Фарватер

– … и за этим же тебе нужна я, – с улыбкой завершила она. – Слезай теперь.

Она пинком дополнила свои слова и поднялась.

С Шебой рейс прошел как никогда скоро. И как никогда хорошо. Экватор был пересечен нами как обычно. Как в прошлый раз, когда я проходил тут. Когда пушки дали залп, все, включая Шебу, дружно нырнули в воду. Я не мешал им, но и не участвовал, воспользовавшись покоем для сна.

Спустя 3 месяца не знаю сколько дней на горизонте рассветом забрезжили острова Уна-Муе. Когда это объявили, хлопнул люк и на опердек взлетела Шеба. Я посмотрел на нее. Девушка нетерпеливо полулежала на планшире, напряженно вглядываясь в сторону Родины. На лице виднелись полосы корабельной грязи, распущенные и изрядно запутавшиеся волосы развевал теплый пассат, одежда, за неделю сколоченная из грубой парусины, превратилась в полноценный матросский наряд после длительного нахождения с моими ребятами в кубрике, руки приобрели воистину суровый и боевой вид. Что ж это за женщина такая, думал я, зная, что ни одна представительница слабого пола не пошла бы на это. Шеба поймала мой взгляд на себе и вопросительно мотнула головой.

– Что?

– Ничего.

Она фыркнула и отошла.

Шхуна подошла к берегу, мы бросили якорь – основной и “яшку”, чтоб кораблю не болтаться по окружности. Я приказал спустить шлюпки на воду и мы встали у шлюпбалок. Увидав рядом переодевшуюся уже Шебу, я махнул головой и сказал:

– Не жди меня, иди. Я тут надолго.

Она не заставила себя долго упрашивать и тут же вскочила в шлюпку, отправившуюся к земле.

Ох уж этот юг… Удивительная страна, жаркая, как горящий костер, красивая, как новоотделанный корабль и спокойная, как горное озеро. Я не сходил на землю в прошлый раз как был там, но в этот раз меня уже никто не держал и я таки увидел изменения. Порт стал более похож на порт и одежды на людях стало больше. Заметить большее я, к сожалению, был не способен – не знал, как это, собственно, было раньше.

Шеба куда-то испарилась, но я не переживал за нее. Мы улучили момент для тировки путенс-вант, когда с суши раздались чарующие звуки гитары. Я не ценитель искусства, правда, но что-то все равно дернуло меня все бросить и куда-то направиться. Впрочем, я шел недолго и перестал удивляться, как это моя черствая душа отозвалась на музыку не хуже какого-нибудь романтика-Кристиана, ради этого спустившегося со своего балкона.

Тут не в музыке дело было. В какой-то шхери собралась небольшая толпа, туда же подошел и я. Таинственный исполнитель мариачи обернулся и я встретился глазами с Шебой. Хотя нет, она меня не увидела. Девушка, закрыв глаза от наслаждения, плясала и пела не хуже, чем в трактире, несмотря на то, что в руках у нее была гитара. Звуки из-под ее пальцами переливались, бурлили, пенились, как волны прибоя, вызывая у присутствующих трепет в том, что люди любят называть “душой”. Язык, самый красивый на земле, совсем ничего не портил. Извините за неточный перевод.

– … песок стряхнули в Море, и ему взгрустнулось вскоре. Я прихожу в порт и отправляюсь…

Песня завершилась, девушка подскочила в последний раз и открыла глаза. Воздух затрясся из-за громких аплодисментов. Она обернулась на меня и, неловко улыбнувшись, вернула инструмент мужчине, сидящему рядом в ее тени, и тихо поблагодарила его.

– Идем, – Шеба взяла меня под руку и мы ушли оттуда.

Когда все работы на корабле закончились, мы расслабились и разошлись кто куда. Как-то, гуляя, я набрел на какого-то старика (не знаю, как его назвать). У входа в его надстройку стояла гитара. Я оглядел инструменты, видневшиеся с улицы, куски дерева, не пошедшие бы на рангоут, потом нащупал деньги в кармане и сообразил, что к чему.

На Уна-Муе дни проходят быстро. Так и не заметишь, как прошла неделя. Главное – не проморгать таким образом отлив с попутным ветром, но уходить ребята пока не собирались. Я лежал в каюте, был уже вечер – около 2 склянок, необычно огромное солнце готовилось сесть в спокойные воды южного Моря. Хлопнула дверь, я приоткрыл глаза и увидел стройную фигуру Шебы.

– Кто это вернулся?

Она, взяв грог у меня со стола, немного повернула голову и улыбнулась.

– Ты весь день тут валялся? Эх, ленивое ты животное… – шутя заметила она, утолив жажду.

– Мне жарко, я сейчас сварюсь, – пожаловался я. – Но валялся я не весь день. Только три склянки как забрал твою гитару с мастерской, или как вы ее там кличите…

Фляга со стуком упала на палубу.

– Мою что?..

Чрезвычайно довольный получившимся результатом, я встал с койки.

– Твою гитару. Я что, не так сказал?..

– Не томи, Дюк, – потребовала она, нервно ломая пальцы.

– Да на, на, только пощади свои руки, – уступил я, вытащив из ящика инструмент. Шеба закрыла рот рукой и с благоговением приняла сей дар. Осмотрев его и, видимо, убедившись, что я не бом-утлегарь ей по пьяни предлагаю, она взвизгнула и прыгнула мне в объятия.

– Спасибо, спасибо, Дюк, спасибо тебе… Сколько я тебе должна?

– Нисколько. Считай, что это твое жалованье за хорошо проделанную работу за рейс. Потому что на большее тебе рассчитывать не следует – денег у меня нет.

Она отблагодарила меня горячим поцелуем и прижалась своей щекой к моей.

– Большего мне и не надо, – пробормотал я, пропуская пальцы сквозь ее кудри.

Честно, даже не знаю, что еще можно рассказать про ту стоянку. Когда мы простояли там 2 месяца, что-то во мне запросилось в Море, а я не привык это “что-то” не слушать. Команда была со мной согласна, про шхуну уж и говорить нечего. Оставалось решить лишь одно.

– Ты с нами, Шеба?

Мы стояли на причале. Она с сомнением отвела взгляд.

– Я не могу остаться.

– Тогда, может, пойдем в команду? – внезапно спросил я с надеждой, и тут же задался вопросом: а не много ли я себе разрешаю? Ведь корабль все еще принадлежал пирату… Сбежать я не мог – даже если бы я смог переманить на свою сторону команду, он бы все равно нашел меня и все – спета моя песенка. Как всегда. Исходя из всего этого, наверное, стоит сказать – к счастью, но язык у меня не поворачивается выразиться так. В общем, Шеба горько хмыкнула и покачала головой.

– Прости.

– Что ж, тогда… домой?

– Домой.

Так начался обратный путь. До тех самых пор, пока зеленый берег не скрылся за горизонтом, Шеба не отходила от фальшборта. Когда же это таки произошло, я подошел и, приобняв ее, вполголоса напомнил:

– Ты всегда можешь вернуться. Только скажи.

Она только кивнула и ничего не ответила. До этого самого дня она так никогда и не воспользовалась этим предложением, и, если вы усидите еще немного, то поймете, почему. Сегодня это может измениться, но этого я уже не знаю.

Всю обратную дорогу нас оберегала какая-то волшебная сила. Какая, не знаю, но суть в том, что по дороге нас не поймал ни штиль, ни шторм, ни еще какая неприятность в лице флота. Вечера проходили спокойно. Когда не выдавалось работы, мы садились в кают-компании и слушали тихое бренчание Шебы на гитаре.

– Нарисуй мне бой, красивую морскую пещеру…

Я искренне старался отвести взгляд от нее, задуматься наконец, как нам не попасть в течение при этом не теряя времени, но я не мог.

– … мачете, ружье, корабль, но не флаг, за который я отдам жизнь.

Когда вернулись, Хет мгновенно дал мне приказ снова отправляться в рейс, потратив время только на необходимые работы. Он ни разу не спросил, что я вообще делал на Уна-Муе, и я был ему за это благодарен. Но мне все же не хотелось быстро высаживать Шебу и словно убегать. Девушка уловила это. Тепло попрощавшись с командой и собираясь уже сходить на землю, она позвала:

– Дюк! – Я молча взглянул ей в глаза. – Все хорошо?

Я, в замешательстве, не зная, что сказать, взъерошил волосы на затылке. Вдруг она вернулась и, всем телом прильнув ко мне, горячо поцеловала.