Красная пыль

Щуп дрогнул и, с треском обдирая занавески, подался назад, на волю – Красный презрительно клекотнул и торопливо отчалил, не выдержав такого мощного напора со стороны общественности. Всклокоченная пигалица швырнула в него веником, промахнулась, погрозила острым кулачком и засунулась обратно, сердито оглядев устроенный шумным посетителем натюрморт. Ракуна обреченно вздохнула, сняла с головы синюю тряпочку и вышла из-за кресла, понурившись.

* * *

– Ой, дорогая, попробуй еще вот это, непременно! – Госпожа Аксар подвинула к юной гостье блюдечко с вишневым пирожным.

Порозовевшая от сытного обеда Уна в изнеможении сползла вниз по спинке стула и покачала головой:

– Уже не могу, правда. Не лезет. Все было очень-очень вкусно! Спасибо!

– Пожалуйста, девочка. Тебе всегда здесь рады, всегда. Запомни это, – мягко улыбнулась ей Арманда, обвела пальцами неяркую вышивку на скатерти и резко помрачнела. – Итак, второй этап. Твой багаж.

– А? – встрепенулась Ракуна, пожимая плечами. – Но-о-о я-а-а… у меня же ничего нет…

– Имеется, имеется, еще какой, – Госпожа поднялась из-за стола и поманила Уну за собой, выговаривая на ходу. – Неподъемный. Нужно разобрать его, сейчас. Отсеять ненужное. Ты готова?

– Ну-у-у, не знаю. Разве это сложно?

– Иногда просто невыносимо. Пойдем. Да, обратно в мастерскую.

Огромное полукруглое окно принакрылось узорчатыми белыми ставнями, защищая комнату от палящего солнца. Местами ободранные Красным занавески стыдливо покачивались на ветерке. Арманда со вздохом оглянулась на вошедшую следом за ней гостью, подумала немного и звонко хлопнула в ладоши. Мастерская дрогнула, закрывая и блокируя все перегородки. Оконный проем моргнул еле заметными белыми сотами защитного поля. Уна сжала зубы и с подозрением прищурилась на хозяйку помещения.

Госпожа сцепила руки за спиной, прошлась до невысокого подиума и, тщательно подбирая слова, начала беседу:

– У меня печальные известия, девочка. Твой отец мертв.

– Что?! – Ракуна осознала смысл и в ужасе схватилась за голову, вскрикивая. – Нет! Сеть дырявая! Крысы! Дилеры! Аля, там Аля! Алеар! Они утащут ее, утащут!

– Тш-ш-ш… —Арманда всплеснула руками, торопливо успокаивая. – Госпожу Лангер забрали сразу же, девочка! Тш-ш-ш… Кристана еще раньше. С ними все хорошо. Даже… еще лучше – в настоящий момент Лангеры оккупировали роскошную Ледяную базу Негоцианта и не только оккупировали, но и устроили там буйную, прошу прощения, пьянку с командующим Дирэком, группой стрижей и ватагой пилотов Господина Аллиэнна. Пойдем сюда, присядь… присядь, дорогая.

Уна, отдышавшись, опустилась в высокое кресло, вытирая запястьем проступившую на лбу испарину. Госпожа Аксар протянула ей стакан воды и примостилась рядом, на подиум, продолжая разговор:

– На стан твоего отца было совершено нападение. Он получил смертельное ранение в шею, под челюсть. Как оказалось, его транспортник был оснащен системой так называемого «аварийного всплытия» или «аварийного поплавка», поэтому, согласно инструкции, загрузил тело хозяина в спецкапсулу и поднялся вместе с ней в верхние слои атмосферы, зависнув у зеленой сети. Красная подсветка при этом включилась лишь частично, видимо, была неисправной. Несколько зондов-связистов засекли дрейфующий корабль, но прибывший позже Патруль никаких следов транспортника не обнаружил.

– Все равно, – хрипловато бросила в ответ Ракуна, поставила пустой стакан на подиум и призналась. – Тот особняк в опасной зоне… когда я очнулась в медкапсуле, Лаура допросила меня. Тщательно. Я не стала запираться – голова была, как чугунок. Вывалила ей все о том, как папаша науськивал Арнеса напасть сначала на Патруль, а потом, когда не вышло, на сотрудников Эксперта, Техников. Госпожа Орингер умеет правильно задавать вопросы и слушать, а учитывая наличие у нее того белого монстра и их семейное «Дотла, за каплю нашей крови!»… полагаю, Тухлый сейчас догорает вместе с его любимым транспортником где-нибудь в топке на окраине Дока. Или уже догорел… наверное, и горсти не осталось. Арнес все-таки получил свой полный погребальный обряд, как и полагается Ору – с трупом врага в подложке. Сволочь.

– Сочувствую тебе, – вздохнула Арманда, осторожно тронув поникшую собеседницу за плечо, и неожиданно сменила тему. – Твоя спина, девочка… – Уна вскинула голову, ожигая излишне осведомленную даму нехорошим вглядом, но Госпожа Аксар быстро пересела на подлокотник ее кресла, совсем близко, и зашептала горячо. – Шрамы. Это как послание, понимаешь? Трансляция в мир на открытом канале. Чтобы их видели все твои самые близкие, а главное, чтобы ты видела. Каждый день, каждый час… мгновение. Он убит, но все продолжает говорить с тобой. С окружающими тебя людьми. Цеплять, стеснять, мучить и заявлять свои права.

– Так вышло, – глухо ответила на это Уна, обхватывая себя руками. – Ничего не поделаешь. Они поблекнут со временем и будут не…

– Нет, так не пойдет! – возмущенно заявила Арманда, подскочила с подиума и выволокла из-под него длинный деревянный контейнер на колесиках. Откинув крышку, она придирчиво уставилась на его содержимое. Ракуна, не выдержав, поднялась из кресла и подошла, с любопытством заглянув внутрь объемистого хранилища.

Ларь был под завязку забит эскизами, склянками, флаконами, палитрами, кистями, связками длинных карандашей, мелков и необычных острых стеков в отдельных коробочках. Госпожа Аксар вытянула из стопки испещренный витыми орнаментами плотный лист, показала его Ракуне и заговорщически подмигнула ей:

– Это будет твое послание, понимаешь? Только то, что ты захочешь сказать. Можно сначала временный рисунок сделать, попробовать. А потом…

– Нет, – безо всяких сомнений выдохнула Уна. – Сразу. Сделайте сразу, пожалуйста.

– Хорошо, лапушка, но это занятие небыстрое, успеем даже поужинать в процессе, – воодушевленно затараторила Арманда, одновременно выставляя на подиум флаконы и коробочки. – Будет немного саднить после. Я присыплю специальной пудрой, она очень быстро впитается, но все равно нужно будет потом осторожненько, если вы с Лео… э-э-э… то есть, вы… или еще нет? М-да, такт – мое все. Деликатность где-то там же валялась, надо подобрать. За ширмой специальная лежанка, видишь? Маечку можно положить сюда, волосы лучше придержать, чтобы прядочки не выпадали… пакля? Какая пакля? Не вижу паклю. Чистейший шелк! Ты очень красивая, перестань, это даже не смешно. Наверняка наш угрюмый молчун Цветик втрескался с первого взгляда, бедолажка, а потом в спешном порядке, буквально на ходу, осваивал искусство обходительной речи: спасибо, пожалуйста, будьте так любезны… что?! Болтал без умолку? Серьезно?! Вот это номер! Ой, как ты замечательно смеешься… Угу, начинаем. Захочешь еще похохотать, говори – сделаем перерывчик, у меня там салат, карамельно-грушевый тарт, рогалики и какао. А потом у тебя еще третий этап, уже в другой части города. Готова?..

* * *

Казалось, что все поверхности вокруг состояли исключительно из желто-оранжевых кирпичиков – невысокие дома, мостовая, низкие изгороди, теплые, шершавые стены с понатыканными то тут, то там цветочными горшками…

Узкая улочка обрывалась вниз, под горку, прямо навстречу заходящему солнцу. Дальше были только высокие литые перила и глубокое ущелье с танцующими в темной глубине разлома стайками зондов. Уна растерянно оглянулась: «Так, куда теперь? Адрес верный, но… вечер уже, стемнеет скоро. Странно. Арманда сказала, чтобы непременно сегодня – третий этап, все такое».

Никаких административных строений поблизости не было, только частные дома, облепленные пушистыми деревцами и клумбами.

Справа, совсем недалеко, раздался оглушительный грохот и слегка неуместное для такого тихого района: «Бля!»

Длинный ангар в половину улицы загромыхал, распахивая окованные металлическими кольцами ворота, и выплюнул несколько крупных катушек в компании с быстро набирающей скорость бочкой без дна. Уна резво отпрыгнула, метнувшись под чей-то низкий балкончик, и вся эта катавасия с шумом пронеслась мимо, выбрасывая в стороны петли размотавшихся проводов и отрезок какого-то толстого кабеля.

Из полутьмы ангара вышел Иллеон Экгер, собственной персоной, вытер руки о серую от пыли майку и невозмутимо проследил за движением сбежавших «предметов интерьера» вплоть до их мощного, звонкого удара о перила ограждения. Катушки повалились одна на другую, а бочка неожиданно встала прямо, приосанившись.

Застывшая Ракуна сглотнула, не веря своим глазам: «Но… сорок восемь часов! Вернее, уже меньше, но… а третий этап? Как же так, не пойму…»

Из утопающего в петуниях окна соседнего домика высунулся помятый морщинистый лик в косматой бороде и скрипуче поинтересовался у нарушителя спокойствия:

– Опять ограждение на прочность проверяешь, шкет? Не пришибло хоть никого?

– Ситуация под контролем! Угроза миновала, все могут покидать временные убежища! – улыбнулся старику Лео и прищурился на катушки: «Так, сорок восемь минус… ага, у меня в запасе еще двадцать девять часов и семнадцать минут. Успею. Сейчас их обратно приволочь или позже, когда закончу уборку?» – краем глаза он заметил тонкую фигурку у противоположной стены, повернул к ней голову и растерянно моргнул.

Обновленная Уна, совершенно разбалованная до этого всеобщим вниманием, задрала нос повыше, поправила юбку, красиво продефилировала до стоящего столбом Экгера, обошла амбала по кругу, интересничая, и медленно рассмотрела его с ног до головы, подмечая детальки: грубые штаны с жесткими вставками на коленях, пояс с инструментами и множеством отделений; широченные плечи, измазанные чем-то черным, словно он весь день мешки с углем тягал; золотистые на концах отросшие волосы, очень ярко выделяющиеся на чумазом лице глаза, оглядывающие неожиданную посетительницу не менее внимательно, чем она его, и тоже подмечая детальки.

Сморщенный лик в косматой бороде оценил быстро накалившуюся обстановку и нырнул обратно в петунии, немного поворчав напоследок.

Лео без слов взял Уну за руку, утянул в огромный полутемный ангар и захлопнул створки ворот, одну за другой. Осмотрел рыжую снова, очень жадно. Шагнул ближе, наклонился, касаясь носом ее уха, и прошептал ей:

– Помнишь, мы поссорились тогда? Перед тем, как нас забрали? Я был прав?

– О чем ты? – Уна чуть повернула голову, подставляя ему губы, отвечая на его быстрые поцелуи.

– Тебе ведь ужасно… невыносимо скучно без меня, – пояснил Лео ей в подбородок. – Серо, невкусно, тоскливо. Признавайся.

– Признаюсь, да. Без тебя никак. Не могу, – каждое слово ей приходилось выдавливать из себя, пугаясь от их такого непривычного сейчас звучания.

– Отлично, – кивнул довольный этим коротким диалогом Лео, с сомнением покосился на прикрытую маечкой спину подруги и, аккуратно подхватив ее под зад, понес куда-то вперед, а потом еще в сторону и наверх по широкой, уже полутемной лестнице.

Уна с чувством обняла его, крепко обхватив ногами, разгоряченного, пропахшего пылью, солнцем и тем самым, уже таким знакомым и, видимо, жизненно необходимым для нее навсегда запахом. Лео толкнул плечом дверь в одну из комнат, прошелся и осторожно ссадил Ракуну на кровать, предупреждая:

– Я быстро. Не уходи никуда, – решив, что все это прозвучало как-то неубедительно, он снял с себя майку и повторил. – Я быстро.

– Поняла, —.согласилась Уна и проводила взглядом удаляющуюся широкую спину, отметив, что запираться молодого Экгера не научили от слов «совсем», «нигде» и «никогда».

За приоткрытой дверью ванной комнаты мощно зашумел душ. Ракуна нетерпеливо вздохнула – результат их с Армандой многочасового труда чуть саднил, почесывался и явно жаждал зрительского внимания…

Маечка была небрежно брошена в кресло у окна, а рыжая грива заново скручена в более высокий, плотный пучок. Уна один за другим стянула свои смешные ботинки, задвинув их под кровать, и с улыбкой закружилась на месте: «Как круто… словно стоишь на теплом песке в белоснежной рубашке на голое тело, и солнце обволакивает, жарко пронизывая, выставляя напоказ, обнажая все контуры тела, но прикрыться не хочется. Совсем не страшно и не стыдно, а очень даже тепло и весело. Без багажа. Налегке».

Лео наскоро вытерся, кое-как обмотался совершенно несерьезного вида полотенчиком, в спешке выскочил из ванной и тяжело уставился на порхающую по комнате в одной юбке Уну – рубцов на ее спине больше не было.