Станичники

Увы, стрелецкие полки и боярские ополченцы еле передвигались по зною через безводные степи. А когда до Перекопа осталось 100 верст, татары подожгли степь. И измученному войску пришлось повернуть назад, иначе стрельцы взбунтовались бы (прецедентов имелось достаточно). Без всяких боёв армия потеряла 24 тысячи человек.

Голицына в народе проклинали, а Софье припомнили все её заигрывания с католическими державами. Всё больше говорили о том, что пора венчать на царство царевича Петра, несмотря на его малолетство.

Свою неудачу Голицын свалил на Самойловича, обвинил в измене и сослал его в Сибирь (хапнув при этом в собственный карман украинскую войсковую казну). А гетманом без всякой рады поставил выжигу и плута Ивана Мазепу. Мелкий шляхтич, за свои плутни был вынужден бежать к врагам Польши – в Запорожье. Выдвинулся у предателя Дорошенко, стал его генеральным писарем. Был послан в Стамбул, чтобы заключить союз с турками. Но его перехватили казаки-патриоты атамана Сирко и выдали Москве. Там его перевербовали (вернее, думали, что перевербовали), и Мазепа стал работать на русских. У Самойловича был генеральным есаулом и помог Голицыну, состряпав на гетмана донос. Словом, предатель был прирождённый, «со стажем».

В 1689 году состоялся второй поход Голицына. По спискам армия достигала 118 тысяч плюс 40 тысяч казаков Мазепы (сколько собралось в действительности – неизвестно). Чтобы успеть до зноя, канцлер приказал выступить 1 февраля. Но завязли в весенней распутице, замучились с переправами через разлившиеся речки. Выдержали несколько сражений с татарами, и к Перекопу

подошли 20 мая. Обнаружили, что перешеек сильно укреплён, о чём можно было узнать и раньше – если бы Голицын удосужился почитать донесения разведки. Вести осаду укреплений без воды, фуража и хлеба значило погибнуть. И 21 мая армия отступила назад. Потеряла 20 тысяч убитыми и умершими, 15 тыс. пропавшими без вести, бросила при отступлении 90 орудий.

И только казаки оказались на высоте три тысячи донцов вышли в море, вместе с запорожцами захватили несколько вражеских кораблей, разорили Тамань.

Софье вторая крымская катастрофа стоила престола. Под знаменем передачи его царевичу Петру группировка бояр во главе с патриархом Иоакимом низложила правительницу. Были расторгнуты выгодные России торговые и политические договоры, заключённые Голицыным.

КАЗАКИ – ГОСУДАРЕВЫ ЛЮДИ

Поначалу новый царь продолжил вслед за Голицы- ном единственно верную для России стратегию броска на юг. Увы, после первых же побед над турками, давшимися большой кровью, новый русский царь забыл об этом броске на юг, и дал старт трёхвековому наступлению на запад, что в конце концов привело Российскую империю к краху.

Русско-шведская война Петра Первого за Балтику очень дорого обошлась России, но так и не сделала её хозяйкой Балтийского моря.

События этой войны сильно искажены лизоблюдами, отрабатывавшими придворный заказ. Шведы отнюдь не «научили русских воевать». Мы наших северных соседей всегда успешно били.

А вот то, что ресурсы, которые могли бы пойти на укрепление российских баз в Причерноморье, а также на превращение России в мост между потоками товаров из Европы в Азию, были брошены на ослабление шведов, которые сдерживали ненавидящих Россию поляков и немцев.

Но был в такой войне и плюс для России. После разгрома русской армии под Нарвой Пётр I вспомнил о казаках. В 1701 году на Дону был сформирован первый конный полк, до этого у донцов полковых структур не существовало. Полк насчитывал 430 казаков, возглавил его Максим Фролов, сын атамана Фрола Минаева.

Впрочем, донские полки оставались временными, они создавались только на время походов и назывались по фамилиям командиров.

Полк Фролова, а потом и другие казачьи части были направлены в Лифляндию, в армию Шереметева, состоявшую из «худших» войск: дворянской конницы, татар, калмыков. И именно «худшие», в том числе казаки, одержали главные победы в войне, разгромив корпус Шлиппенбаха при Эресфере и Гуммельсгофе.

Но не менее важные события происходили в тылу. С прежними правами и привилегиями казаков царь Пётр абсолютно не считался. В 1700 году он отменил на верном короне Дону общий войсковой круг. Отныне на него собирались только станичные атаманы и по два выборных от каждого городка.

Донские и малороссийское казаки были лишены права беспошлинной торговли. Затем последовал запрет ловить рыбу «по реке Дону и до реки Донца, также и на море и по запольным речкам». Рыбные ловы, основной промысел донцов, передавались «азовским жителям». Добавились запреты на рубку леса, на сношения с соседними степными народами – все связи предписывалось вести только через азовского воеводу.

Для усмирения недовольства такими реформами среди казаков в 1707 году царь прислал на Дон карательную экспедицию князя Юрия Долгорукого с тысячей драгун. То была невеликая сила, но казаки заволновались.

И, как оказалось, не зря. Начался полный беспредел. «Беглыми» объявляли всех, кто родился не на Дону, – хотя при прежних царях переселение не возбранялось. Например, в Обливенском городке лишь 6 казаков были признаны «старожилыми», а все остальные – «беглыми». Вела себя экспедиция, как в завоеванной стране. Пороли, пытали, вынуждая признаться «беглыми».

За попытки сопротивления казнили на месте. Грабили, жгли дома «беглых», насиловали женщин. Офицеры, привыкшие обращаться с крепостными девками, по-хозяйски требовали вести приглянувшихся казачек к себе «на постелю».

Терпение казаков лопнуло. Атаман Булавин с небольшим отрядом ночью вырезал царских карателей. Но Булавин не захотел остановиться на совершённом. Он принялся раздувать настоящее восстание.

Тут уж пришлось принимать меры атаману Максимову. Он собрал казаков, выступил на Булавина. А на следующий день, как доносил атаман, мятежников разгромили, наказали, ста человекам резали носы, около десяти повесили за ноги, «а иных постреляли».

Булавин же отправился в Запорожье, призывая сечевиков помочь в защите поруганных казачьих вольностей, и нашёл там горячий отклик. Запорожцы, как и донцы, уже немало натерпелись от алчных и тупых московских чиновников.

Мазепе на донцов было плевать. Гетман вёл свою игру, мечтая о создании собственного царства на украинских землях, поэтому решил выдать Булавина.

Но тот сбежал в городок Терны на Самаре. Мазепа направил туда два полка, и в марте 1708 года мятежники ушли. Обнаружились они в Пристанском городке на Хопре. Булавина поддержали верховые городки, пришло несколько тысяч запорожцев. Но основную массу составили беглые холопы, крестьяне, воронежские ссыльные.

Пётр Первый рассвирепел и направил на подавление мятежа брата убитого князя, Владимира Долгорукого, дав ему широкие полномочия и крутые инструкции «ходить по тем городкам и деревням, которые пристают к воровству, и оные жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на

колесы и колья…»

Мятеж Булавина ликвидировали сами казаки-государственники. А Долгорукий так и простоял в Воронеже и только после гибели Булавина рискнул двинуться на Дон.

Там князь «пойманных всех казнил и повешенных на плотах по Дону пущал». А «непокоряющиеся и бун- тующиеся» станицы, «как то на Дону Старогригорьевскую, а при устье Хопра Пристанскую, а по Донцу, почав с Шульгинки и все окольные их места даже и до самой Луганской станицы все вырублены и до основания истреблены и сожжены».

Уцелевших женщин и детей разбирали калмыки и солдаты – на продажу. Разные источники называют от 7,5 до 30 тысяч казнённых.

Казаки-государственники таким образом получили от царя новую пощёчину, а позиции сторонников независимости, особенно среди запорожцев, укрепились.

И Мазепа использовал ситуацию в свою пользу. В разгар Русско-шведской войны на сторону Карла XII перешла Сечь. Получился поистине парадокс. Ведь запорожцы были «плоть от плоти» русского народа, непримиримыми врагами «басурман» и «ляхов», конфликтовали с Мазепой. Теперь же все жители украинских земель боролись с захватчиками, а сечевики очутились в одном лагере с «басурманами», «ляхами» и бывшим гетманом!

В начале 1709 года казаки принесли присягу королю и получили награду – по 20 талеров на казака, а Мазепа назначил им жалованье по 10 талеров.

Но Карл XII не умел использовать казаков, не знал, что делать с ними, и предоставил действовать самостоятельно, совершать наезды на царские войска. В первом же нападении незалежники нарвались на крупные силы царя и были разгромлены. А затем полковник Яковлев штурмом овладел Сечью. Все её защитники были уничтожены, пленных казнили – снова поплыли плоты с виселицами, теперь по Днепру. Сечь была сожжена, 100 пушек, добытых в разные времена в казачьих походах, вывезены.

Вскоре и шведам конец пришёл. Накануне Полтавской битвы Карл XII, неосторожно выехавший на рекогносцировку, был тяжело ранен казаками-государственниками и потерял возможность управлять войсками. Без него вся армия рассыпалась. Карл и Мазепа сумели удрать на турецкую территорию, но уже в качестве политических трупов. Мазепа, кстати, стал и физическим трупом.

Пётр I ужесточил крепостное право, то есть присвоил 90% русских людей статус рабов (например, царский любимчик «светлейший» князь А. Меншиков захапал 100 тысяч рабов, каждого из которых мог продать, подарить или запороть насмерть).

Императрица Екатерина II, которую до сих пор все прозападные историки воспевают как «русскую патриотку», узаконила оптовую и розничную торговлю русскими рабами. Императрице нужны были деньги на войну с Западом и на всё более разгульный образ жизни. И Екатерина делала свой бизнес на самом гнусном – работорговле.

Создавались фирмы по захвату и торговле рабами. На ярмарках невольников – в том числе женщин, детей и стариков – держали, словно диких зверей, в клетках в ужасных условиях. Имелась целая куча посредников-перекупщиков, которые делали на работорговле огромные состояния.

Особенно тяжёлым было положение заводских рабов на Урале, которых со времён Петра отдавали в полную власть промышленников. На уральских заводах копились и беглые, каторжники: хозяева имели возможность и укрыть их, и дать взятки сыщикам.

Уральские рабы ненавидели своих хозяев лютой ненавистью. И достаточно было одной искры, чтобы вспыхнул бунт – бессмысленный и беспощадный.

Тут-то и объявился Емельян Пугачёв – бывший донской казак, а ныне – авантюрист и бродяга. Чтобы придать себе значимость, Пугачёв превратился в «истинно русского государя Петра III Фёдоровича». На самом деле настоящий (уже покойный) Пётр III был врагом всего русского, в том числе православной церкви.

Пугачёв с отрядом из 300 человек появился у Яиц- кого городка 18 сентября 1773 года. Часть казаков передалась ему. Других комендант Симонов послать против мятежников опасался, чтобы не случилось то же самое. Но и Пугачёв не мог взять городок. И двинулся по укреплённой линии.

Гарнизоны мелких крепостей состояли из инвалидных солдат и казаков, переходивших к мятежникам. И по цепочке пали Илецкий городок, Рассыпная, Нижне-Озерная, Татищева, Чернореченская, Сакмарский городок. Всех, кто не хотел присягать «Петру Фёдоровичу», казнили. Солдат и крестьян верстали в «казаки».

Тут же привычно взбунтовались и башкиры. И войско, достигшее 7 тысяч, в октябре осадило Оренбург.

Пугачёв изображал «царя», закатывал пиры, устраивал штурмы. Но в действительности был лишь марионеткой своего окружения из яицких старшин – Зарубина, Шигаева, Падурова, Овчинникова, Чумакова, Лысова, Перфильева.

Они управляли действиями самозванца, строго следили, чтобы никто, кроме них, не приобрёл влияния на него – утопили сержанта Кармицкого, взятого Пугачёвым в писари, убили офицерскую вдову Харлову, которую он сделал своей наложницей.

Этой группировкой предусматривалось несколько вариантов действий – либо раздуть новую смуту, либо просто «погулять», тряхануть государство, чтобы пошло на уступки войску. А Пугачёвым, как считалось, можно будет пожертвовать, чтобы заслужить прощение.

Успехи восстания облегчались растерянностью и бездействием местных властей и отсутствием хороших войск, сражавшихся с Турцией. А слабые гарнизонные полки и рекруты, направленные на подавление, разбивались или изменяли. Ряды мятежников множились. Пугачёв отлучился из-под Оренбурга под Яицкий городок, организовав его осаду. А заодно сыграл свадьбу с полюбившейся ему казачкой Устиньей Кузнецовой.

Положение изменилось, когда усмирение было поручено опытному генералу А.И. Бибикову. С фронта перебрасывались надёжные части. Пугачёв выступил навстречу с 10 тысячами мятежников, но 22 марта 1774 года был разгромлен под Татищевой, потерял 1,5 тысячи убитыми, 36 пушек. Казацкие старшины поняли, что всё пропало, и сдали властям царя-самозванца.

Пугачёв был приговорен к четвертованию (ему отрубили голову, руки и ноги). Даже дом Пугачёва был сожжён рукой палача, а само место, где он стоял, распахали и объявили проклятым.