйка, не отводя взгляда от Кривоглазки, нервно заёрзал и открыл рот.

– Что с тобой? – спросила его Острозубка.

– Она стучала на нас, – дрожащим голосом ответил тот.

Кривоглазка вырвалась из лап зайчихи и, глядя на Чешуйку, с надрывом крикнула:

– Никогда такого не было! Никогда!

Ребята только сейчас поняли, что они действительно не могут вспомнить ни одного случая, когда староста выдала бы кого-нибудь. Слухи, конечно, про Кривоглазку ходили всякие и лишнего при ней старались не говорить, но это были лишь слухи.

– Я действительно не могу вспомнить, чтобы она кого-нибудь выдала, – с удивлением сказал Красноклык.

– Я тоже, – согласилась Острозубка.

– И я, – призналась Ушка.

Чешуйка, однако, был иного мнения.

– Нет, она стучала, – прошептал он, – я знаю, я знаю.

– Да успокойся ты! – попыталась утихомирить его Ушка.

Чешуйка окинул их взглядом и, прильнув к земле, спросил:

– А что, если она специально за нами пошла, чтобы выдать? Меня отправят на перевоспитание и вас тоже. А что, если она шпионка крыс?

– Это неправда! – крикнула Кривоглазка.

Чешуйка прижался к земле всем телом, готовясь к прыжку.

– Успокойся! – предостерегающе сказала Ушка.

Она хотела заслонить Кривоглазку собой, но не успела – Чешуйка прыгнул вперёд и впился в плечо старосты, которая закричала от боли и попыталась оторвать от себя обезумевшую ящерицу.

Красноклык и Острозубка вскочили со своих мест и схватили Чешуйку за задние лапы, а Ушка, пренебрегая опасностью быть укушенной, вжала горло ящерицы и нажала большими пальцами на челюсть.

– А-а! Отпусти! – кричала Кривоглазка.

– Да отпусти ты её! – крикнула Ушка и со всей силы дёрнула на себя покрытую чешуёй голову.

Кривоглазка закричала, почувствовав, как зубы ящерицы медленно сдирают с неё кожу вместе с мясом. Она инстинктивно ткнула пальцем в бешеный глаз, и Чешуйка разжал челюсти, отчего Ушка, Красноклык, Острозубка и он сам отлетели назад.

Чешуйка попытался снова укусить Кривоглазку, но зайчиха успела схватить его за хвост и отшвырнуть в сторону.

Острозубка подползла к Кривоглазке.

– Ты как? – спросила она, увидев на плече старосты страшную рваную рану.

– Спать хочется, – слабым голосом ответила Кривоглазка, – очень сильно.

Красноклык взял тесак и пошёл посмотреть, что с Чешуйкой.

– Его здесь нет! – крикнул он.

Кривоглазка зевнула. Острозубка переглянулась с Ушкой и увидела, что глаза зайчихи мокрые от слёз.

– Я проснусь, и мы пойдём дальше, – тихо сказала Кривоглазка, закрывая глаза.

– Обязательно пойдём, – ответила Ушка, присаживаясь рядом с ней, – обязательно.

– Да, – прошептала Кривоглазка и, зевнув в последний раз, затихла.

Ушка провела лапой по пятнистому лицу старосты.

– Ты плачешь? – спросила Острозубка.

– Она всю жизнь притворялась, её никто не любил, а теперь, когда мы узнали, какая она на самом деле, – печально сказала зайчиха, вытирая слезу.

– Она умерла, – продолжила Острозубка.

– Его нигде нет, – раздался громкий голос Красноклыка, – я тут поблизости побродил. А что с Кривоглазкой?

Ушка повернулась к нему и лис, увидев слёзы, всё понял.

– Яд, – опустив голову, сказал он.

– Утром надо будет её похоронить, – сказала Острозубка.

– А до утра будем дежурить, а то вдруг Чешуйка вернётся и вздумает напасть на кого-нибудь ещё. Ложитесь, я первая подежурю.

Ушка взяла у Красноклыка тесак, подкинула хвороста в костёр и села, прислонившись спиной к дереву.

Утомившись за день, лис и мышка вскоре уснули, а зайчиха до рассвета сидела, курила и вглядывалась в темноту.

Чешуйка больше не появлялся.

Ушка так никого и не разбудила и, когда Острозубка и Красноклык проснулись, зайчиха всё так же сидела, прислонившись к дереву.

– А почему ты меня не разбудила? – спросил лис.