Алька. Технилище

На следующий день было начало охоты – пальба началась часов в пять утра, а Витёк проснулся вместе с нами, позавтракал и стал собираться на охоту: напихал патронов в патронташ, натянул болотные сапоги, куртку, прицепил ягдташ, надел большую шляпу с накомарником, взял в руки двустволку – чок-получок и отправился за добычей, все пацаны выкатились вслед за ним, надо было опробовать ружьишко. Охота ж.

Дошли до ближайшей поляны, метрах в тридцати на кустах прикрепили лист бумаги размера А4 и начали по очереди палить по нему. Охотник наш в тройку лучших стрелков не попал, но не огорчился, сказал задумчиво:

– На охоте это не главное, – и отправился к берегу озёрца, где он с вечера припрятал в кустах долблёнку.

А мы втроём пошли в деревню, так как, поскольку из-за неэффективности деятельности наших промысловиков нам был доступен только один вид добычи – грибы, надо было пополнить наши продуктовые запасы и, главное, взять чего-нибудь горячительного – на выходных обещал нас навестить самый гуманный милиционер страны, он же владелец дома.

Оказалось, что магазина в деревне нет и до него надо или идти пять километров напрямки через лес и болото в соседнее село, или ждать автобус, который будет через пару часов. Решили идти напрямую, тем более что тропинка, по заверению местных жителей, натоптана хорошо и заблудиться невозможно. Пошли пешком, оказалось, что на другой стороне деревня граничит с небольшим озерцом, проходя мимо которого, увидели, как местная жительница, спустившись к воде, садилась в двухвёсельную лодку.

Тропинка и в самом деле была довольно натоптана, где-то через полтора часа подошли к болоту, которое скорее напоминало идеально ровную поляну, о том, что это, возможно, болото, мы догадались по тому, что к этой поляне вёл пологий спуск, а у дерева, росшего у самого начала тропики через болото, стояло штук шесть шестов – толстенных трёхметровых жердин. После небольшой дискуссии, нужны ли нам шесты, решили всё же идти с шестами, местным жителям виднее, раз они ими пользуются, значит, есть определённый риск в ходьбе через эту странную поляну без шеста, взяли их, кто положил на плечо, кто-то тащил по траве, держа одной рукой, так и шлёпали по болоту. У края ощущения, что ты идёшь по болоту, не было, шли, разговаривали, но чем дальше мы продвигались к середине поляны, тем податливей и пружинистей становилась поверхность, по которой мы следовали. Подсобрались, взяли шесты двумя руками поперёк туловища впереди, чуть ниже пояса на тот случай, если провалишься, чтобы не уйти глубоко в болото и, опираясь на шест, выбраться на поверхность. На середине болота поверхность пружинила как большой батут, откликаясь на каждый шаг расходящимися концентрическими кольцами, который, отражаясь от берегов, возвращались, но уже искажёнными, в итоге скоро вся поверхность плясала как в пляске святого Вита, что реально стало мешать перемещению настолько, что мы иногда останавливались, ожидая затихания этой вибрации. Тем не менее до противоположной стороны добрались без приключений. Отдохнув минут пятнадцать, встали на тропу и через полчаса были в сельмаге. Пока затаривались, узнали, что через полчаса пойдёт автобус, который заезжает и в нашу деревеньку, решили возвращаться на автобусе.

На деревенской остановке, кроме нас, было ещё два пассажира – местный мужичок и женщина лет сорока пяти, как потом выяснилось, из Питера. Мы решили что-то выяснить у мужика, и он охотно стал нас вводить в курс местной жизни, рассказывал, явно стараясь нас ознакомить с реалиями местной жизни, говорил спокойно, обстоятельно, с уважением, но матерился так, что на вновь покрашенном заборе стала облезать краска. Женщина стояла, не реагируя, но на её лице периодически подёргивались какие-то жилки, и я негромко сказал мужику:

– Слушай, ну что ж ты так материшься, ведь женщина рядом стоит.

Мужик остановился, посмотрел растерянно на меня, на лице его появилось какое-то детское выражение удивления от совершенно неожиданной просьбы, и он сказал:

– Я же не на неё.

И было понятно, что он никого не хотел обидеть, просто так говорит всегда, не может, не умеет иначе.

На въезде в деревню автобус, въезжая на пригорок, затормозил, увидели в окно женщину на двухвёсельной лодке, которую мы видели утром, отправляясь в магазин. Лодка её уже была вытащена в полкорпуса на берег, всё дно лодки было засыпано серебристыми тушками рыбок, и женщина складывала её в ведро. Поскольку никакой снасти ни у неё в руках, ни в лодке не было, мы, поразмыслив, пришли к выводу, что она ловила рыбу исподним.

На ужин была картошка с грибами плюс какие-то консервы, которые мы купили в магазине, а добытчики наши опять пришли ни с чем. Мы стали втолковывать им, где и чем надо ловить рыбу, но они высокомерно отвергли наши предложения.

На следующий день наш главный рыболов, выслушав ещё раз наш рассказ про удачливую рыбачку, понял, что за дело надо браться серьёзно, достал из рюкзака бредень, решив перегородить речушку, которая текла рядом. Так как желающих влезать с ним в холоднющую воду не было, стал злодей заманивать нас «губастым» – бессмертным изобретением Веры Игнатьевны Мухиной, что-де по окончании рыбалки он его наполнит живительной влагой типа водки из личных запасов, тут уж желающих сразу набралось. Поставили бредень поперёк речушки, через час половину бредня с противоположной стороны завернули к нашей и всё это вытащили на берег – пришёл невод с травою речною, было весело, опять же награда ждала героев.

Вечером приехал наш следователь-гуманист, прошёлся, посмотрел, какой урон мы причинили его хозяйству, в целом остался доволен, похихикал над тем, что мы пытались завести мопед, но не смогли, объяснил, что он с него снимает какую-то детальку. Посидели, крепко выпили, помнится, я о чём-то спорил с ним, что-то пытаясь доказать, он молча слушал, когда я на секунду остановился перевести дыхание, он спокойно сказал:

– Да, я с тобой согласен.

– А чего ж молчал-то, а я тут распинаюсь.

– Так ты слово вставить не даёшь, всё сыпешь и сыпешь.

В общем, хорошо посидели. На следующий день наши промысловики разбрелись кто на рыбалку, кто на охоту, а мы, оставшиеся, сели обсуждать, чем нам заняться, и пришли к выводу, что нам надо отправляться дальше, как-никак, мы вообще-то собирались в турпоход, хотели что-то посмотреть, а не сидеть в избе. Потом никого из нас не прельщали ни рыбная ловля, ни охота, и стало ясно мы: на следующий день отправимся дальше, раскопали карту Карелии, которая была у Витька, посмотрели и решили пешком дойти до урочища Фоймогуба, а там уже разобраться, что будем делать дальше.

Часов в семь вечера появился Витька, прошёл усталой походкой, дошёл до кухни, швырнув на стол крупного селезня, сказал:

– Потрошите.

Это вызвало оживление, наконец-то наши добытчики стали оправдывать своё гордое имя и принесли добычу, правда, у рыбака нашего успехов пока не было.

За ужином, состоящим из жареной утки, картошки с грибами, местной зелени и горячительного русского напитка, мы сообщили, что оставляем их одних, решение наше не вызвало отторжения и обид.

Рано утром, позавтракав традиционной манной кашей, мы встали на маршрут.

На маршруте выяснилось, что четверо из семи человек не были готовы не только к пешеходному маршруту по пересечённой местности, но и вообще к каким-либо физическим нагрузкам, но худо-бедно, где лесом, где пешком по дорожке, а где и на автобусе мы в планируемый срок были в Фоймогубе.

Зашли пообедать в столовку, за завтраком узнали, что из посёлка в Кижи ходит «Комета»[2 - «Комета» – речной корабль на подводных крыльях.], тут и пришло понимание, как нам надо закончить поход: доехать на Комете до Кижей, там провести дня два, затем на Комете до Петрозаводска, потом на поезд – и домой. Оставив, по договорённости, свои мешки в углу столовой, пошли прогуляться по посёлку. Гуляя, местами обнаружили на домах и столбах дощечки с изображением стрелки с надписью «Аэропорт», стало интересно, что это за аэропорт в таком маленьком посёлке, пошли по указателям и минут через десять вышли на берег озера. Недалеко от берега стояла дощатая будочка, по виду и размерам напоминающая дачный сортир, но с окошком, над которым была вывеска с надписью масляной краской от руки «Касса аэропорта», напротив был небольшой пирс с причаленной деревянной лодкой вместимостью до десяти-двенадцати человек.

На берегу стояла небольшая группа людей, не больше восьми-девяти человек, некоторые с чемоданами и сумками, стало понятно, что аэропорт существует, люди, стоящие на берегу, – это пассажиры, но где был аэродром, мы понять не могли, тупили. Но было интересно, и мы решили подождать, вряд ли пассажиры пришли за три часа, очевидно, что ситуация скоро должна проясниться.

Минут через пятнадцать из рупорного громкоговорителя, закреплённого на крыше будки-кассы, послышалась:

– Пассажиров просим приготовиться к посадке в самолёт, – после чего все ожидающие самолёт неспешно прошли на пирс, помогая друг другу, спустились в лодку и расселись по лавочкам. Заурчал подвесной моторчик, и лодка направилась к большому плоту, заякоренному метрах в пятидесяти от берега. Дул свежий ветерок, плот и лодка изрядно колебались в воде, выбраться на плот было бы наверняка непросто, да и находиться там, на качающемся плоту, наверное, было нелегко. Тем не менее после того, как лодка пришвартовалась, люди, помогая друг другу, выбрались на плот и застыли тесной группкой по середине.

Через несколько минут послышался звук двигателя и из-за леса показался быстро снижающийся гидросамолёт, который произвёл посадку на воду метрах в ста от плота, описал плавную дугу по заливу, аккуратненько, не поднимая волны, подплыл к плоту и остановился. Из самолёта спустились на плот человек десять и сразу стали грузиться в лодку, стоящие на плоту забрались в самолёт, двигатели его прибавили оборотов, и он начал потихоньку отдаляться от плота.

Лодка направилась к берегу, самолёт взлетел, кино кончилось, а мы стали разбираться, как нам добраться до Кижей. Поговорив с местными, узнали, что из села Великая Губа, которое находится на расстоянии порядка тридцати километров, в Кижи ходит «Комета», отправились в Великую Губу. Переход совместно с ночёвкой составил пару суток, и ранним утром третьего дня часть нашей команды дремала в креслах, остальные прятались от ветра на открытой палубе бешено рвущей воду Онежского озера Кометы.

Оставив в зале ожидания пирса рюкзаки и весь наш походный скарб, отправились осматривать достопримечательности острова. Серёга Петров ещё в Москве, полазив по буклетам и справочникам, наметил то, что надо посмотреть обязательно: церковь Преображения Господня, ветряную мельницу, дом какого-то зажиточного крестьянина, что-то ещё. Всё посмотрели. Восприятие церкви ухудшал стальной каркас, держащий её изнутри. Как-то он был спроектирован простовато, не было попытки замаскировать его, отсюда пропадало ощущение древности сооружения. А дом крестьянина мне понравился, вызывал уважение к своему соотечественнику – молодец мужик, наладил хозяйство, поставил дом себе, своей семье и своим потомкам. Большевики наверняка потом раскулачили, но это уже другой разговор.

Находившись и насмотревшись, решили пообедать в ресторане рядом с причалом, но получили отлуп – зал был забронирован на два часа турфирмой – обедали туристы-иностранцы. Сквозь огромные в пол стёкла был виден пустующий человек на сто зал и небольшая группка, обедающая в центре.

Тихо поматерившись про себя, стали подыскивать местечко для палатки и костра, но при первой же попытке развести огонь нам растолковали, что с недавних пор, после того как пьяные туристы спалили какое-то старинное строение, ночёвки туристов на острове запрещены, как запрещено и разведение костров. Уезжать в Петрозаводск нам показалось рановато, и мы решили заночевать на каком-нибудь из близлежащих островов, что оказалось несложным. Подойдя к группе лодочников на берегу, мы договорились о трансферте нас на остров за вполне приемлемую сумму в семь рублей – по рублю с носа.

Сказано – сделано, минут через десять мы были на чудесном островке на расстоянии полукилометра от Кижей. Островочек был малюсенький, обойти его по периметру можно было за полчаса, сильно заросший деревьями и кустарником, но нашли небольшую полянку, с которой открывался чудесный вид на Кижи, поставили палатки, соорудили костровище, разожгли костерок, приготовили ужин, он же обед, перекусили, немного выпили – у нас было, посидели у костра, что-то спели, поговорили, легли спать. Утром проснулись пораньше, надо было собраться, сложить палатки, прибрать за собой поляну, к двенадцати обещал прибыть лодочник.

В оговорённый срок все сидели на бережке – лодочник не приплыл. Вяло покричали, отклика со стороны Кижей не было, разошлись, в течение дня подходили к берегу, высматривали лодки в акватории вокруг острова, кричали и свистели – никто не отреагировал. Разожгли опять костёр, приготовили ужин, легли спать. Харчи были на исходе.

Весь следующий день провели на берегу, высматривали лодки, кричали, пытаясь привлечь внимание. Подъели всё, что было, остался чай, немного сахара и хлеба. Легли спать в надежде на завтра.

Проснувшись, попили чаю с хлебом, собрались, стали думать, что будем делать, выход был один – плыть на Кижи. Обсудили, кто как плавает, выяснилось, что полкилометра из всех сидящих, если не брать в расчёт девушек, могли проплыть только я и ещё один парень. В целом расстояние для меня пустяшное, но был один нюансик – чертовски холодная вода. Как поведёт себя тело в таких условиях, ни он, ни я не представляли, но другого варианта на было. Решили плыть, толкая бревно, чтобы было за что уцепиться, если от холода начнутся судороги. Нашли подходящий ствол, ошкурили его и осучковали, оставив с двух сторон два толстых метровых сучка у комля, чтобы удобней толкать бревно в воде, перенесли бревно на сторону, «глядящую» на Кижи. Разделись, встали у кромки воды, компания наша стояла рядом, кто-то из девчонок сказал:

– Ребят, ну, давайте ещё раз на удачу покричим.

Начали кричать, мы со вторым пловцом орали громче всех, в холодную воду, ясное дело, лезть не шибко хотелось, навопились, насвистелись, но никакой внятной реакции не было, во всяком случае, нам так показалось. Что ж делать. Ёжась, зашли в воду, стали приноравливаться к бревну, когда зашли по пояс и поплыли, одна из девчонок закричала:

– Стойте, кто-то плывёт.

Вернулись к берегу, поглядели в сторону Кижей, на тёмном фоне берега движение было незаметно, но звук работающего мотора хорошо был слышен над водой. Моментально выскочили из воды, одеваться не стали, только отжали плавки в кустах, вернулись на берег, для согрева прыгали на месте, смотрели на воду. Минут через пять силуэт приближающейся лодки стал отчётливо виден, быстро оделись. Когда лодка ткнулась носом в берег, слегка втащили её на берег. Лодочник, глядя на нашу тусовку, спросил:

– Что у вас случилось-то?

– Да мы с Колей договорились, что он нас заберёт с острова, а он не приехал.

– А когда договаривались?

– Четыре дня назад договаривались, а три дня назад должен был приплыть.

– Так он три дня назад в отпуск ушёл.

– Отвезёте нас на берег?

– Конечно, отвезу, не зимовать же вам тут.

– Сколько?