Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок

– Я не шпион, я диспетчер Центрального комитета по оборонной промышленности, хоть и доктор физико-математических наук, гори оно все синим пламенем! – начал размазывать свою остановку в повествовании Иван Дмитриевич. – Чувствую себя брошенным на прорыв, крайним для падения на амбразуру. Нам как-то не так все это нужно сорганизовать?

– Ничего не надо специально организовывать! Перевел в другое место разработку и изготовление изделия, и все, дальше уже будет работать их структура. Все! Твое дело, как и мое, только обеспечить производственный цикл этого изделия. Остальное не наша епархия. – Рябов старательно выговаривал Сербину, потом спросил: – Так как они там спланировали?

Иван Дмитриевич насуплено помолчал, затем встал, собрал бумаги и сказал:

– Не могу ничего сказать конкретного! Дал подписку! Моя подписуля чуть выше стоит, чем факсимиле Председателя КГБ! – Помолчал и партийным тоном сказал: – Постановление сегодня распечатаем и подпишем. Сегодня же дам устную команду туда, в Краевой центр, секретарю по оборонным предприятиям Тарасу Предыбайло. Одно хоть радует, на Тараса можно положиться. А что касается этих местных чекистов, то здесь вы правы, и я умываю руки. Обрадую одних и буду отбиваться от других, или наоборот. Я уже не знаю сам.

Когда «Иван Грозный» вышел, Рябов снял трубку красного телефона, набрал номер и как-то неожиданно для себя тихим голосом сказал:

– Юрий Владимирович, можно доложить Генеральному секретарю, что по теме о «крылатках» и с нашей стороны работа началась.

На другом конце провода Председатель КГБ СССР молча положил трубку и теперь уже окончательно решил, что больше инициативных контактов с его стороны с этим человеком не будет. Он, этот «уралец», теперь очевидно понял Андропов, временный человек на этом посту.

Февраль 1977 года. Москва. Кремль. Дмитрий Константинович Устинов тяжело прошагал расстояние от дверей до письменного стола Генерального секретаря ЦК КПСС, положил на край свой отчет для Центрального Комитета.

– Здравствуй Дмитрий, принес? – Леонид Ильич ответил на приветствие, взял в руки тонкую папку, быстро проглядел, потом начал медленно читать. Надолго остановился на тексте телеграммы, пробормотав про себя, но так, чтобы Устинов услышал: «Телеграмма адресована мне! А принесли ее только сейчас! Что же так почта работает!»

«Шифротелеграмма №… от… декабря 19… года. Секретно, особой важности.

Моск. время… ч…. мин.

Москва, Политбюро ЦК КПСС, тов. Брежневу Л. И.

Докладываем, что… 19… года в… часов… минут по московскому времени в район полигона «А» (точка прицеливания Т-2) с Государственного центрального полигона Минобороны была запущена крылатая баллистическая ракета «Болид», оснащенная вместо штатной боевой части ее весовым макетом в виде стальной плиты весом 500 кг. Цель запуска – проверка преодоления комплекса средств ПРО (система «А»), Средствами системы «А» цель была обнаружена на дальности 2500 км после выхода ее над радиогоризонтом. По данным радиолокатора «Дунай-2» центральная вычислительная машина не смогла построить и непрерывно уточнять траекторию цели, указания цели радиолокаторам точного наведения выданы не были, расчет, и выдача на пусковые установки углы предстартовых разворотов машина рассчитать не смогла, кроме зафиксированного момента пуска. Таким образом, впервые в отечественной и мировой практике продемонстрировано преодоление средств ПРО головной части крылатой баллистической ракеты на всей траектории ее полета. Это подтверждает преодоление аналогичной американской системы ПРО «Найк-Зевс».

Оснащенная уникальным «интеллектом», позволяющим совершать любые маневры на траектории с точным выходом на заданную цель, ракета практически неуязвима для средств ПВО

В ходе испытаний при пусках на полную дальность из-за нехватки длины трассы полигона Капустин Яр на траектории полета от Волги до Балхаша (трасса Грошево-Тургай-Терехта-Макат-Сагиз-Эмба) проводился маневр разворота на 180 град., что весьма необычно для КР…

– Значит, все-таки добил эту штуку? Помнишь, ты мне сказал, что там, – он махнул рукой в сторону окна, – теперь «зашевелятся!»? – Он посмотрел на Устинова, у которого лицо, шея были влажными, а сверху катились небольшие капельки пота. – Что это льет с тебя, вроде не жарко?

– Аспирин принял, – махнув рукой, устало сказал маршал.

Брежнев сосредоточенно и быстро прочитал его отчет, подолгу не задерживаясь, а только проставляя одному ему понятные знаки.

– Так это что, «Болид» протыкает оборону и идет на цель? По цифровым картам с точностью до метров. Так, Митя?

– Совершенно верно, Леонид Ильич, по радиолокационным цифровым картам рельефа местности бортовая счетно-решающая система прокладывает курс и наведение на цель, обеспечивает точку попадания.

– От нас до Вашингтона, если мне не изменяет память, 7700 км, а вот тут определена дальность 5000 км, это что, они в океан будут падать, не долетев?

– 5000 км достаточное расстояние, чтобы производить запуск вне зоны радиолокационного зондирования американцами. Ну а пусковые испытания были проведены только с возможностью пролета всего боевого расстояния. У нас не хватило места для этого…

Увидев, как поползли брови вверх от недоуменного вопроса, он спохватился и уточнил:

– Леонид Ильич, ты же знаешь, еще по тем временам, что испытания проводятся исключительно на полигонах, поэтому мы использовали два, с одного был произведен пуск, а второй был в запасе на случай подрыва, если вдруг ЧП. СКР долетела до запасного полигона, там мы ее развернули, и она вернулась на полигон запуска, где и была успешно подорвана, пролетев те самые 5000 км. Теперь весь вопрос в модернизации двигателей или замене на новые, которые недавно были разработаны в КБ, усовершенствование системы наведения и прочее. Двигатели уже готовы и прошли все испытания. Их разрабатывал человек, чья фамилия никогда не звучала и еще долго не прозвучит.

Устинов поправил очки и пояснил, видя, что генсек снова нахмурился и вопросительно посмотрел на него, откинувшись на спинку кресла.

– В мире знают Челомея, Глушко, Янгеля, а вот фамилия этого нашего конструктора строго засекречена. Был главным конструктором, – добавил осторожно маршал, – сейчас руководит и продолжает все разработки его сподвижник. Это они создали ряд двигателей, в том числе и гиперзвуковой воздушно-реактивный двигатель, который запланирован на установку в этих самых крылатых ракетах.

Устинов хотел было добавить, что этот конструктор погиб в странной автомобильной аварии, но промолчал, подумав, к чему лишние разговоры, да еще о том, что неясно до сих пор.

– Значит, дело сделано, и у нас есть то самое супероружие, которое может быть козырем в переговорах по ОСВ-2. Это очень хорошие новости, надо бы наградить за это выдающееся дело. Всех!

– Рано еще, Леонид Ильич, еще только испытания. Мнения некоторых ученых о достаточно быстром создании этих снарядов было завышено, пришлось проводить много незапланированных научно-исследовательских опытных работ. Там много трудностей! – Устинов остановился, но, видя, что Брежнев его внимательно слушает, продолжил:

– Мы не стали слепо повторять то, что уже сделано американцами и французами в области дозвуковых крылатых ракет. Это был бы тупик для нашей сверхзвуковой ракеты, ну, и в результате мы с этой крылаткой забежали намного вперед, как и с тем нашим комплексом обороны. – Дмитрий Устинов остановился, увидев, что генсек понял, на какой комплексе «ПРО» намекает, подождал секунду и, видя, что вопросов не поступает, продолжил: – Остались прорехи, которые надо заделывать, а заделывать пока нечем. Мы просто даже не знаем чем и как. Но работа продолжается, главное, там, на Западе, уже хорошо знают, что мы почти у цели. – Он выразительно посмотрел на генсека, словно уже знал о его тайном приказе, Брежнева даже на секунду захлестнуло от этого. – А еще через какое-то время у них будет полная картина «маслом». Еще одно небольшое усилие. Все работы передали на другое КБ. Они дожмут.

– Тогда вот что, Митя, – удовлетворенно сказал генсек, – мы заслушаем твой отчет в рабочем порядке, дадим разрешение на публикацию расширенной информации об этом заседании. Пусть это прозвучит, это будет хорошим пинком нашим забуксовавшим переговорам с американцами. Время идет, а мы все топчемся на месте. Что скажешь?

Устинов пожал плечами, взял со стола газету и начал обмахивать лицо, потом бросил ее и нервно сказал:

– У нас нет убедительных аргументов! Пока! – Он поднял палец и потряс им. – Американцам наплевать на наши «Пионеры» или «SS-20», как они их обозвали, пусть стоят, они считают, до них-то не долетают, и все дела. Канцлер Коль, который первым очухался, уже начал трубить, правда, пока истерики нет, но дрогнули ряды, а если мы добьем это наше изделие, – он кивнул на папку, лежащую на столе у Брежнева, – вот тогда-то все и пойдет, покатится. По моим предположениям, а я базируюсь на информации от нашей группы, летом-осенью начнутся события. Сейчас все начинает развиваться стремительно, и важно удержать контроль, не съехать в сторону.

Брежнев внимательно выслушал тираду маршала, поджал губы и тихо сказал, как бы обращаясь к своим мыслям:

– У меня сегодня встреча с Юрой, мы обсудим этот вопрос, тем более что от него поступают сигналы о сложной ситуации в его аппарате, да еще это противоборство-соперничество с МВД. Я говорил с ними и подчеркивал, они забыли, что служат народу, и по должности одни ловят воров, а вторые шпионов, и не суть меряться! – сказал он Устинову на прощание и, когда тот вышел, подвинул к себе папку с его отчетом и углубился в чтение.

Фраза генсека «информируй меня отдельно», произнесенная им в завершении приказа на выполнение деликатного и особо конспиративного задания, заставляла Юрия Владимировича Андропова постоянно ступать на этот совершенно неконтролируемый мостик между властью первого лица государства и властью его тайного аппарата специальных служб. Мостик был зыбким, но другого инструмента не было. И хотя он доверил своему ближайшему помощнику негласную подготовку и проведение всей операции, опираясь на всю мощь аппарата, тем не менее еженедельно, докладывая Брежневу о ходе дел, он старательно избегал эмоциональных проявлений, но в одиночестве давал волю чувствам, ненавидя ситуацию, в которой оказался.

Андропов, впервые информируя генсека о подготовке к выполнению его приказа и уже внутренне готовый подвести к главному вопросу, сказал, пристально вглядываясь и пытаясь разгадать мысли и чувства Брежнева:

– Мы проводим, используя офицеров из резидентуры на Западе. На нашей операции исполнителем является полковник Каштан. – Андропов понимал, что пора уже вводить в разговор с генсеком небольшую конкретику.

– Каштан? Эту фамилию я помню! Весьма компетентный товарищ! Читал его добытую информацию и выводы в приложении к твоей справке из ПГУ. – Брежнев откинулся на спинку кресла и достал пачку сигарет «Новость», изготовленных на особой линии ростовской табачной фабрики. Они набивались смесью «свар», редкого сорта малазийского табака в качестве небольшой добавки к основной массе вирджинского, где использовались листья только со средней части растения, имеющие более высокую сахаристость. Именно благодаря присутствию сахара табак «Вирджиния» при выдержанном хранении приобретал еще более изысканный вкус – чуть сладковатый и пряный.

– Помню, тут себе пометил, – генсек открыл ящик стола, достал блокнот и открыл его, – он сделал хороший прогноз о международной Группе по стандартизированной европейской крылатой ракете «ASEM – Anti— Ship EuroMissile». Весной этого года, как дает информацию твой сотрудник, на базе промышленной группы Франции «ZA» будет подписано соглашение с Великобританией, Нидерландами, Норвегией, Соединенными Штатами и ФРГ о совместном производстве этого изделия.

– Это она, Леонид Ильич! Дора Георгиевна Каштан, полковник ПГУ КГБ, работает в резидентуре Франции, будет отозвана на проведение операции. Весьма знающий товарищ, я бы сказал, талантливый оперативник и отличный офицер.

Он посмотрел, как Брежнев, ничуть не удивившись, открыл свой блокнот и что-то записал.

– Леонид Ильич, осторожней с записями, ну хотя бы не прямым текстом, ведь операции присвоен высочайший гриф секретности.

– Ты меня знаешь, Юра, я ничего такого писать не стал бы, а в своей манере пометил только! Хорошую кандидатуру ты подтянул к этому делу! – Брежнев отложил блокнот, встал из-за стола, тяжеловато прошелся по кабинету.

Андропов хорошо помнил по личному делу основные этапы работы полковника Каштан по СКР во Франции. Она сумела выудить частный заказ Греции во Франции с концерном «ZA» на поставку разработанных в инициативном порядке с августа 1968 года крылатых ракет. Факт частной сделки подтолкнул министерство обороны Франции подписать контракт на создание КР подводного старта, получившей обозначение «Экзосет» «Exocet», «Летучая рыба».

Леонид Ильич вернулся к столу, взял в руки блокнот, хитровато улыбнулся, перевернул страничку, прочитал что-то там и сказал:

– В середине семидесятых годов концерн «ZA» выиграл конкурс министерства обороны Франции и получил огромные государственные фонды, миллиарды! Новая ракета будет превосходить «Экзосет» по дальности действия, сверхзвуковой скоростью на маршевом участке траектории и возможностью программировать полет с разными тактическими заданиями. Вот что смогла эта Каштан, как ты говоришь, полковница, добыть! Эту информацию ты знаешь?

Андропов пропустил осенью 1976 года этот важный узловой момент, как не представляющий особой важности на тот период развития событий, а сейчас именно эта, как он хорошо знал, с большими трудностями добытая информация становилась серьезной составляющей в операции «Тор», которую проводили его сотрудники. Брежнев уловил это короткое смятение и продолжил с чувством превосходства:

– Так вот, довожу до твоего сведения, что прогноз твоего полковника звучит так, что формальное соглашение о совместной разработке новой СКР будет подписан Францией с Великобританией, Нидерландами, Норвегией, Соединенными Штатами и ФРГ в апреле 1977 года. Через два месяца. И они начнут готовить производственный запуск в серию. А мы можем потерять приоритет.

– Леонид Ильич, ты не пропускаешь ничего! – Андропов покачал головой. – Словно предвидишь события!