Не потеряй себя

Подруги, удаляясь на цыпочках, со страхом в глазах, продолжая оглядываться на Лидку-хозяйку-паханшу, тихо прикрыв за собою дверь, растаяли в коридоре. Направляясь в сторону лестницы, тихо вели разговор. Больше говорила всё та же рыженькая Ма- ша с конопушками до самого носа:

– Я вам, девочки, так скажу, что добром это не кончится. Раз

Лидка в таком говняном состоянии, она может и парня зарезать. Помните, был у нас такой случай, когда мы ещё, кажись, в пятом классе учились?..

– Так, то же было совсем другое дело, – перебила Машу худая высокая блондинка, – он же её изнасиловал и всё там ей порвал, она потом в больничке лежала. Когда выпустили из больнички, отправилась на кухню, там взяла ножик и в полотенце заверну- ла. Пришла на следующий урок, согнала девчонку с места и усе- лась сзади него. Его тогда ещё не посадили, только забирать со- бирались и следствие шло. Так вот. Уселась это она и сидит. Си-

дела, сидела, потом это разворачивает полотенце и с размаху – да прямо ему ножом в спину – да между лопаток прямо попало.

У него в ту же секунду со рта кровь так хлынула, что прямо на

парту, на тетради и на спину что впереди сидел. Страшно-то как всем сразу стало, а она сидит и лыбится. В тот день его прямо на кладбище и увезли. А с Лидкой совсем не так, зачем спрашива- ется ей его убивать, если она сама по уши в него влюбилась!..

Выпорхнув из подъезда, все трое девчат на время замерли на пороге, уставившись в спину Косте, который продолжал в раз- думьях всё сидеть в беседке. Подружки постояли, стороной

обошли беседку, минуя учебный корпус, направились по дороге, ведущей в сторону железки, а через неё в посёлок. Железная дорога местного значения отделяла посёлок Новая – Соколовка от территории училища. Высокая насыпь, напоминающая кре-

постной вал времён суворовских войн дугой огибала пятачок, на котором находилось училище, и каждый раз направляясь в по-

сёлок, приходилось преодолевать пешеходам этот барьер. Пре- пятствие злило особенно в непогоду или, когда стоял длинный состав с углём, и приходилось пролезать под днищем вагонов. Эта одноколейка вела на шахты «БИС-1» и «Соколовскую», ря- дом с училищем от этой одноколейки был боковой рукав тупи- ковый, куда загоняли вагоны с песком и гравием. Вечерами сю- да приходили учащиеся на разгрузку вагонов. Разгрузить вагон

песка или гравия стоило девять рублей. Взявшись втроём, чтобы по трёшке выпало: приступив к работе часиков в пять вечера, к полночи уходили спать с трояком в кармане. Иных путей раздо- быть денег на сигареты, а кому-то и на вино, которое подешев- ле, просто не существовало. Разве что ограбить пьяного шахтё- ра, который в кювете валяется, что с большим успехом и хоро- шими показателями получалось у Пашкиной шайки, ибо разгру- жать вагоны им было, – «заподло». Тот неблагоприятный день, навязанный одной стороной любовной утехи, в ближайшие дни Косте вышел боком, как и предрекала Лидка, провожая его. Вы-

рвавшись из комнаты Лидки, Костя спустился по лестнице вниз и сразу у входа уселся в пустующую на ту минуту беседку. На его

лице отражалась бледность, как и внутри всё клокотало, сидел, откинув руки на загородку, и переваривал те оскорбления, кото- рые адресованы были ему минуты назад. Как змеиное жало всё это ранило и унижало его самолюбие. «Маменькиным сыноч- ком и паинькой обозвала!.. Вот, замухрышка, – кошёлка и под-

стилка всеобщая!.. Да знала бы ты, что я давным-давно не маль- чик! Улечься с тобою в кровать?.. а как потом домой возвра- щаться? Ларисе, конечно не расскажешь про такое дерьмо, но я- то всё равно буду знать!.. Нет, это на это не меняют! После му-

читься будешь, сам себя возненавидишь! Это равносильно тому, а вернее, похоже, если бы, к примеру, мне золотые часы с таким же браслетом в подарок вдруг преподнесли, а я их взял и поме- нял на детскую свистульку. Часы, да ещё золотые к нему золотой браслет – это моя Лариса, куда уж тут думать об обмене. С Лид- кой тесную связь устроить – это что те часы потерять. Золотые

часы – это вещь! Пришёл домой, надел на руку, душа поёт и ра- дуется. В гости в них сходил, сам любуешься, пусть и другим за- видно будет. Вернулся домой, снял с руки и в сервант положил от лишнего глаза. А свистулька что?.. разве то музыка? Посви-

стел и выбросил от злости, и тут же ногой наступил – одна крош- ка осталась! Нет. Лидка всё-таки и на свистульку не тянет. Она, скорее всего, старый засаленный и весь порванный кожаный ремешок от каких-то дешёвых часов. А и правда, надо крепко

подумать, как от неё отвязаться?.. Может и правда встать на лыжи и домой прямо за ветром?.. Дома мать разорётся, – бросил учиться, следом тюрьма!.. Ладно, потерпим ещё немного, может быть, что переменится. А та полоумная беспризорница, сколько б ни бегала – пустое это занятие, хотя немного и жаль её…».

Фрагмент из трагедии Шекспира «Гамлет».

Родители Константина проживали в селе, которое расположено было на высоком берегу речки Кагальник, всего в восьми кило- метрах от города Азова. Село это имело два названия, как и все ближайшие деревни в округе: одно официальное, которое зна-

чится на табличке при въезде и которое упоминали только в особых случаях: к примеру: в паспортном столе, а пользовались названием народным, тем названием, что ближе сердцу и для всех известно. Называлось село – Пелёнкино: притом с пристав- кой – «Верхняя», потому как в полутора километрах от этой де- ревни ещё была и «Нижняя». «Верхняя», вероятно, по причине высокого бугра, где место себе она выбрала для поселения, а

«Нижняя» располагалась среди плавней, озерков и речушек вся- ких, но обе деревни стояли на берегу речки Кагальник. Между

этими двумя сёлами, немного в стороне, словно для того чтобы жителям двух деревень не обидно было тянулось узкой полосой подобие турецкой кривой сабли озеро, которое имело тоже

название, как и деревни – озеро Пелёнкино. Вода в этом озере была солёная, до густоты жидкого киселя имея при этом лечеб- ные свойства, а больше как утверждают все знатоки – сама грязь лечебная. Ещё до войны, говорят, на берегу этого озера стоял

санаторий – людей в нём лечили от всяких болезней – вплоть до паралича конечностей. В войну в нём располагался госпиталь, а немцы взяли и разбомбили, с тех самых времён санаторий

больше так и не возродился, а жаль. По необходимости приез- жала грузовая машина из Азовской районной больницы: наби- рали в молочные фляги воды и грязи, и лечили больных где-то там, в палатах больничных. Вот в этом месте, вряд ли у кого язык повернётся сказать, что место никчёмное и бесполезное, жили, поживали родители Кости, а соответственно и он проживал до

поры до времени с ними. В этой деревне он и его родители не всегда жили: до этого Костя сменил несколько школ, в каждом

классе учась в новой школе, а повинны были всё те же родите- ли, переезжая с места на место. Повезло под самый конец учеб- ного процесса: седьмой и восьмой класс доучивался в Пелёнки- но, учился бы и дальше, да классов больше не было, или в Азов ногами ходи. В Азов далеко и в плохую погоду грязь по колено – много не выходишь, потому получив аттестат зрелости всего-то за восемь классов, решил искать свою судьбу в других краях.

Возвращаясь к названию двух сёл и озера на ум приходит сразу непонятность кем-то придуманного названия. Откуда оно взя- лось это название? Сколько в окрестностях не искали никаких

пелёнок, так и не нашли. Говорили по-разному, и каждый утверждал, что у него правильнее, но мы изложим одну из вер- сий. Давным, давно, когда ещё и сёл не существовало, и в этих местах только ветер гулял: только по берегам речек кое-где по два три куреня прижившись, стояло; ехал на ярмарку в древний город Азов совсем захудалый купчика – история его фамилию не сохранила. Ехал он с семьёй на колымаге – в те времена арбой

называли, на таких возах Чумаки соль из Крыма возили, вот на такой арбе и полз по степи купец. Арбу быки тащили, перестав- ляя ноги медленно так, что доводило купца до злости и тошнить начинало, но зато уверенно. Купец вёз на ярмарку пелёнки, рас- пашонки и остальное то, что малым детишкам очень необходи- мо, к тому же ещё и беременную жену с собой вёз, – так на вся- кий случай, когда рожать надумает – была бы на глазах. Только переправились через речку Кагальник, доехали до какого-то не- большого озерка, вот тут-то жена и надумала рожать, что вооб- ще-то собиралась сделать в Азове. Озеро с тех времён и стало

целебным, а коль младенца в церкви ещё именем не нарекли, пришлось называть место тем, что в арбе лежало. Впоследствии

появились и сёла, и так получилось, что три названия сразу и все Пелёнкино. А может быть у того купца и не было никаких пелё- нок и всего-то ребёнок родился на берегу у озера. Купец взял рулон мануфактуры, что вёз на ярмарку, да и порезал его на пе- лёнки. Но суть дела не меняет – пелёнка для малыша в любом

исполнении пригодна. Вопреки тому, что у озера не стало сана-

тория, народ сюда съезжался со всех концов страны. Без всякого преувеличения: выгружали больного, вынося на носилках, или кто-то скакал на костылях: пролечившись в грязях от мая до сен- тября, уходили своими ногами. Начиная с первых чисел мая весь северный берег озера, представлял городок из лачуг, палаток,

шалашей и всяких будок. Всё как в городе: с улицами и переул- ками, так и жила коммуна, собравшись, кто откуда. Лечились так: сидели по времени в воде, после снова грязью намазыва- лись и так пока ногами сам не пойдёшь. На то время, тех бурных событий – по жизни Константин, о чём, было рассказано ранее, был совсем не тем, каким его представляла Лида. Была у Кости настоящая – пылающая жарким пламенем любовь в образе че- тырнадцатилетней самой красивой девочки не только в деревне Пелёнкино, но и вблизи лежащих, а таких сёл располагалось много: через каждые полтора два километра в округе. Косте на тот момент было шестнадцать; Ларисе как мы уже сказали че- тырнадцать лет, но возраст дело быстро наживное, главное кто и во сколько лет созрел. В нашем случае оба созрели довольно рано, что и подтвердится на практике в последующих событиях.

Кстати – село Пелёнкино, потому, и название это носит: был в это время случай, когда одна молодая пара, умудрилась к шестна- дцати своим годам – столько мамаше на тот день было – обзаве- стись четырьмя малышами: два раза по двойне, папаша правда, был на три или четыре года старше. Долго ломали голову, – са- жать парня в тюрьму за совращение малолетней девочки или

оставить?.. – детишки тогда сиротами будут! Сделали исключе- ние и решили оставить. Забрали Витю в армию на месяц – для

приличья – и тут же дембиль устроили папаше, – езжай и воспи- тай кагалу, коль наплодить успели! Вскоре после этого у них ещё двое родилось. Так что как не крути – место сакральное, неда- ром тот купец с пелёнками и с младенцем в этих местах застрял. Хочешь сразу и много детишек иметь – приезжай для этого свя- того дела в Пелёнкино. Так что нашим героям рассказа с этим делом сам Бог велел поторопиться. Костя, по правде сказать,

пока о детишках не думал. Любил не только ненаглядную свою

Ларису, а и село своё, хотя и мало в нём прожил. Приезжая на

побывку чувствовал себя, как до этого пойманная на крючок ры- ба, вновь выпущенная в воду. Чуть вечерело, вдвоём направля- лись в сельский клуб – если не кино, то танцы под пластинку.

Побродив по улицам, приходили к подворью Ларисы: усажива- лись на лавочку под забором, какое-то время сидели, но часто при этом посматривали на окна хаты во двор. Вот и свет потух в окнах, и темно во дворе стало, значит, мать с отцом спать улег- лись. Во дворе кроме хаты стоял ещё флигель, можно сказать, что жилой. Они ведь не собаки, чтоб под кустами да по лавоч- кам валяться: в уюте, комфорте, да ещё на мягкой перине вот

это то, что и надо для истинной любви! Эта цитадель любви и

похоти людской – флигель, так называемый, он и стал причиной всех последующих событий. Помещение использовалось круг- лый год, как кухня и столовая. В зимнее время там топилась

печь углём, стояло два столика, один из которых обеденный, была и двуспальная кровать с сеткой, на которой лежала та са- мая перина, а сверху горка подушек. В уголке зеркало-трюмо

стояло, чтобы девчата, отправляясь на занятия в школу – у Лари- сы была ещё меньшая сестра – могли присмотреться к себе и

принять надлежащий вид. Под стенкой, где было одно окошко, стояла кушетка, на полу половички: уютно как в гнёздышке у

порядочной птички. Вот в это самое гнёздышко птички и