Призма Сердца

– Позволишь? – обхватив своей ладонью его, обратилась Гелла к Майклу.

– По-моему, мы очень глупо выглядим, – рассмеялся тот в ответ.

– Я на это и рассчитываю, – с этими словами оба синхронно опустили руки, дав сканеру считать информацию с карты пропуска агента Империи, после чего их залил ослепительный свет, вырвавшийся из открытой двери.

120. – Ммм… – прикрываясь от луча солнца, который сумел диверсантом проскочить в каюту и попасть прямо ему в глаза, пробурчал Император, поднимаясь в кресле и слегка потягиваясь.

Несколько секунд он сидел неподвижно, ощущая тяжёлую атмосферу маленькой комнатки, не последнюю роль в которой сыграла злополучная кровать с раскиданными на ней простынями. Вздохнув от неосуществившегося романтического вечера, Харт быстро поднялся и подошел к люку. Нажав на маленькую кнопочку рядом с ним, он заставил его распахнуться. В каюту тотчас же ударил бодрящий морской воздух вкупе со звуками, которые исходили с верхней палубы: ритуальный праздник все ещё был в самом разгаре. Не обращая внимания на этот посторонний шум, Стивен уставился на след, который оставался за лайнером на поверхности океана. Император поймал себя на том, что всё, что казалось ему важным до минуты пробуждения и выхода к этому волшебному люку в совершенно иной мир, теперь было где-то далеко и уже наверняка не таким чрезвычайным. Харт по пояс высунулся в окошко, давая морскому ветру поласкать его уже немолодое лицо. Император на миг закрыл глаза, представив, что нет ни его, ни этого лайнера, и что он, подобно этому самому ветру, что касался его кожи, нёсся над бесконечными волнами, которые, рождаясь и умирая, создавали океан, покрывающий всю планету. Но всё это было легко заменяемо на небольшую толику фантазии, помноженную на мощь и грацию Левиафана.

– Да, – подумал Стивен, улыбаясь самому себе, – я это заслужил, я заработал себе эту свободу. Однако кое-что всё же тянуло его магнитом от вечного океана к тёмным грязным островам и, порывшись в кармане своих брюк, он сразу отыскал, что же именно. Подняв руку кверху, Харт поймал далёкую, заходящую за горизонт звезду в обруч кольца, которое предназначалось той единственной. И, несмотря на досадную неудачу, Император расправил плечи, вспомнив давно забытое чувство из юности, и широко улыбнулся кроваво-красному солнцу, ощущая себя лет на двадцать моложе. Будто бы в ответ на его чувства, в кармане Стивена завибрировал маленький коммуникатор и, достав его, Харт тут же различил позывной своей жены.

– Не сейчас, тупая корова, – выбросив в пучину океана маленький аппарат, рассмеялся Император, расправив руки, будто бы собираясь объять собой всё небо, – у меня скоро будет совсем иная жизнь.

Водопад радостных ощущений Харта прервал настойчивый стук в дверь, переросший в настоящий гам. Было такое впечатление, что кто-то пытался вынести дверь снаружи.

– Какого чёрта? –рявкнул Харт, подходя к ней и нажав на кнопку, которая разблокировала замок, – я же приказал никого… О, – мгновенно сменил интонацию Император, – это вы. Я и не знал, что посетите…

Стивену не дал договорить удар в скулу, заставивший его пошатнуться и распластаться прямо на дорогой ковёр производства стран Конгресса.

Харт схватился за голову, пытаясь унять шум и вибрацию, которые вызвал удар вошедшего.

Мужчина степенно прошёлся по комнате и включил голографический визор, показывающий прямую трансляцию в прайм-тайм.

Харт с непонимающим видом сначала уставился на пришельца, а затем, переведя взгляд на картинку изображения, почувствовал, как оставшиеся волосы на его голове встают дыбом.

121. Гелла медленно вошла в студию, которая была залита разными цветами прожекторов. Передвигаясь будто бы в замедленной съёмке, Гелла прошла в центр зала, собирая на себе удивленные взгляды советников Императора, часть из которых присутствовала в зале, гвардейцев регулярной армии Империи, журналистов, правозащитников, юристов и экономистов всех мастей и ещё дюжин различных чиновников и профессионалов своего дела, с авторитетным видом сидевших в студии, разделённой надвое. В одной стороне арены все эти специальные гости, в другой – приглашенные как бы случайно зрители. Гелла сделала пару кругов вокруг себя и взошла на трибуну, куда обычно в начале и конце ток-шоу поднимался ведущий, чтобы соответственно объявить тему текущей передачи и в конце подвести итоги.

Под шуточки этого самого диктора-ведущего, Гелла ещё раз окинула взглядом собравшихся и затем, когда раздался ропот со стороны как персонала, так и гостей, глубоко вдохнула, почувствовав себя защищенной, когда Майкл встал вплотную к ней, заняв роль своеобразного охранника, между делом протянув ей микрофон.

– Спасибо, – глазами поблагодарила его журналистка, обратив свой взор в камеры, нацелившиеся на неё.

– Как я погляжу, – начала девушка свою речь, – в этой студии сегодня разбирается тема, – она подняла голову и увидела гигантскую вывеску на электронном табло «УГРОЗА ШАМАНОВ», – довольно, гм, щекотливая, но… Я не вижу в этой студии ни одного обвиняемого, поэтому…

Тут Майкл услужливо поставил рядом коробку, которую весь путь наверх тащил с собой. Гелла, немного повозившись, влезла в потасканные одежды, которые прорезали яркие геометрические формы. Вместе с этим девушка нацепила на голову объёмный головной убор с торчащими во все стороны перьями, сливающимися на спине в длинный хвост, и высушенными головами утконосов вместо козырька.

– Поэтому я, шаман народа острова Утконосов, прибыла сюда, чтобы ответить на все ваши вопросы.

122. – Ты догадываешься, какие это вопросы, Стиви? – с издевательской мягкостью спросил ворвавшийся в каюту Императора человек.

– Так точно, – выпалил побелевший Харт.

– И ты догадываешься, какие последствия будут, если наше маленькое мероприятие всплывёт наружу?

– Если вы насчет реакции зрителей, то…

– Да мне насрать на этих одноклеточных, идиот! Ты действительно настолько отморозил свои мозги, что не понимаешь, а, дорогой мой Император? Или тебе напомнить, сколько сил и средств я вливаю, чтобы ублюдки из Конгресса не мешали вести нам свой бизнес, а?! Я тебя спрашиваю!

– Я вас понял, – коротко ответил Харт.

– Нихуя ты не понял.

Харт, несмотря на своё оцепенение, вздрогнул весь, покрывшись мурашками, одновременно ощущая, как изнутри рвётся зверь, готовый растерзать самоуверенного старика.

– Если бы понял, – продолжил человек, – то уже не стоял бы здесь, как дятел, а метнулся бы до своих лиловозадых псов.

– Конечно, сэр, я сейчас.

– Не спеши ты так. Момент уже упущен, я хочу послушать, как эта идиотка будет объясняться, и какие вопросы ей посмеют задать.

123. Аудитория притихла, глядя на Геллу, которая, стоя в облачении шамана из далёкой, но до боли знакомой каждому имперцу страны, посмела показаться в таком виде на центральной волне эфирного пространства Империи Харта.

– Ого! – разорвал молчание ведущий, – какая неожиданность, госпожа Гелла сегодня у нас в студии! Да и с таким ещё гхм… перфомансом! Да, выпуск сегодня выдастся поистине будоражащим, ведь именно этого вы и добиваетесь, не так ли?

Гелла не стала ничего отвечать придворному шуту Империи.

– Понятно, значит, со мной вы говорить не хотите, тогда кто…

– Я, – раздался бас из полусферы арены, что расположилась справа от Геллы, – Ксандр Мэйх, командир 33-го батальона легиона Империи на фронте острова… он поморщился, – который мы все и так знаем. Так вот, у меня вопрос к госпоже Гелле. Как она ещё со стыда не провалилась, появляясь в таком виде, да ещё и перед многомиллионной аудиторией нашей родной страны? Скажите, в вас есть хоть толика человеческого, а?

Сразу после пламенной речи командира в зале началось оживление – кто выкриками поддержал Ксандра, а кто-то начал обвинять в неуважении к гостье, но в итоге все вновь затихли, когда раздался спокойный голос незваной гостьи телеканала:

– Есть, – грустно улыбнулась Гелла, – и поверьте, его гораздо больше, чем вы себе представляете.

– Тогда какого дьявола вы устроили весь этот цирк? – выстрелил слюной командир.

– Боюсь, цирк устраиваю не я, а вы и все, каждый, я подчеркиваю каждый, кто хоть немного считает себя жителем Империи. У кого есть хоть какое-то отождествление себя с землёй, на которой его предки проливали кровь ради лучшей жизни. Всё, что было построено до нас, – это история, которая должна раз и навсегда научить нас ужасам войны, но мы не хотим этого. Мы, как инфантильные подростки, закрываем глаза на то, что действительно важно, уткнувшись в свои собственные иллюзии.

– Не переводи тему и не занимайся болтологией! – раздался второй выкрик из правого крыла аудитории, – я Флавиг II, советник его Императорского величества, который не первое десятилетие занимает этот почетный пост. А вы, молодая леди, научились бы говорить по существу, а не кидаться общими фразами, отнимая драгоценное время у жителей острова! Завтра многим из них предстоит потрудиться ещё один день на благо всей Империи, а вы забиваете им головы непонятной ерундой!

– Раз уж такой непонятной, – резко прервала его Гелла, – то суть моего выступления вот в чём: я обвиняю Императора Стивена Харта в абсолютной некомпетентности либо умышленном сговоре с лицами из группа отряда Сердца, которые причастны к развязыванию международной войны с островом Святого Утконоса, гибели тысяч людей внутри Империи и геноциде Лилового Трайба, повлекшие тотальные разрушения их культуры и достоинства.

После этой обвинительной речи зал буквально взорвался: основная масса присутствовавших экспертов, чиновников и обычных зрителей стали клясть Геллу всем, чем можно, обвинять во всех преступлениях, в том числе против своего собственного народа. И лишь единицы из той же аудитории пытались хоть как-то сдержать угар, охвативший ещё чуть менее минуты назад спокойных людей.

Стивена, который находился за много километров от столицы, буквально трясло – но не от гнева или от страха перед нанесшим ему удар человеком, ссадина от которого всё ещё ныла, а от наслаждения. Император чувствовал, как низ его тела твердеет, и он вот-вот готов испытать оргазм – практически сбылась его мечта – а точнее, он видел предпосылки к ней. Гелла вела с ним игру – и это было очевидно – говоря о своей озабоченности делами Империи, она восхищалась им, – да, да! Харт ликовал: она, стоя перед десятками телекамер, во всеуслышание объявила о своей любви к Императору, к его власти. И хотя возможно она ещё и сама не подозревала об этом, все её мысли были лишь о том, как бы поскорее слиться с Императором в экстазе. С этими чудесными, по-настоящему волшебными мыслями, Стивен обдумывал план по скорейшей эвакуации своей Богини из столицы.

– Да, нужно продумать, как спрятать ото всех этот алмаз, там, где будет только я и она, я и…

– Больная сука! – вырвался истерический крик со стороны левого крыла, – мой сын погиб на том чёртовом острове варваров! И знаешь, что с ним сделали?!

Гелла внимательно который раз слушала рассказ пережившей утрату матери. Сколько их уже было? Три сотни? Четыре? Пять? И каждый раз это была новая рана, новый шрам на сердце, который никогда не зарастёт. И, тем не менее, она должна слушать это всё, запоминать. Она, если хочет называться человеком, должна знать и чувствовать то, что происходит рядом с ней в её родной стране. Закрыть глаза на преступление – то же самое, что предать себя, и, когда несправедливость придёт уже к ней в дом – остаться в полной изоляции, и к тому же в управляемой слепоте к сложившейся ситуации.

Это роскошь, которую Гелла как женщина, как мать не могла себе позволить, она будет защищать своего ребёнка и всех остальных детей до последнего вздоха.

После того как мать одного из легионеров выплакала всю боль изувеченного сына, Гелла как можно спокойнее продолжила: «Можете называть меня больной, если хотите, это ваше право. И я понимаю, что не имею права быть частичкой вашего горя, но я уже в нём. А оно во мне, поэтому я и продолжаю свое расследование. И чем дальше оно заходит, тем безнадежней мне кажется ситуация.

– У тебя совсем нет жалости, а?! Сколько Конгресс тебе заплатил за твой гнилой язык? – присвистнул один из легионеров, сидящих в зале.

Такого тона от представителя армии Майкл терпеть уже не смог и готов уже было выступить на сторону защиты, но тут же наткнулся на уверенный взгляд Геллы, который ясно давал понять, что ещё рано. Нужно подождать ещё чуть-чуть.