Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок

«Они тут резвятся, эти аппаратчики, для них только дай безопасный повод, так могут такую оперетту сбацать! – подумала Каштан. – Решили разыграть формальную кадровую карту, вдавить меня в кабинет к этому партийному бонзе, чтобы тот был, как я понимаю их схему, слегка ошарашен тем, что придется вести дело с дамой, а не с мужиком – Д. Г. Каштан, а сами, спрятавшись по углам, будут помирать со смеху от своих шуточек. Они все тут трусоваты, за место трясутся и начальству нос утереть желают».

Она помнила в недавнем прошлом свой визит сюда, в Административный отдел ЦК КПСС, по доносу. Ей тогда повезло! Отбилась, зная все обстоятельства, от кого пошла «телега», хорошо подготовилась, так что партийный чиновник только облизнулся! Беседа с тем болезным, бледным инструктором, которого шатало, не понятно от чего, то ли от болезни, то ли от физиологической злобы, с которой он встретил ее на пороге, оказалась короткой, но воспоминания были свежи.

– Ну так где они? – спросил этот инструктор, и она явственно увидела, как он завибрировал, заходил ходуном, сидя на своем канцелярском стульчике.

– Уточните, пожалуйста, суть вопроса, – отозвалась Каштан, уже понимая, что ее предположения оказались верными.

– Деньги, деньги! – после долгой паузы назвал предмет разговора. – Сто пятьдесят тысяч долларов, народных денег, выданных вам для оперативной игры в Бельгии.

– Ах, вот вы о чем! – Каштан, не торопясь, открыла кейс, достала пачку сколотых бумаг и бросила на стол перед инструктором. – Вот эта полторашка!

– И что это? – высокомерно спросил инструктор.

– Банковские проводки, которые я добыла, может быть, даже засветив этого нашего ценного агента, о чем уже лежит рапорт на имя Председателя КГБ СССР. Здесь очень понятно написано, что деньги были получены и переправлены. Примите по протоколу эти банковские проводки!

На этом дело против нее было закрыто, однако извинений не последовало, словно все это было, само собой разумеется, обычной рутинной ошибкой.

Но что сейчас затевает «Инстанция» со своим передовым отрядом, да еще под таким соусом? «Ладно, были б кости целы, а мясо нарастет», – приговаривала она, пока торопливо шла по алым дорожкам коридоров и лестниц за этим полным мужчиной, который с удивительной для его комплекции стремительностью поднимался по лестницам и еще быстрее продвигался по ковровым дорожкам.

Кто такой этот Иван Дмитриевич, она не знала, но помнила слова, что он большой партийный начальник и ей, вполне возможно, светит утомительная беседа с дилетантами в разведке, которые будут навешивать ей задачи, настолько далекие от действительности и возможностей резидентуры, что даже возразить аргументированно будет трудно, а может…

Теперь она точно поняла, что персональное поисковое задание, которое она неделю назад получила там, в Париже, было от Инстанции, и имеет прямое отношение к сегодняшним событиям.

Она тогда взяла в работу отвергнутые аналитиками резидентуры, скрупулезные бухгалтерские отчеты концерна Zenith Aviation, добытые агентом из контрольно-ревизионной французской финансовой службы «Суд счетов». По мнению Каштан, ошибочно было недооценивать эти скучные сводки. В них кроме потраченных сумм подробно описывались причины расходов и их обоснование. Именно там она и нашла упоминания и подробные расшифровки, которые позволили ей близко подобраться к филиалу ZA Франции где-то в горах, на Лазурном Берегу.

Они подошли к двери приемной, где было написано: «Заведующий отделом ЦК КПСС по оборонной промышленности Иван Дмитриевич Сербин», вошли внутрь.

Кабинет завотделом был открыт и в дверном проеме стоял спиной к ним невысокий, плотно сбитый человек в темно-синем костюме и ожесточенно выговаривал секретарю.

Секретарь округлил глаза, увидев вошедших Каштан и сопровождающего аппаратчика, завотделом слегка обернулся.

– Так вот ты где! И что ты здесь бродишь, тебе встречать было велено!

Дора Георгиевна упредила аппаратчика и шагнула вперед.

– Каштан прибыла! Все в порядке, Иван Дмитриевич!

Тот удивленно повернулся к ней, смерил глазами с головы до ног, чему-то усмехнулся и простер руку в сторону кабинета.

– Входите, товарищ Каштан, Иван Дмитриевич вас ждет! Какая приятная неожиданность! – И посторонился, пропуская Дору Георгиевну.

Дора Георгиевна медленно прошла к центру кабинета и остановилась. Сербин провел рукой по густым волосам на голове, закрыл за собой дверь.

– Так это вы, Каштан?! Ну, здравствуйте товарищ полковник!

Сербин, как заметила Каштан, уже отделался от первого удивления.

– Добрый день, Иван Дмитриевич! Хотела по всей форме представиться! – теперь она оглядела его.

– Ладно! Познакомились! – сказал он, садясь за стол и приглашая к нему Каштан. – Мы вас пригласили, чтобы определиться по нескольким вопросам, – он поднял на нее глаза, – вы опытный сотрудник, хорошо знаете материал, работаете по Франции, а это наши главные конкуренты по стратегической малозаметной гиперзвуковой крылатой ракете. Назвали ее «Болид», а экспортный вариант будет «Коник». – Он немного помолчал, давая возможность осмыслить сказанное, а затем продолжил другим, каким-то извиняющимся тоном: – Признаться, не ожидал, что полковник Каштан, женщина! Как-то так непонятно было написано в справке для меня. – Он снова внимательно посмотрел на Каштан, словно оценивая, и задал вопрос: – Как сделать так, чтобы намертво привлечь внимание Запада к этому изделию? Какие мероприятия нужно провести?

– То есть как оповестить их службы через открытые источники информации, которые детально и подробно вычитываются в их аналитическом центре? Рекомендую задействовать местную и центральную молодежные газеты, орган ВЛКСМ, потому как только там возможна мотивированная утечка, к молодежной прессе меньше спроса у Главлит[52 - Главное управление по делам литературы и издательств, орган государственного управления, осуществлявший цензуру печатных произведений и защиту государственных секретов в средствах массовой информации.]. Думаю, нужно серию фотографий разработчика у доски с главными формулами проекта. Это будет как бы промашка нашей цензуры, как бы недоперли цензоры, что на фото секретные формулы и расчеты.

Сербин остановился напротив и, прищурившись, посмотрел на Каштан.

– Оригинально вы мыслите. Я, как доктор физико-математических наук, понимаю ваше предложение.

– Правильно, ну не в лоб же! Автор готовит тематическую рубрику в газете, например, «Известные люди нашего города», там будут очерки о представителях всех профессий, допустим, архитектор, врач, водитель троллейбуса, строитель, инженер и ученый. Вот в этом-то очерке про ученого журналист косвенно указывает на то, что там началось, как он будет писать, – она монотонным голосом проговорила, – «создание стратегического щита Родины». Большая статья об одном из разработчиков, где патриотически прозвучит: «…ответственное задание получили наши лучшие проектные институты и предприятия города, самый совершенный образец оборонного оружия предложено создать в наших лабораториях и цехах, где трудятся…», ну и так далее. «Voi la!» Вуаля! – она по инерции сказала по-французски, на что Сербин, внимательно слушавший ее, слегка встрепенулся. – В Москве сейчас работает журналист, – она подбирала слова, – ему пришлось раньше срока вернуться домой. Предложите ему сделать материал!

Сербин внимательно слушал, делая пометки в рабочей тетради, потом оторвался и спросил:

– Мы дали вам задание во Франции: запустить там у них информацию о переносе из Подмосковья всего объема производства на ряд предприятий Краевого центра. Я читал отчет из Парижа. Заинтересованные лица и организации, как вы пишите, получили эту информацию?

– Я лично этим не занималась. Мои источники информировали меня об этом, но скудно. Они там, у себя, сразу же после этой нашей «утечки» наложили высший уровень доступа по этой теме, – она огорченно посмотрела на Сербина, пожав плечами, и продолжила развивать тему: – После статьи в газете хорошо бы провести телевизионную встречу с учеными из КБ. Создать небольшой телевизионный фильм, а чуть позже надо дать кое-что об испытаниях, добавить прямые указания на запуски и полеты! – Каштан поняла, что ее выдернули из Парижа и привезли сюда, в самую цитадель «оборонки» СССР, конечно же не для этих рекомендаций по «засветке». «Такие рекомендации, да еще более квалифицированные, можно было получить, пройдя два квартала до Лубянки, или, на худой конец, сбросить шифровку в Париж и получить то же самое в тот же день. Нет, тут другое намерение начальников! Тут я им действительно вживую нужна, чтобы увидеть, пощупать, поговорить! Да уж это точно, как выразился помощник, собеседование!» – прикидывала Каштан, продолжая нанизывать мероприятия по «засветке».

– Не беспокойтесь, мы уже подготовили две информации о первых запусках и испытательных полетах. – Сербин порылся в папке, лежащей перед ним, и вытащил сколотые листы бумаги.

– Полюбуйтесь! – он протянул их ей. – Вот что пройдет вскоре в газетах, на телевидении и радио! Так, в какой газете работает ваш журналист и как его фамилия? Мы подумаем, как лучше использовать! – По тому, как слегка приподнялась левая бровь Каштан, он поставил у себя маленький знак вопроса, рядом с фамилией и данными журналиста.

Сербин вспомнил, пока она вычитывала тексты, недавний аврал с переносом производства изделия «Болид» в Край. Министр финансов и председатель Госплана формально не подчиняются решениям ВПК, распоряжаться распределением материальных средств и бюджетными ассигнованиями Военно-промышленная комиссия не могла, и чтобы получить средства из бюджета, фонды на материалы и оборудование или валюту, требовалось постановление ЦК КПСС или личное распоряжение Председателя Совмина. Другой власти Министерство финансов, Госплан и Госснаб не признавали. Срочно было подготовлено постановление ЦК, которое «протащили» накануне заседания ВПК, где и было принято решение о передаче в Краевой центр на «КБхимпром» эту приоритетную разработку со всеми имеющимися и дополнительными фондами.

Решалось все тогда, в холодное февральское утро, когда в Овальном зале здания Совета Министров за длинным столом, стоящим по большой оси, уже сидели члены ВПК на заранее закрепленных за каждым местах, остальные, вызванные и приглашенные, рассаживались двумя группами по обе стороны центрального стола в креслах за откидными пюпитрами. По правую руку от председателя ВПК Смирнова сидели министры авиационной промышленности, судостроительной промышленности, оборонной промышленности, общего машиностроения, электронной промышленности и министр связи.

Три-четыре стула в этом правом ряду за столом обычно оставляли свободными на случай экстренного вызова других министров. В левом ряду за столом, тоже в постоянной последовательности, размещались: заместители председателя ВПК, президент Академии наук СССР, министры среднего машиностроения, радиопромышленности, председатель научно-технического Совета ВПК, затем главнокомандующие четырьмя родами войск, обычно их представляли заместители, но сегодня сели за стол только первые лица.

Быстро прошлись по повестке заседания и остановились на последнем пункте: «О разработке сверхдальней крылатой ракеты «Болид». Докладчиком был назначен заместитель председателя ВПК, который старательно зачитал главные позиции по разработке этого изделия и остановился после последней фразы:

– …произвел фундаментальные исследования, подготовил и защитил эскизные проекты… однако сложилась крайне напряженная обстановка с отработкой систем коррекции по радиоконтрастному РЛ-изображению местности, происходят отказы системы плазмообразования комплекса защиты СКР от радиолокационного обнаружения, и, главное, не удалось реализовать сверхзвуковой запуск маршевого двигателя ракеты при старте СКР…

Заместитель председателя ВПК остановился и бросил тревожный взгляд на Смирнова, который сидел с отсутствующим видом, сам, изредка поглядывая на главное лицо всего заседания, Секретаря ЦК КПСС по оборонной промышленности Я. П. Рябова, словно пытаясь поймать самые последние установки Инстанции. Рябов сидел спокойно и, равнодушно оглядывая членов ВПК, предоставил полную свободу действий в рамках предварительной установки для председательствующего. Смирнов кашлянул и заместитель, поймав этот сигнал, продолжил:

– Эти обстоятельства являются нетерпимыми и в целях ускорения разработки и производства требуют кардинального изменения решений, а именно: передачи проекта на базе имеющихся наработок в «КБхимпром» с вытекающими отсюда изменениями плана реализации. Проект постановления был внесен в ЦК КПСС Я.П. Рябовым 17 февраля 1977 года, после проработки в Отделе оборонной промышленности ЦК КПСС 18 февраля 1977 года и 24 февраля был направлен для рассмотрения в Политбюро ЦК КПСС. Решение об утверждении проекта постановления принято на заседании Политбюро ЦК КПСС 25 февраля 1977 года.

Эта фраза повисла в тишине, зампред ВПК обвел всех взглядом, остановившись на академике Келдыше, который хотел было что-то сказать, но махнул рукой и опустил голову в бумаги перед собой. Генеральные конструкторы подмосковных предприятий, приглашенные в силу заинтересованности, сидели молча, не поднимая голов от пюпитров. Хотя все ожидали какого-то мало-мальски гневного протеста или даже возмущения от них, тем не менее они так и просидели, не издав ни звука, пока голосовали и утверждали итоги решения.

Никто так ничего и не понял из всего происшедшего на этом заседании. И у всех, кто был и голосовал, так и осталось впечатление, что их просто «развели», одурачили, использовали, как марионеток, чтобы «пробить» этот перенос производства из Москвы в Краевой центр.

«Но мы сделали этот маневр, в марте информация о новом месте производства уже будет на Западе. Расчистили место для последующих событий. Конечно, этой шпионской шпане там будет полегче пробиться к изделию, чем, тут, в Москве. И я понимаю эту мысль председателя. Круто мыслит! Сейчас мы уже «по уши» в этой операции!» – внутренне, уже в который раз, переосмысливал Сербин. Не удержавшись, глядя на полковника из Франции, сказал вслух, сам того не ожидая, от себя:

– Полный ажур или как у вас там во Франции говорят?

– Что вы говорите, простите? – Каштан подняла голову от бумаг.

– Мы реализовались. Теперь начинается самая важная стадия! – Ему хотелось продолжить и рассказать этой, как ему сообщил помощник Андропова, матерой шпионке свои мысли о том, что между НАТО и Варшавским Договором закончился паритет. Создание в США систем космического базирования для обнаружения и уничтожения наших баллистических ракет и широкомасштабное развертывание дозвуковых стратегических крылатых ракет привело к изменению соотношения ударных потенциалов не в нашу сторону, и этот стратегический конфликт может решить только постановка на вооружение малозаметных гиперзвуковых крылатых ракет большой дальности. Однако, подумав, он лишь сказал:

– Я, как вы понимаете, достаточно осведомлен о том, что делается у нас и что делают они. Вы владеете этим материалом давно, во Франции продвинулись в этом сегменте, они плодотворно работают, особенно по средствам управления полетом и наведения на цели, так информирует меня ваша линия «Х». Они смогли заложить четыре программы полета своей крылатки, а мы одну программу дубасим и ни фига сделать не можем!

– Иван Дмитриевич, – подала голос Дора Георгиевна, понимая, что надо отдалиться хотя бы на словах от этого, как она выразилась мысленно про себя, «трю муар», «черной дыры», – вот только не совсем понятна моя роль в этом вашем оборонном комплексе. Как вы знаете, я оперативник[53 - Оперативный сотрудник «легальной» резидентуры в ДЗК (длительная заграничная командировка) в развитой стране западного мира, работающий «в поле» по линии научно-технической разведки («Икс», «X») или внешней контрразведки («КР»), или оперативный сотрудник действующего резерва КГБ «под крышей» в учреждении в СССР на подготовке к ДЗК по этой линии.] ПГУ КГБ, специалист по Франции, добытчик научно-технической информации, и не более того. В чем моя роль? – Дора Георгиевна пыталась заранее понять, чего хочет от нее этот властный и напористый партийный деятель, заручившийся поддержкой самого председателя, а может, и кого повыше.