Былина железных душ

– К чему нам знать его бестолковое имя, будто это как-то поможет, пусть говорит вести, что принёс сюда с бранного поля. Или он, выродок холопский, покинул битву раньше всех? Может, он бежал без оглядки, бросив своих друзей и князя? Отвечай, трус!

– Моё имя Хедор и впрямь, как сказал этот берегин – великое горе лишиться правителя в лихие дни, но ещё хуже лишиться отца! – произнёс витязь, и Беленир тотчас признал в нём сына Митрапирна и немало обрадовался, ибо увидел в нём благородство и величие, не связанное ни одним узлом с тщеславием. А именно таким благородством и величием обладали истинные князья прошлого, о которых до сей поры пели песни. Потому Беленир отвесил новому правителю поясной поклон и промолвил:

– Светлый княже! Ты – властелин этого чертога и тебе пристало навести в нём порядок.

– Да, здесь не хватает порядка! – возговорил громко Хедор сквозь общий шум, и все снова смолкли. – Сейчас не время сеять вражду и плести ковы. Время сейчас и без того злое, чтобы омрачать его своими распрями. Пусть Стрезибор принесёт извинения, и тогда можно будет продолжать это славное вече.

Стрезибор тотчас принёс свои извинения, потому что не хотел столкнуться с Хедором в бою, ибо был знаком с его отцом и наслышался об удали Митрапирнова сына. Прежний беспорядок прекратился, и собравшиеся признали Хедора новым князем этих земель. Тот, умывшись и выпив кружку мёда хмельного, начал свой рассказ:

– Начну я не с начала, иначе придётся долго слушать, а ваши уши и без того утомлены. Начну я с серёдки, так что слушайте. Месяц назад поднялась сильная буря, жестокая до остервенения, а буря – наказание за неправду. И воистину мы были неправы, когда не помогали южным княжествам в борьбе с чудищем, ожидая Беленира и премудрого коня. Тогда мой отец созвал вече, но, поняв, что бессмысленно уговаривать других князей помочь нам, собрал воинство и, не дождавшись Беленира, пошёл навстречу поганому змию, Идогурну! – имя змея новоявленный князь произнёс с ненавистью, сквозь зубы. – Будь трижды он проклят! Сколько бед это чудище навлекло на нас и нашу землю! – и Хедор с силой бросил опорожнённую деревянную кружку на пол, и та разбилась в щепки. – Шли мы где-то день, мой отец Митрапирн вёл дружину, а я ополчение и стрелков. Тут мы увидели среди дымящихся рощ и сожжённых полей овраг, из которого исходил чёрный, словно сама тьма, дым. Мой отец, хлестнув коней, понёсся туда на своей колеснице, и, стоя у края оврага, вызвал Идогурна на бой. В том, видно, была роковая ошибка. И, я думаю, она повлекла за собой его смерть и гибель почти всего воинства. Ведь вскоре из того оврага глубокого выбрался сам Идогурн, полный ненависти и невиданной ярости. Огонь его был как пламя недр, глаза сверкали будто угли, крылья были словно сама тьма, а когти на лапах были подобны мечам – очень ужасен был этот змий. Он одолел княжью дружину и убил моего отца. Я бежал к отцу на помощь, но не успел… Потому, не вдаваясь в отчаяние, я собрал тех воинов, каких смог и пустился с ними на север, к отчему чертогу, сюда. Идогурн пополз за нами и убил отставших одного за другим – кого палящим огнём, а кого растерзал как кролика. Но мы ничем не могли им помочь: наши стрелы и сулицы и даже железные мечи не могли ему повредить. Но скоро я заметил, что змей отстал. Видно, подлец устал ползти за нами и прилёг где-нибудь на полпути отсюда, примерно, в десяти верстах. Должно быть, приютился в укромной лощине. Значит, это место пока безопасно и мы можем продолжить вече.

– Но почему же Идогурн не взлетел, гонясь за вами? – удивился Аревлас, поглаживая бороду. – Я слышал, что его крылья не годны для долгих перелетов. Говорят, ещё слабы его мышцы после длительной спячки, но почему он не взлетел на пару минут, чтобы спалить вас всех. Неужто у него крылья уже совсем нерабочие?

Хедор молчал, ибо не знал, что ответить и всё это время даже не думал, отчего же змий не взлетел. Тогда вперёд выступил Беленир и заявил:

– Он не гнался за ними: он полз сюда!

– Что же это за змей такой, ежели не летает? – вновь спросил Стрезибор, приняв серьёзный вид.

– С чего ты взял, что он не летает? Да, нам известно, что его крыло было в давности покалечено и не годно на дальние перелёты, но взлететь он может. Ведь в битве с Митрапирном он взлетел. Кроме того, он никуда не спешит да и сил тратить не хочет!

– Может опасается богатырей? – донеслось из зала.

– Они здесь есть! – крикнул Стрезибор.

– Верно! – подтвердил Всесвятлир. – Мы опасны. Не нас ли испугался державный князь? А то его не видно среди собравшихся.

– Наш государь не явился, – ответил за него князь Вадир. – Захворал немного.

– И как же зовётся его хворь? – продолжал своё Всесвятлир. – Уж не трусость ли?

– Да как ты смеешь! – гавкнул Стрезибор. – Я с тобой охотился, а ты такое говоришь на нашего государя!

– Молчи, хвастун! – перебил князя Беленир. – Всесвятлир всё верно говорит. Державец бросил нас и свою державу.

Все князья с негодованием воззрились на Беленира и Всесвятлира и покачали головами. Зал загудел, одобряя слова двух воинов, и князья не смогли успокоить собравшихся. Все стали обсуждать верховного князя и то, что он не явился на помощь ни южным княжествам, ни княжеству Митрапирна. Так продлилось ещё какое-то время, Беленир же и Всесвятлир снова смешались с толпой.

И вдруг двери отворились и в гридницу засветили лучи солнца, озарив Хедора и лучников. Все глянули, кто это пришёл, и ужаснулись: в дверях стоял медведь около двух саженей в вышину. Его бурая шкура трепетала на ветру, огромная голова вздымалась вверх, словно великая гора, а в лапе он держал посох ростом с него самого. Когда воины были уже готовы обнажить мечи верные и биться с медведем, тот вдруг, к удивлению честного народа, промолвил приятным низким голосом:

– Здравствуйте во веки веков, собравшиеся здесь!

– Оборотень! – зашептались в гриднице.

– Никакой я не оборотень, – ответил пришедший, и за спиной у него показался Брисинор: на лице у него протянулась улыбка.

– Я привел знахаря, как ты и просил, Беленир! – сказал он и прошёл в гридницу, к своим друзьям. – Его было легко найти – из его жилища шёл дымок, по нему я и набрёл на его избушку.

Знахарь премудрый неторопливо прошёл в чертог, и его осветил свет, затейливыми струями лившийся из окон. Беленир посмотрел на гостя и увидел, что тот был одет в медвежью шкуру, которая, словно плащ покрывала его мощную спину. На ногах пришедший носил огромные кожаные башмаки. На голове знахаря, будто шлем, сидела голова медведя с развёрстой пастью. Лицо волхва же было смугло от загара и грозно: на лбу рвами глубокими пролегало несколько морщин, из-под бровей косматых смотрели два слепых, бледных как хмара глаза, а нос длинный, словно вал, тянулся до самых усов, тёмных как дуб. Уста знахаря были сомкнуты, борода же русая с серебристой проседью вилась от самого подбородка до широкой груди.

– Я знахарь! – проговорил гость. – Вы называете меня Здравень за то, что я искусен в лечении. Настоящее моё имя Середогост! – тут знахарь по указанию Брисинора повернулся к князьям. – Поклоны отдавать я вам не стану, потому что вы мне не владыки и я не слышал, чтобы хоть один из вас свершил какой-нибудь богатырский подвиг. А отдам-ка я поклон Белениру и его соратникам, что отправились в путь ради спасения своей земли, ради славы и золота, а вернулись нам на подмогу! – и Середогост поклонился Белениру, Всесвятлиру и Брисинору, а они поклонились ему. А Волнозору знахарь отвесил особый поклон, ибо тот отправился в путь без всякой выгоды, но по доброй воле, чтобы спасти Заповедный Край и все северные земли от опустошения. О всём этом знахарь узнал от Брисинора: по пути тот вкратце всё рассказал, не упомянув только о Верлиоке. Про секиру же он сказал, что они нашли её в лесу и она приклеилась к рукам Беленира.

– А где тот дед, что посоветовал меня позвать? – спросил знахарь. Все оглянулись и посмотрели в угол, где стояла печь. Смотрят, а деда нету. Непонятно, как он ушёл, куда делся али где спрятался, но его там не было. Тогда знахарь, погладив свою бороду, возгласил, расширив свои незрячие тусклые глаза:

– Не простой это был дед! Должно быть, сам Кручина явился вам.

– Что ещё за Кручина? – удивились Беленир и витязи, растолкавшие всяких зевак и подошедшие ближе к знахарю. – Неужто родич Деда-Пасечника?

– Родич или не родич – я не знаю! – ответил знахарь, опустив свои кустистые брови на самые очи. – А знаю, что он сын сырой Земли, матери зверей, да красного Солнца. Оттого его и назвали Кручиной, что он приходит в лихие времена, во дни кручинные да в неурочный час, чтобы своим советом помочь правому делу. Это добрый дед и коли бы не его совет, тогда все вы пали бы от змеевых лап и змеева огня.

– Куда же он делся? – спросили Беленир и весь народ, сгрудившийся вокруг него.

– Он любит исчезать! – ответил им на то знахарь. – А теперь, Беленир, пора отлепить от твоих ладоней ту негожую секиру.

Беленир протянул Середогосту свои руки, чтобы тот отклеил её, как вдруг знахарь, нащупав топор, воскликнул:

– Откуда у тебя эта секира? Это же секира моего родича!

– Значит твой родич сошёл с ума и словил нас на неё словно дичь! – ответил Беленир и рассказал о Верлиоке, на что Середогост рёк:

– Горько это слышать, особенно, в такое жестокое время. Но ничего не поделаешь, видно, мой братец поддался порче, что распространилась на многие вёрсты и, нарёкшись Верликой, стал вершить ужас. Наверное, его разум не выдержал.

Затем знахарь помазал руки Беленира какой-то мазью, и секира тотчас отклеилась от его ладоней, тогда как прежде её нельзя было отцепить, не содрав кусками кожу. Беленир отдал её Волнозору, чему тот был рад, выхватил меч Каукиса и сказал во всеуслышанье, снова пройдя на место для выступлений:

– Теперь мы готовы биться с недругом, собирайте войско, князья! – и отсветы факелов, которые уже зажгли и развесили по стенам, заплясали на лезвии его меча. – И спасибо тебе на добром деле, слепец-знахарь, не знаю я только, как тебя отблагодарить.

– Спасибо тебе за благодарности, однако лучшим даром для меня будет гибель змея от твоих рук! – ответствовал знахарь, хрустнув пальцами у себя за спиной. – А теперь прощай! – и ведун многомудрый удалился из чертога, захлопнув двери: путь домой он знал наизусть.

Гриди положили на врата засов и удалились. Тем временем Аревлас поднял вверх руку, и, когда толпа успокоилась, молвил:

– Беленир! Твоя храбрость и сила несомненны, но мы не можем пойти с тобой, если ты отправишься на бой со змеем сейчас. Иди с нами, мы займём оборону в Ущелье Белого Камня, там ты с еще большим успехом сможешь сразить змея, когда мы загоним его в ловушку! Мы можем сбросить на него камни, устроить ему засаду и стрелять по нему из луков.

– Но тогда наше княжество будет уничтожено, – рёк Беленир. – Разве можем мы позволить, чтобы свершилось такое?

Аревлас тяжко вздохнул и заключил:

– В таком случае, ты будешь биться со змеем без нас и наших дружин, как бы мне не хотелось помочь. Мы не станем оставлять наши княжества без защиты – с севера могут напасть берегины. Кроме того, мы не станем лишать себя преимуществ в бою. Так что если змея не сразит твой меч, мы попробуем победить его в ущелье – завалим камнями…

И вдруг в двери застучали да так, что они заходили ходуном, засов треснул пополам, и они распахнулись. Солнце к тому времени было на закате и почти скрылось за деревьями, озарив их верхушки. Так что перед князьями светлыми, витязями благородными и селянами да рыбаками, в общем, перед всеми, кто собрался во гриднице высокой, предстали три загадочных тёмных, словно небо ночное, богатыря. Ни один лучик света не падал на них, а за их спинами могучими разгорался на небе пожар захода и стелились по земле холодные сумерки. Это были Земнородные. Один из дедов вековечных курил длинную трубку и пускал кольца, и его очи ярые горели, словно два уголька. Его длиннющая бородища колыхалась на ветру, а в руках у него была старая добрая секира, которую он с лёгкостью держал одной левой. И весь вид того деда был очень внушителен и серьёзен. Тут он шагнул вперёд, переступив порог, и промолвил:

– Здравствуйте, добрые люди! Неужто не нальёте вы мне кружку славного мёду или браги? – и только сказал дед слово «мёд», удальцы сразу поняли, что это был их старый знакомый – славный пчёльник.

– И тебе привет, Дед-Пасечник! – воскликнул наконец Беленир.

– Дед-Пасечник! – рассмеялся Стрезибор. – С каких это пор глупые Земнородные дети вмешиваются в наши дела?

– С тех самых, как появились на свет, с тех вот пор мы и помогаем людям и вовсе не глупы! – возвестил Дед-Пасечник. – А глупцы вроде тебя получат свою горькую долю, и глупость не упадёт с их плеч даже в грядущие дни!

– А ты у нас мудрец, старче! – сказал язвительно Стрезибор и захохотал: он к тому времени уже изрядно напился браги и мёду и потому не заботился о том, что творит.