Последняя ночь моей убогой жизни

Дождь продолжал капать и каменная дорога, ведущая от железных ворот к фонтану, стоявшему посередине, переходя в более узкую тропинку, идущую к ступеням, а затем и к переднему входу в сам дом, начала медленно окрашиваться в более тёмный оттенок, как это обычно бывает с некоторыми вещами, когда они намокают. Это происходило так неторопливо и систематично, что данное зрелище даже показалось стоявшему недалеко обкуренному человеку несколько успокаивающим и чарующим.

Маленькие тёмные зернышки от упавших на землю капель дождя становились всё ближе и ближе друг другу, а их количество на земле увеличивалось с каждой пройденной секундой. Это напоминало белые сияющие звёзды на ночном небе, но тут всё было как раз-таки наоборот – светлый камень и тёмные маленькие капельки, которые вскоре должны были превратиться в одну большую мокрую поверхность.

Дождь также падал и в бассейн. Вода, находившаяся внутри, стала беспокойной, ибо, попадая в неё, словно крохотные пули, капельки дождя создавали небольшую рябь в местах, где приземлялись. Дождь падал и на лицо девушки, отчего оно быстро намокло и теперь наблюдавшему со стороны могло показаться, что девушка безмолвно плачет, но присутствующие знали истину. Девушка не могла плакать. Она была мертва, и кровь покидала её тело так же, как дождь оставлял облака.

Кто-то продолжал плакать.

Это была Эля, не желающая глядеть на мёртвое тело Софии, лежавшее в бассейне.

Кто-то курил траву.

Это был Хабиль, задумчиво наблюдавший за падающим на землю дождём.

Кто-то безмолвно поднимал и клал стакан на стол.

Это была Сара, попивающая пиво и склонившая голову над своим спящим любимым.

Пакет, зацепившийся за ветку смородины, продолжал лихорадочно шуршать.

* * *

Я подошёл к бассейну и помог выбраться трясущемуся от холода мальчику, который стоял почти по талию в ледяной воде. Когда он, наконец, поднялся, я взглянул на него и хорошенько рассмотрел. Мальчик казался уставшим. Он словно только вернулся домой после очередного долгого дня в школе, где над ним смеялись одноклассники, обзывая его уродливой девчонкой, потому что он был весь в прыщах со своим дурацким порванным рюкзаком «Барби». Ещё они говорили, что у меня смешной нос. Забавные детские шалости, которые медленно уничтожают тебя изнутри, пока ты растёшь и управляют твоей жизнью, когда ты становишься взрослым. Вот, к чему привели меня они, а также отсутствия отца, каких-либо удобств и любви от верных, честных окружающих.

Взяв мальчика за руку, я пошёл в дом. Люди-тени исчезли. Когда я проходил мимо неё, Эля сидела на коленях и тихо плакала, а Хабиль глядел на меня так, словно я тикающая бомба, готовая вот-вот взорваться. Сара пошла за мной, желая поскорее вернуться к своему парню. Мёртвое тело Софии одиноко плавало на поверхности бассейна.

Начался тот самый дождь, который перекрашивал всё, чего касался, в более тёмный оттенок. Следом пришла и мгла, поглотившая всю округу, словно ненасытный кит, проглотивший лодку Джепетто вместе с ним самим.

Я тихо сидел на кухне, пил пиво и курил. Не во главе стола, а справа от него. Мальчик играл с самим собой позади меня. Он говорил разными забавными голосами, тем самым изображая отличия между персонажами, и в его игре явно был какой-то сюжет. Меня это не порадовало. Мне казалось, что я должен был улыбаться, но я ничего не чувствовал. Часы тикали. Моя жизнь утекала прочь, словно виски из разбитой бутылки.

– Малик, – заплаканно позвала меня Эля, стоявшая в дверях. Её чёрное платье посерело в некоторых местах из-за пыли и грязи.

«Видимо испачкала во время битвы» – безразлично подумал я.

Это привлекло моё внимания. Мне не хотелось почистить её платье и это было странно, потому что сколько я себя помнил, я всегда инстинктивно выставлял руку вперёд, но больше нет. Сейчас мне было всё равно.

– Малик? – снова позвала меня Эля, на этот раз как-то вопросительно. – Ответь мне.

– Да?

– Пожалуйста не делай этого, – снова взмолилась она, садясь во главу стола и взяв мои руки в свои.

– Я ничего не могу сделать. Мы же договорились, – пожал плечами я.

– Ты рехнулся?! Я не хочу, чтобы ты умирал! – взволнованно, практически рыча говорила Эля.

– Просто так должно быть, Эля. Прости. Я устал… слишком устал от боли. Я больше не хочу её терпеть. Больше не могу её терпеть.

– Но почему? Почему всё обязательно должно быть плохо? – не понимая спросила девушка с длинными чёрными волосами.

– Потому что ему было слишком больно, – я указал пальцем на играющего на другой стороне кухни мальчика. – И больно до сих пор. Может, это и неправильно, но я больше не хочу так жить, – я задумался. – Интересно, а не желать – это то же самое, что и желать? Точнее не то же, а как две стороны одной медали. Ведь не хотя чего-то, ты желаешь, чтобы это что-то прекратилось или испарилось. Понимаешь? – спросил я Элю.

– Малик, мне не до этого. Почему ты такой отупевший? Очнись! – она взбесилась и дала мне пощёчину.

Было странно. Щека горела, но я не чувствовал того духовного пробуждения, которого от меня ждала Эля, но этим она сумела привлечь моё внимание.

– Скотина! А что будет со мной? – девушка шлёпнула себя по груди.

– Твой эгоизм оставляет желать лучшего, – холодно сказал я. – Ничего не будет. Очередной день подойдёт к концу, и очередная небольшая история ни о чём закончится.

– Это не эгоизм, придурок, – горько заплакала Эля.

– Что бы это ни было, скоро это не будет иметь никакого значения, – сказал я. – Как и не имело никогда.

Я посмотрел на часы. Оставалось четыре минуты.

– Четыре минуты, чтобы спасти мир. Помнишь, у Мадонны с Тимберлейком была такая песня? – улыбнулся я.

– Будет и имело значение, – не соглашалась Эля, полностью игнорируя мой вопрос. – Для меня всегда будет. Потому что жизнь действительно боль, Малик, и я знаю это, поверь мне, знаю. Ни ты один по ночам думаешь о том, какой ты бестолковый, ни на что не годный и не заслуживший любви. И да, может жизнь и боль, но вместе её будет меньше.

Её последние слова изменили что-то. Этого не должно было быть. Я почувствовал щекочущее меня изнутри ощущение. Кажется, это было тепло. Его излучали не сами слова, а то, что за ними скрывалось. Чувства. То, чего мне так не доставало. Тёплые, как солнышко и нежные, словно руки Эли чувства.

– Что ты сказала?

– О чём ты?..

– Просто повтори последнее, что сказала.

– Жизнь боль, но вместе её будет меньше?

Это пробудило меня. Точнее не совсем меня. Девушка, лежавшая мёртвой в бассейне, шевельнула пальцем.

В ту же миллисекунду мальчик, игравший позади меня, испустил самый громкий и самый капризный вопль, который я когда-либо слышал. От него у меня чуть не разорвались ушные перепонки. В комнате вдруг стало невыносимо громко, и мы с Элей не могли слышать друг друга. Несмотря на это, девушка, видно почувствовав изменения во мне, начала надрывать глотку, стараясь перекричать орущего пацана:

– ДА!!! СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ТЫ ЭГОИСТИЧНЫЙ, ДЕПРЕССИВНЫЙ ЗАСРАНЕЦ?! ТЫ, КУСОК ВОНЮЧЕГО ДЕРЬМА, КОТОРЫЙ Я ПОЧЕМУ-ТО РЕШИЛА ПОЛЮБИТЬ?! – её было еле слышно, но напрягшись, я сумел различить практически каждое слово и это перевернуло мой мир с головы на ноги.

Если бы вы смотрели на бассейн чуть издали, как это делал на тот момент Хабиль, курящий траву неподалёку, в беседке, то вы бы увидели, что он засиял. Хабиль, конечно же, сразу решил, что он перекурил, однако вскоре до него дошло, что дело было вовсе не в марихуане.

Услышав из дома ужасающий крик, он посмотрел в его сторону, но затем снова взглянул на бассейн. Выйдя из беседки и подойдя ближе, он увидел, что из бассейна с золотой искрящейся водой на него глядит и улыбается молодая девушка, волосы которой сияли ярче самого солнца. Внезапно девушка начала шагать по стенам бассейна, откинув в сторону целый ряд законов физики, словно неинтересный флаер, рекламирующий турецкий ресторан. Испугавшись, Хабиль попятился назад и взглянул на свой косяк, решив, что ему подсунули что-то другое.

– Всё хорошо, Хабиль, – заботливо успокоила его девушка своим нежным, приятным слуху голосом. – Это просто я, – она мило улыбнулась, отчего Хабиль покраснел.

– Я думал, что ты умерла, – удивлённо сказал он.

– Нет, мне уже лучше, – спокойно ответила девушка.

– ЗАТКНИ-И-И-И-И-И-И-ИСЬ! – орало существо, в которое постепенно начал превращаться маленький мальчик. От его визга сначала взорвались некоторые стаканы, а затем и окна виллы, отчего в дом ворвался страшный ветер, сдувающий со стола салфетки, пустые пакеты и всё, на что у него хватало сил.

– ЛаФлёр! – девушка с сияющими волосами смотрела в небо и словно бы говорила с ним. – У меня есть желание!