Сокровище Беаты

– Может быть, они просто заблудились, – поделилась мыслью Беата. – Или на них напали те самые дикие звери, о которых ты говорил.

– Отчего угольщики перестали заготавливать там уголь? – выложил Николас заведомо припасённый вопрос.

– Потому что там огонь не горит, – объяснил Питер.

– Как, не горит? – поразился Мартин. – В лесу и не горит?

– Вот так, не горит, – подтвердил Николас. – Мне об этом рассказывал один мой приятель, Джейкоб Марлоу. Однажды, вдвоём с младшим братом, они отправились туда, чтобы набрать хворост. Поначалу ничего не происходило. Нарубив сучьев, братья свалили их в кучу, чтобы затем отнести в телегу. Присев отдохнуть, Джейкоб заметил, как из лесной чащи наползает густой туман. Пока они вязали хворост, сырая, непроглядная муть заволокла всё кругом. Тогда братья решили разжечь костёр, чтобы согреться и переждать, пока мгла развеется. Но у них ничего не выходило. Сухая солома только дымила, но не разгоралась. Вскоре в тумане появились странные, мигающие огни. Они медленно приближались. Тут Марлоу младший струхнул и бросился бежать, но Джейкоб догнал его и повалил на землю. Огни помигали недолго и исчезли. А когда туман прояснился, оказалось, что они появились не из глуши, а, наоборот, с окраины леса. Кто-то хотел напугать братьев, чтобы они побежали вглубь чащи и там заблудились.

– Может, им просто померещилось? – предположил Питер.

– Сразу обоим? – возразил Николас. – Никто не знает, отчего вдруг в мёртвом лесу стали пропадать люди.

– Никто, кроме одного человека, – подцепила его Беата.

– А хоть бы и так, – покусывая заусенец на мизинце, процедил сквозь зубы Николас. Видимо, так он пытался скрыть растущее негодование. – У меня хотя бы есть догадки на этот счёт. А у вас что? Бургомистр вместо того, чтобы расследовать исчезновение людей, запретил хождение в мёртвый лес.

– Может, он поступил правильно? – призадумался Мартин. – Бог знает, сколько бы ещё народу сгинуло в чаще, разыскивая пропавших. И какая же у тебя версия, Николас?

– Ох, пожалуйста, только не надо снова начинать, – попросила Беата. – Мы все сто раз слышали эту версию.

– Вы слышали, а он нет, – ответил на возражение подружки довольный Николас.

– Да, вот сейчас самое время поговорить про ведьму, что поселилась на болоте и наводит порчу на весь лес, про её огромного кота с когтями острыми, как кинжалы… – начала перечислять догадки приятеля-фантазёра Беата.

– Ну что же ты замолчала? – повернулся к ней Николас. – Продолжай дальше: про ядовитых змей и пауков. Про дурман, который опьяняет и заманивает заблудившегося путника в непролазную трясину, откуда уже не выбраться…

– Никто не может подтвердить твоих догадок, – не уступала в споре Беата. – Никто не видел ни ведьмы, ни кота, ни всего того, что ты пересказываешь уже в который раз.

– Видел! – уверенно заявил Николас.

– Ну и кто же? – усмехнулась Беата, заранее зная, что ответа не последует.

– Я! Я видел её, – выдал Николас с таким самоуверенным видом, будто только что опознал разыскиваемого злодея. – И я уверен, что именно она приходила к старому мельнику в ту ночь.

– Кто – она? – переспросил Питер.

– Старуха в чёрном саване и с посохом. Говорю вам, я встретил её на нашем городском базаре. Я пробирался сквозь толпу и столкнулся с ней лицом к лицу. Ведьма так зыркнула на меня, будто бы хотела испепелить одним только взглядом.

– А где же был кот? Сидел у неё на плече? – пытаясь изобличить выдумщика, спросила Беата.

– Не было никакого кота. Но мне показалось, что я видел его тень на стене, – убеждённо проговорил Николас.

Беата молча взглянула на Питера, как бы давая ему понять, что продолжать не стоит, ибо и так всё ясно: сочиняльщика понесло и чем дальше, тем безудержнее.

– Знаю, вы мне не верите, – произнёс Николас и в голосе его послышалась досадная обида на друзей. – Вот и мельнику Вигмару никто не поверил. Все твердили: «Пойди проспись!» А потом его нашли с выцарапанными глазами.

– Может быть, он что-то видел? – поделился догадкой Мартин.

– Наверное. Только тогда выпивохи в таверне подняли его на смех и после этого из него уж было не выжать ни слова.

– Мартин, а тебя-то почему так увлекла эта история? – спросила у приятеля Беата. – Ты, что, тоже поверил в коварную ведьму, что живёт на болоте?

– Как я уже рассказывал, мы часто переезжали с места на место, – ответил Мартин с задумчивым видом. – И везде, где мне доводилось жить, я слышал похожие истории о пещерных троллях и гномах, обитающих в горах, ведьмах и колдунах, что живут в глухих лесах, наводят порчу на детей, травят воду в колодцах и морят фермерский скот. О всякой болотной нечисти и даже огнедышащих драконах… Меня уже на «веришь-не веришь» не поймаешь. Наверное, я просто повзрослел. Особенно после того, как умерла моя мама. Как бы я ни просил лесных и прочих духов, какие бы заклинания об исцелении больного ни читал, какие бы деньги мой отец ни платил знахарям и целителям за чудодейственные снадобья, жизнь осталась глухой к нашим мольбам. С тех пор никакими байками о пещерных духах и лесных колдунах меня не напугать. То, чего я больше всего боялся, уже случилось.

Друзья умолкли. Николаса втайне беспокоила одна мысль: насколько же глупым он сейчас выглядел в глазах этого приезжего, пытаясь произвести на него впечатление своими придумками. Питер, услышав печальную историю, погрузился в тягостные раздумья. Он уже не помнил, как выглядела его мать, но отчего-то на сердце стало пусто и тоскливо. Беата, пережившая потерю горячо любимого ею отца, ощутила какую-то необъяснимую близость к Мартину. Ей захотелось поделиться с ним своим горем, рассказать, как бывает невыносимо тяжело ждать того, кто внезапно исчез из твоей жизни, обещая всегда быть рядом. Мартин, заметив, как сильно подействовали его слова на всю компанию, решил поправить ситуацию:

– Я хотел бы извиниться за неуместный разговор. Мне, правда, не хотелось огорчать ваше настроение. Тем более, что у Питера сегодня именины. Просто Николас своим рассказом навёл меня на одну полузабытую историю. Это было давно. В ту пору мы проживали в одном небольшом поселении под названием Менелот. Городом его трудно назвать, но и сравнивать с обычной деревеней тоже, пожалуй, неуместно. Не успели мы обосноваться, как соседи стали предостерегать нас от похода в горы. Оказалось, что все жители этого поселения панически боялись какой-то чёрной колдуньи, как они её сами называли. Эта старуха проживала в скалистой пещере, где когда-то горняки добывали руду. Рудник тот был давно заброшен, но со слов охотников, по ночам там проходили самые настоящие ведьмины шабаши. После каждого такого гульбища в Менелоте случались падёж скота и неурожай. Кто-то умирал от непонятной болезни или, как говорили в людях, порчи. До сих пор мирно живущие соседи начинали беспричинно ссориться и чинить друг другу козни. К примеру, у одного местного фермера пропала овца, а позже он обнаружил её шкуру у своего же соседа. Фермер опознал шкуру по клейму, которым он метил всё стадо. И хотя сосед клялся, что не воровал овцу, это стало началом их непримиримой вражды. Поговаривали, что ведьма травила своим зельем бочки с вином и люди делались от такого вина дурными: обвиняли друг друга во всевозможных злодействах, тайных умыслах, грозились поджогами, дрались. Чтобы прекратить богомерзкие деяния чёрной колдуньи, жители, наконец, решили изгнать её из своих краёв. Вооружившись вилами, топорами и горящими факелами, они толпой отправились в горы к той самой пещере, где поселилась проклятая ведьма. План у них был такой: сперва выкурить злодейку факелами из её жилища, а затем, побив камнями и палками, погнать прочь со своих земель. Но с самого начала всё пошло не так, потому что факелы в пещере не горели. Затем изнутри повалил густой сизый туман, который накрыл с головой перепуганных охотников на ведьму, и они от страха не знали, куда деться. А когда туман отступил, оказалось, что пещера та пуста. Больше в тех краях никто никакой колдуньи не встречал.

– Вот-вот! – воскликнул победоносно Николас. – Разве я не о том же рассказывал?! А не было ли с ней чёрного кота?

– Это и было самым зловещим событием в том походе на ведьму. Когда из пещеры повалил густой туман, раздался душераздирающий визг, как если бы коту отдавили хвост. Все увидели в облаке тумана огромную, хвостатую тень на четырёх лапах. Кто-то признавался позже, что сумел разглядеть и два сверкающих глаза. Тень изогнулась, как будто готовясь к прыжку, и испустила жуткий вопль. – Мартин обвёл быстрым взглядом лица приятелей, застывшие в тревожном ожидании развязки. В следующее мгновение он резко развернулся всем туловищем и, растопырив перед собой пальцы, словно когтистые кошачьи лапы, выдал громкое и протяжное:

– Мя-я-у-у!

Питер от неожиданности повалился на спину, а Беата в испуге вцепилась пальцами в плечо Николасу, который дёрнулся так, что из его туго набитых карманов посыпались конфеты. Оправившись от такой неожиданной встряски, первой разлилась своим заразительным смехом Беата. Побледневший Питер сконфужено растянул рот в подобии улыбки, а Николас, сохраняя невозмутимый вид, принялся собирать с примятой соломы сладости, изъятые им с праздничного стола.

– Это старая шутка, – с неловкой улыбкой на лице произнёс Мартин, понимая, что не всем она пришлась по вкусу. – Главное в ней – увлечь рассказом тех, кого хочешь разыграть, а потом застичь врасплох.

– Так ты всё выдумал про кота? – спросила его Беата.

– Да. Но только про кота, – ответил Мартин. – Всё остальное – это чистая правда. После того, как туман растаял, один смельчак обвязался верёвкой и отважился войти в пещеру. Факельный огонь на этот раз горел в полную силу. Он обыскал каждый уголок пещеры, но кроме столовых предметов и лежанки ничего не нашёл. С тех самых пор эта история так и осталась полуправдой – полувыдумкой. Может, охотникам привиделось, а может и в самом деле была злая колдунья. Теперь никто точно не скажет…

Повозка медленно катилась по просёлочной дороге, жалобно поскрипывая несмазанной осью.

– Ось скрипит, – заметил Николас.

– Отец снова станет ругаться, – сказал Мартин, не оборачиваясь. – Где бы дёгтю раздобыть?

– Может, есть на мельнице. Надо будет поискать, – посоветовал Питер. – Если, конечно, не растащили.

– Да кому он нужен, – бросил Николас через плечо. – В городе этого добра навалом. В артели, где работает мой отец, занимаются выгонкой дёгтя.

– А вот и мельница, – указала рукой Беата на винтокрылый ветряк, показавшийся вдали, из-за холма.

Мартин, подхлестнув вожжой осоловелого Титана, прибавил повозке ходу. Дорога к мельнице за лето поросла травой и, хотя выглядела заброшенной, тем не менее сохраняла гладкость и заметную прямизну. Поэтому пассажиры не ощущали тряски, какая обычно случается на просёлочных, ухабистых дорогах с разъезженной колеёй. Дно двухколёсной арбы было присыпано изрядным слоем душистого сена. Беата сжала в кулак пучок соломы и поднесла его к лицу.

– Как чудесно пахнет. Что это, клевер? – сказала она, пытаясь угадать название травы. -Главное, чтобы этот запах Марго не учуяла, – проговорил Николас, ковыряясь тонкой тростинкой в зубах. – Иначе эта прожора схрумкает всё до последней травинки, ещё и доски обглодает. Морда у неё чувствительная.

– Кто такая Марго? – полюбопытствовал Мартин.

– Д-а-а! Тебе ещё долго учиться премудрости выживания в нашенских краях, – выразил сочувствие Николас своему новому знакомому. – Марго – это рогатое чудовище с тупой физиономией и противным характером, которое может подстерегать тебя, где угодно. Бойся, если вдруг она настигнет тебя в чистом поле и скрыться от этой заразы будет некуда.

– Кажется, я понимаю, о ком идёт речь, – догадался Мартин, припоминая историю встречи с Беатой на пути в Каймангрот.

Повозка въехала в узкий прогал, с обеих сторон ограждённый живой изгородью из высокого сорняка, заслоняющего обзор и, миновав его, выкатила на просторную лужайку, посреди которой высилась башня заброшенной мельницы. Возничий натянул поводья, и Титан покорно замер на месте. Ребята один за другим повыскакивали из повозки и принялись разминать затёкшие от поездки ноги. Мартин, присев на корточки, осмотрел «прихромавшую» ось. Питер и Беата решили обойти мельницу вокруг. Старое, но на вид ещё крепкое сооружение представляло из себя цилиндрическую башню с конусообразной крышей, выложенную из камня и вымазанную побелённой снаружи глиной. Наверху, в сторону широко простирающейся равнины, то есть, наиболее ветренную, к стене крепился сколоченный из досок ветряк, у которого имелось четыре перпендикулярных, размашистых крыла. С них свисали обрывки телячьей кожи. Мельница, судя по всему, молола зерно ещё для первых поселенцев.

– Ну что, сперва разыщем дёготь? – деловито предложил Николас.