Тайная сила, или Король воров. Серия «Мир детектива: бессмертные персонажи»

– Что такое?.. Гос… подин Жак… Жак Фо… Фойоль?… – прошептал ле Борньо.

– Да. Разве вы не знаете, что Жак Фойоль живет рядом с графом де Горном.

– Нет!.. ваше преосвященство… я… я знаю… что Жак Фойоль живет на набережной Театен, рядом с графом де Горном.

– И вы должны также знать, что граф каждый день бывает у Жака Фойоля.

– Это правда, я это тоже знаю: каждый день граф де Горн проводит несколько часов у Жака Фойоля.

– Почему же вы мне ни слова не сказали об этой дружбе?

– Гм!.. Господи! Ваше преосвященство, потому что… Потому что я никогда не придавал значения этой дружбе.

– Ха-ха-ха!..

– Потому что я ни минуту не мог предположить, что посещения знатным господином ничтожного живописца могли хоть немного интересовать ваше преосвященство.

– Так-так!..

– Потому что…

– Довольно, бездельник!.. Довольно, негодяй!.. У тебя, конечно, есть причины так старательно скрывать от меня отношения графа де Горна и живописца Жаку Фойоля и его друга аббата Морина!.. Какие причины?! Не знаю… Но при верной службе нельзя ничего скрывать! Ты что-то скрыл от меня, я тебе больше не верю!.. Ты уволен!.. Возьми десять луидоров за труды и ступай вон… Клянусь тебе, я докопаюсь до причины твоего молчания!.. И если я найду хоть тень обмана, берегись! Ты сгниешь в Шателе!..

Пока министр говорил, ле Борньо, не произнося ни слова, нагнулся к бюро, осчитывал и прятал деньги.

Окончив речь, министр позвонил. Явился секретарь.

– Дю Кудрей, с нынешнего дня этому человеку нечего здесь делать. Отдайте внизу указание, чтоб его больше не впускали. Ступайте…

Прошло пять минут, как ле Борньо, пораженный и уничтоженный недовольством его преосвященства, вышел в сопровождении дю Кудрея.

Гнев Дюбуа проходил моментально.

Забыв об агенте полиции и об его преднамеренном обмане, будущий кардинал как ни в чем не бывало, принялся за работу…

Вскоре ему понадобился нож, разрезать печатную брошюру, и он вскрикнул от удивления, не найдя его на бюро. Этим утром он уже несколько раз пользовался ножом.

Дюбуа дорожил этим ножом. Это была драгоценная вещичка, подаренная ему Ля Сомом. Нож был золотой с резной слоновой ручкой.

Он позвонил дрожащей рукой один раз… два раза… три… четыре раза…

И только после пятого звонка дю Кудрей, наконец, явился.

– Чёрт возьми!.. Вы глухой, дю Кудрей? Я вам звоню целый час!.. Не попал ли к вам каким-либо образом мой нож?

– Ваш нож, ваше преосвященство? Нет, но… Вы меня извините, что я так опоздал… Потому…

– Почему?

– Непостижимо!.. Представьте себе, монсеньор, не прошло десяти минут, как ваше преосвященство позвали меня проводить ле Борньо, я перед тем смотрел, который час и…

– И что же?

– Часы пропали.

– Пропали?

– Пропали!

Не обращая внимания на печальную физиономию секретаря, Дюбуа вдруг расхохотался:

– Ха-ха-ха! Бедный дю Кудрей, – вскричал он. – Я опасаюсь, что мой первый опыт над отдельной полицией был неудачным.

– Что вы хотите сказать, ваше преосвященство?

– Я хочу сказать, что в эту минуту мой нож и ваши часы уже далеко… бегут вместе с ле Борньо.

– Как, ваше преосвященство, вы подозреваете?..

– Я не подозреваю, чёрт возьми! Я уверен, после всего случившегося, что ле Борньо такой же агент полиции, как вы или я… И то под видом осведомителя, рекомендованного господином д‘Аржансоном. Он один из тех, которых осведомитель должны поймать… и которых они не ловят потому, что они помогают друг другу: это вор из шайки Картуша!.. А может быть сам Картуш!.. Кто знает!.. Он такой дерзкий, что подобный поступок с его стороны меня не удивит! Проститесь с вашими часами, дю Кудрей, как я простился с ножом! Мы их больше не увидим!.. Ха-ха-ха! Их забрал Картуш, и он их уже не вернет!..

Господин ле Борньо

Угадал Дюбуа? Действительно ле Борньо, рекомендованный ему д‘Аржансоном, был почетным членом шайки Картуша? Может быть это был сам Картуш?

Если хотите, мы постараемся выяснить это, последовав за ле Борньо, после ухода его из дворца регента.

Во всяком случае ле Борньо имел причины, не спрашивая отчета о таком постыдном для него отказе от места, скорее выйти из кабинета министра; он слетел с лестницы и, очутившись на внутреннем дворе, велел открыть калитку, выходящую на улицу Сент-Оноре, и выскочил оттуда, как птица, воспользовавшаяся благоприятным случаем, чтобы вылететь из клетки.

Выйдя из дворца, ле Борньо сразу же успокоился при виде шумящей на площади толпы и оперевшись на какую-то лавочку начал размышлять.

Какая-то женщина, незаметно для ле Борньо, проскользнула к нему и сказала вполголоса:

– Может тебе нужны носилки? Они стоят на углу улицы Фруа-Манто.

Это была высокая, полная, свежая брюнетка, лет двадцати шести. Она держала в руках корзину, с яблоками и грушами.

При первых словах этой женщины ле Борньо радостно удивился.

– Это ты, Жанетон! – сказал он.

– Да, я. Это тебя удивляет? Ты знаешь, что я не могу успокоиться, когда ты бываешь у аббата Дюбуа. Этот выскочка, говорят, очень хитер!.. И тебе однажды, пожалуй, придется раскаяться за твое отношение к нему!

– Люблю обыграть хитрых! Но все-таки прекрасно, что тебе пришла в голову мысль запастись носилками, Жанетон! Наши носилки? И с нашими людьми?

– Конечно! Патопон и Тет де Мутон.

– Передай, чтоб они подошли ближе.