Не потеряй себя

приткнут или на полку поставят. В тот тихий, тёплый, поистине божественный сентябрьский день Костя Константинов приехал на том самом поезде —«Староминская-Ростов» – приехал, чтобы

наконец-то довести начатое дело с переводом в другое училище до логического конца. Второй раз в жизни подобная напасть у Кости случалась. В первый раз – год назад, когда в моряки посту- пить не получилось и таскался он с этими документами, не зная кому бы их побыстрее всучить, но тогда нашлись добрые люди и подсказали. В Новошахтинске, на Новой – Соколовке в строи-

тельное училище сбагрить удалось. Хотя вначале – поглядев на него, сделали лицо в недоумении, и принять отказались, впо-

следствии к директору отослав. А вначале дело было так: в при- ёмной комиссии аттестат зрелости пристально изучили, плечами

пожали, сделав длинную паузу, спросили: «У тебя аттестат – по- чти все пятёрки, что ты у нас забыл?.. Тебе прямая дорога в тех- никум, или иди и доучивайся последние два класса. В нашем училище… – подопечные наши, то есть учащиеся наши – на во-

семьдесят процентов все детдомовские. Нет… принять мы тебя, пожалуй, не можем, у нас из-за этого неприятности будут, иди к директору – пусть он и решает…». Костя пошёл к директору, и это была его большая и первая в жизни грубейшая ошибка, которых по жизни ещё наберётся целая дюжина, а может и больше. В

училище приняли, и он год отучился в нём, а вот сейчас перево- дом перебирался в Ростов; оставалось лишь подыскать подхо- дящее его специальности само училище, чтобы доучиться вто- рой год. Прибыв в Ростов – уже не в первый раз, ибо всё время, находился в поисках – всё думал: «В какое из училищ сдать до- кументы, чтобы доучиться этот проклятый второй год?.. – попут- но со злостью подумал, – хоть в урну выбрось! Скажу, что поте- рял. По правде, кому они нужны?!.. адрес есть и фамилия тоже: или менты принесут – время спустя, или по почте пришлют, к то- му же, разве даром учился я целый год?.. Всё-таки, надо куда-то их сдать и от греха подальше…». По-молодецки спрыгнул на

площадку перрона и зашагал к центральному входу в вокзал. В душе в ту минуту надежда всплыла – весёлой в душе показалась. Начнёт он в Ростове новую жизнь в отличие от прежней: не по- вторит тех ошибок и глупостей всяких, ибо учёный на прошлом

печальном опыте. Вначале направился в зал ожидания: так было ближе попасть на привокзальную площадь, где ходят трамваи и троллейбусы всяких маршрутов. И надо же было сюда направ- ляться?!.. Только в вокзал правой ногой он ступил, первый шаг, не успев ещё сделать, как тут же, столкнулся нос к носу с бом- жом. От этого вонючего типа – хворью изнутри разъедаемого —

запахом дохнуло так, что у Кости в мозгах помутнело. На время потеряв ориентир: схватился рукой за дверь, чтобы на бомжа не упасть – замер на месте. Тот пробурчал что-то себе под нос и пе- регородил дорогу своей необъёмной сумкой, а точнее мешком, который за собою по полу он волок, выдохнул в сторону Кости

зловоние и покаянно взглянул прямо в глаза. Подбородок у

бомжа трясётся, раскрыв рот с гнилыми зубами, пытается улыб- нуться, гримасу лица можно было принять за что угодно, только не за улыбку бомжа. Уже после, когда Костя вспоминал эти пер- вые минуты столкновения, корил и упрекал себя, – что надо бы- ло рвать назад когти – на перрон убежать, туда, где воздух све- жее. Он же, дурак!.. стоял, замерев перед этим приведением, и думал, – что ему делать дальше. Хода нет, и бомж стоит, будто прирос к полу. В нос продолжал ударять тошнотворный запах,

словно тебе под нос недельной давности дохлую кошку подсу- нули. Замогильный вид мужика вначале испугал Костю, будто повстречался с нечистой силой на дороге: грязный, лохматый как орангутанг из джунглей, из расхристанной рубахи волоса торчат на груди. Смердящий вонючий запах мочи с затхлостью одежды да в приправе человеческого пота – немытого тела го-

дами. Чёрные руки до локтей обнажённые, то ли от копоти у ко- стра, то ли от заскорузлого в грязи тела. По шее ползла крупная вошь и на фоне тёмной кожи чётко выделялась: такая откорм- ленная, желтизной отдавая. От всего этого, у парня встал комок в горле, ещё минуту и он, кажется не выдержит и станет блевать. Вогнать бомжа в стыд – это вероятно было не по силам и самому господу богу. Глаза закисшие, покрытые болячками смотрят на

Костю, как смотрит покойник, которому не удалось опустить ве- ки. Он если и украл где-то у кого-то что-то: назад, вероятней все- го не забирают – брезгуют. Под зад каблуком и пусть идёт даль- ше, из таких рук принимать лучше пусть пропадёт пропадом.

Наконец бомж, словно очнувшись, медленно волоча за собой грязный мешок, непонятно чем заполненный, прошёл мимо и,

перевалив порог, скрылся из глаз. Та минута, когда бомж прохо- дил в двери, Косте показалась вечностью, словно дохлая тварь проползла, выбираясь на улицу. Проходя мимо Кости, бомж всё вглядывался ему прямо в лицо, – будто из ружья дуплетом вы-

стрелил, а когда скрылся уже за простенком здания, парень по- думал: «Ночью приснится – до утра не уснуть! Лучше бы было на эту тварь совсем не смотреть!..». Костя в оценке ситуации мало

ошибся, ибо в последующие дни не мог забыть и вычеркнуть из памяти того страшного бомжа. Как он не пытался, а тот стоит пе- ред глазами и уходить не хочет: будто неприкаянный с того све- та явился. Костя не знал этого правила, что голову и взгляд свой вовремя в сторону требуется отводить – вот потому и получил на свою шею мучения. Неделю после этого страдал, и питаться

продуктами не мог, – хоть совсем бросай есть! Только в кафешке похлебал первое блюдо, котлетами закусил, стаканом кофе с молоком запил, казалось, – что ещё надо! Спустя несколько ми- нут, как по мановению волшебной палочки и бомж уже в глазах стоит, будто живой на самом деле: руки тянет к нему и что-то просит. И тот тошнотворный запах снова в нос ударял, и всё из желудка тут же назад вылезало, еле успевал за угол кафе забе- жать, чтобы опорожниться. Длилась такая заунывная песня

больше недели и, если бы не случай – могла бы эта бодяга на год растянуться. Шёл он, по улице Энгельса спускаясь вниз к вокза-

лу, и на ходу размышлял: «Зря я тогда не послушал ту женщину из приёмной комиссии: сейчас бы, не искал куда дальше деться

– тем более не было бы и этой головной боли…».

Прелюдия к опере Кармен.

Поступив год тому назад в училище под номером «сорок

один» – число заведомо не счастливое, ибо война под этим чис- лом началась – в городе Новошахтинске, в посёлке под названи- ем Новая Соколовка, где какие-то соколы всё порхают: встрети- ли Костю довольно прохладно. Когда же в общежитие вселился, вот тут-то только понял, – куда он попал! И если в дальнейшем

не испарится – подумал он – ждёт его здесь на пороге тюрьма. В ней-то, в этой злосчастной общаге как раз и жили те детдомов- ские «ученики» – хулиганы, уркаганы, о которых так настойчиво упоминала и предупреждала та тётка в приёмной комиссии ещё

при поступлении туда. Были, учились и местные парни, с ними Костя дружил, а вот «беспризорники» приняли его так, как при-

нимает стая голодных волков случайно прибившуюся к ним дво- ровую собаку. Белой вороной выглядел Костя в обществе тех, у которых понятия в голове перевёрнутые: извращены до неузна- ваемости, а многих в ближайшем будущем с нетерпением ожи- дала «Советская – Народная» колония-тюрьма. Вчерашняя, дет- домовская босота, по сути, несчастнейшие от рождения дети

пропитана была до кончиков волос понятиями, извращёнными – перевёрнутыми с ног на голову. Не зная, что такое семья, да и много о внешней жизни за забором, не зная, жила по законам

больше похожими на зону, а то о чём даже знали, воспринимать к себе лично, ни в каких рамках не желали. Жестокость по отно- шению к окружающим, тюремные порядки, воровство и подста- ва были постоянными спутниками в их жизни; эти пороки, пе- ремещаясь из спальных комнат в общежитии, поселялись в

учебные классы. Блатной тюремный жаргон, иерархия занима- емого места каждой в отдельности личности всё это создавало извращённый полукриминальный мир. На вымышленном пье- дестале этой криминальной власти, на каждом шагу беспредел. Директор училища на их языке – «Хозяин». «Вертухай» – рядо- вой воспитатель в общаге, а дальше бесконечным потоком по- шли: «Суки» – которые стучат педагогам и активисты – участвую- щие в общественной жизни коллектива. За ними пошли всякие

«шестёрки и барыги». Вниз по лестнице – «колхозник» (в те вре- мена «Лох» слово, которое редко ещё употребляли в лекси- коне). Наверху – «Пахан», а с ним «поддувало». Косой, блатной, тельняшка; маруха, мурка и рояль, а всё вместе взятое – это

огромная для них же печаль. Предавшись воспоминаниям, Ко- стя неторопливо продолжал идти вдоль по улице. В памяти всплыла Лидка из общаги – девка дерзкая, будто сошедшая с

экрана кино. Надумав покинуть детектив, она вдруг вживую на свет божий явившись, да прямо в облике – «Маньки – облига- ции». Эта Лидка была на год старше Константина и в свои сем-

надцать лет успела пройти «Крым и Рым», а заодно кроме мед-

ных труб попутно железные. С мальчиками ещё в детдоме спала лет с двенадцати, потому и телосложение было уже далеко не девичье. Всё при месте и при делах. Груди – что надо, бёдра – вширь. В талии, правда, толстовата, но, как и положено проша- ренной бабе. На мордашку Лидка хоть и не писаная красавица, но на лицо приятно смотреть. Видимо в прошлом, неизвестные мама и папа были довольно хороши собой. Но, тем не менее, вопреки тому, что они почти ровесники, Костя воспринимал её как тётку. Слишком уж старой Лидка ему казалась – старше как минимум на все десять лет. Вокруг Лидки суетились, сновали авторитетные и всякие шестёрки: всё как на зоне и в один лад. В самом здании общежития в два этажа в первом подъезде жили девчата – маляры и штукатуры; во втором, как и полагается на

порядочной будущей стройке – каменщики-монтажники, плот- ники-бетонщики, а к ним и сварщики. По большому счёту, Костя бы эту Лидку – прошёл мимо и не заметил, но в первый же ме- сяц учёбы она ни с того, ни с чего взяла и запала на Костю. Воз- можно, сильно уж жалобно Костя песни свои пел под гитару,

ибо, когда он пел, Лида всегда плакала, чему все очень удивля- лись – это правило было раньше не для неё. Но вполне возмож- но, и мордашкой своей он понравился Лидке, ибо с этого дня для него наступил конец света. Вначале казалось пустяковое де- ло – проходу ему не давала и всё: станет на дороге и ни туда – ни сюда. Куда Костя туда и она: стала просить умолять, собиралась даже на колени встать; от опрометчивого шага еле Костя её

удержал, ибо в ту минуту вокруг посторонних глаз было много. Ко всему прочему Лидка курила, а это больше всего отторгало всякое близкое общение. Курила сигареты самые дешёвые – по шесть копеек за пачку – «Дымок», а в тех случаях, когда не име- лось и шести копеек, переходила курить махорку, от дыма кото- рой комары на пол падали. Одежда на ней пропахла жжёным табаком хуже пепельницы, да и вообще – воняло ещё неизвест- но чем, от всего этого запаха Костю всё время тошнило. К сожа- лению, Костя от природы уродился мальчиком брезгливым. Ес- ли на стол поставили блюдо, и он заподозрит что-то не то – ста-

нет лучше голодным сутки ходить, но есть, ни при каком раскла- де его не заставишь. А тут девушка, – пусть и детдомовская, но от неё такой гарью несёт! Разве такое потерпишь?! к тому же во-

нючей махоркой несёт, которую столетние деды курят под забо- ром. Пока он думал и искал тот выход, как отвязаться от этой

назойливой «девки – бабы» ему хором подруги Лидки подстро- или злую ловушку. Измучившись напрасными страданиями,

Лидка решила: раз парень слабак по женской части, то надо – подумала она, – брать быка за рога, а лучше, в свои не слабые руки. С помощью подруг заманили Костю в комнату, в которой

проживала Лида. Впустив парня за дверь, тут же снаружи закры- ли на ключ. Лидка в эту минуту – сидя на кровати – держала меж пальцев дымящуюся сигарету: молчала и насмешливо смотрела на парня. Костя замер на пороге в ожидании объяснения проис- ходящего. На всякий случай попытался открыть дверь, подёргал за спиной у себя дверную ручку. Поняв, что путь отступления отрезан, опёрся спиной на дверь и стал ждать дальнейшей раз- вязки событий. Нервы у Лидки оказались слабее, и сигарета дрожала в руке. Эту деталь Костя тут же отметил, отчего возра- довавшись, улыбнулся и принял независимый вид. Эта улыбка у парня в заблуждение Лидку ввела, ибо она посчитала, что, Костя согласен на всё. Изобразив от волнения на лице принудитель-

ную улыбку, Лида сказала:

– Ну, что Костик, разобьём кон на наше счастье? Не будь па-

инькой, прошу тебя. Хоть ты и домашний парень, но я не наме- рена тебя убалтывать, как фраера последнего. Давай не тянуть волынку, а?.. Или заяву кидать на меня отправишься?.. только знай и не буксуй, получишь, в конце концов, облом козлючий!

Ты парень шустрый и поёшь под гитару – мне очень нравится, но не это главное – главное – это ты сам! Чё стоишь, прилип к две- ри? Тащи свою задницу сюда на кровать. Или боишься меня?.. так я вроде бы не страшная, как Светка Корпилина из парал- лельной группы. Чё молчишь или язык проглотил? Может для

смелости, стакан вина пропустишь?.. Нет, я так не могу!.. – крик- нула Лидка на гране истерики, – он меня с ума сведёт! ну как ди-