Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок

– Интересная кандидатура! Непризнанный художник! – сказал помощник, напрягая свою память, чтобы выдать и свою кандидатуру. – У меня на примете один кандидат, сейчас готовится его назначение.

– Пожалуй, художник более подходит для нашей цели. Ну а круг общения его? Художники не обладают большой коммуникабельностью, что будем с этим делать? Тут бы лучше всего подошел спекулянт модными тряпками, техникой.

– Сделаем из него фарцовщика[46 - Сленговое название запрещенной в СССР подпольной покупки/перепродажи (спекуляции) труднодоступных или недоступных рядовому советскому обывателю дефицитных импортных товаров. Подавляющим большинством предметами предложения и спроса фарцовки выступали одежда и аксессуары. Также популярными были звуконосители (виниловые пластинки, аудиокассеты, бобины), косметика, предметы быта, книги и т. д. Лица, занимающиеся фарцовкой, назывались фарцовщиками (самоназвания: «утюг», «бомбила/о», «фарца», «фарец», «маклак», «деловар», «штальман»). Фарцовщиками были в основном молодые люди (студенты), а также лица, по роду своей деятельности имеющие возможность тесно общаться с иностранцами: гиды, переводчики, таксисты, проститутки и т. д. Предметы фарцовки или само явление вообще называлось «фарца». Подавляющим большинством покупателей на рынке сбыта товара, добытого фарцовщиками (в 50–60-е годы), были т. н. стиляги. Позже, в 1970–1980-е годы, все, кто имел деньги и желал оригинально одеться, приобрести импортный ширпотреб или технику, книги или импортные музыкальные записи, прибегали к услугам фарцовщиков. В эти годы сменились и источники фарцовки, и само понятие приобрело более широкое значение. Теперь основное занятие большинства из тех, кого называли фарцовщиками, заключалось в покупке через знакомых, имеющих блат или возможность выезжать за рубеж, дефицитных товаров и пищевых продуктов.]. Не проблема! – уверенно заявил Крючков. – Подтянем его на это дело.

– Хорошо. Пробуем эти кандидатуры. Делать будем спокойно. Время пока есть, только началась переброска производства в Край. Перспективный вариант.

– Французы вплотную наступают нам на пятки по этому изделию, им надо то же самое, что и нам, политическое решение этого вопроса! – вдруг внятно и как-то проникновенно сказал Крючков.

При этих словах Андропов встрепенулся и подумал: невозможно, чтобы главную мысль его недавней беседы с генсеком мог узнать кто-то еще! Он отогнал от себя дикие мысли о микрофонах у первого лица государства, но эта секундная оторопь проявилась, на что помощник дернулся и подтвердил эту мысль Крючкова.

– Да, мы считаем, что это в большей степени политический, чем технический вопрос.

– Именно, политическое решение в вопросе оборонных инициатив! – не обращая внимания на слова помощника, продолжил председатель, как бы подхватив мысль своего заместителя. – Поэтому идем на политическое решение. Режим секретности проведения мероприятий будем обеспечивать по линии «оборонки» ЦК, связь через них, по партийной спецсвязи, но проведение всего комплекса оперативной работы – только за нами.

Вдруг зазвенел прямой телефон внутреннего селектора начальника Секретариата КГБ. Это был сигнал прямой связи с генсеком. Перед совещанием со своим помощником и заместителем Юрий Владимирович дал указание не отвлекать его и переключить все телефоны на приемную, а этот звонок был из ряда вон: не так давно лично был у Брежнева, потом, часа два назад, докладывал ему по телефону о ходе подготовки операции, и вдруг!

– Что там такое? Что происходит? – Андропов решительно поднял трубку. Услышав объяснения, на секунду опустил трубку, зажав микрофон рукой, потом уверенно проговорил:

– Слушаю, Леонид Ильич! Нет, рано еще нам спать. Да, все помню и уже в деле! – Присутствующие слышали только ответы, но прекрасно догадывались о вопросах. – Подготовлены все необходимые… – он оборвал себя на полуфразе, – а в чем дело? Так, так… Нет, думаю, что мои офицеры на «горячей линии» недостаточно владеют политической и дипломатической лексикой при переводе, мы сделаем скрупулезный перевод сегодня же и предоставим вам полный и более приближенный к оригиналу текст! – Он положил трубку и поочередно оглядел одного и другого.

– Леонид Ильич после письма нового президента Америки находится в психологическом шоке, а тут пришло сообщение по «горячей линии»[47 - Линия прямой связи между президентом США и руководством СССР. Была создана в 1963 году после Карибского кризиса для экстренной связи между соперничающими в ходе холодной войны двумя потенциально опасными державами тех времен, СССР и США. Во время Карибского кризиса американцам понадобилось целых 12 часов на дешифровку послания Н. Хрущева – Дж. Кеннеди из 3000 слов. В связи с этим 20 июня 1963 года в Женеве был подписан меморандум о взаимопонимании, предусматривающий создание прямой линии связи между руководителями сверхдержав.], где наши офицеры-переводчики, которые сидят на приеме, преподнесли такой перевод, что генсеку стало плохо. В чем там дело? – Он повернулся к помощнику.

– Я проинструктировал персонал, в какой тональности работать, на чем делать акцент, а что замазывать. Словом, все в русле операции, – нимало не смутившись, ответил помощник, – но там все в рамках оригинала. Никаких импровизаций и вольностей.

– Знаю, хорошо знаю, как даются и как выполняются такие рекомендации. Немедленно пригласить наших переводчиков из МИДа, перевести, распечатать и отправить срочной фельдъегерской службой на дачу к Леониду Ильичу. И мне экземпляр на стол. Все на сегодня.

Андропову вдруг вспомнились похищение в Западной Германии ракеты «Сайдуиндер» и переброска ее в Восточную зону. В часы, когда проходила эта операция, также напряженно сидели на линии связи, ждали подвоха со стороны банды взломщиков, которые за большие деньги вывозили снаряд из армейского склада контингента североамериканской армии в Западной Германии (ФРГ), и нервы были на пределе.

Февраль 1977 года. Москва. Старая площадь. ЦК КПСС. На следующий день была назначена встреча Сербина с помощником Председателя КГБ СССР.

Состоялась она не в кабинете Секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам Л. П. Рябова, ни на Лубянке, а на конспиративной квартире в районе улицы Сретенка, у станции метро «Колхозная»[48 - В настоящее время станция метро «Сухаревская».], но все это выяснилось значительно позже.

Эту встречу за утро неоднократно переносили и начальник Оборонного отдела ЦК КПСС И. Д. Сербин, отложив все мероприятия с директорами военных заводов, генеральными конструкторами оборонных НИИ, учеными и разработчиками, занимался только текущими делами, которые не могли ждать. После третьего переноса этой встречи Иван Дмитриевич крепко выругался пятиэтажным матом, захлопнул папку с названием «Письма», лежавшую перед ним, и забросил ее в нижний ящик письменного стола. Ну сколько можно ждать!

Рябов позвонил Ивану Дмитриевичу в начале четвертого и сообщил, встреча состоится в шестнадцать часов на конспиративной квартире. Будет помощник председателя, как главный куратор операции, в этой связи, добавил он, едете на встречу только вы сами, а потом мне доложите по итогам. Сербин положил трубку, запустил семиэтажный мат, «паны все спустили на холопов, у них чубы покрепче», достал документы, положил их в портфель и вышел из здания, где у машины ждала группа мужчин сопровождения.

Около двери конспиративной квартиры завотделом слегка остановился, обернувшись, и шагнул внутрь. Он прошел по коридору вглубь и попал в большой, хорошо обставленный зал, навстречу ему двинулся крепкий, с грубоватыми чертами лица мужчина в хорошо сшитом костюме.

– Здравствуйте, товарищ Сербин, Юрий Владимирович уполномочил меня провести нашу встречу, да и в дальнейшем мы с вами, и только мы будем проводить в жизнь решение этой задачи. Прошу присаживаться.

– Приветствую! Атрибутику закатили, мама не горюй! И что за переносы такие? Полдня потерял! – досадливо сказал Сербин, прикидывая, куда сесть так, чтобы помощник тянулся к нему в общении.

– Иван Дмитриевич, приношу свои извинения! Не было полной ясности в одном вопросе, и мы перенесли, чтобы получить чистоту решения! – поспешно начал оправдываться помощник, передвигая кресло, чтобы не тянуться к завотделом. Он понял и «обнулил» задумку цекашника.

– Так что я проинформирую вас по нашей части вопроса? – Иван Дмитриевич сказал эту фразу слегка небрежно, но тоном человека, который выше по положению, достал папку и открыл ее на первой странице, где лежали текст постановления и планы мероприятий.

– Нет, товарищ Сербин, информировать не надо. – Мужчина поднял правую руку, сделал отрицательный жест и мягким, дружелюбным тоном объяснил: – Мы в теме! Тексты прочел лично, и моя оценка вашей оперативности очень высокая!

Иван Дмитриевич слегка удивился про себя: «Вот шустряки! Рвут подметки на ходу! Не успел сдать материалы в канцелярию, а они, видите ли, уже ознакомились! Надо бы заняться, кто так стремительно сливает у меня на хозяйстве!»

Помощник Председателя КГБ СССР внимательно посмотрел на Сербина, в глазах мелькнула лукавая искорка.

– Хорошо понимаю задачу и со своей стороны подготовил для конкретной работы в операции человека, проверенного и надежного, с умом, как бритва, опытного разведчика, который последние несколько лет занимался научно-техническим направлением, и не где-нибудь, а именно во Франции, достижения которой по аналогичному нашему объекту вы так высоко оцениваете. С Крючковым вопрос согласован, и полковника отзывают в Москву, завтра утром рейсом «Аэрофлота» будет здесь, в Москве, у вас. Пока приглашаем только для консультации. Вы, Иван Дмитриевич, и я должны посмотреть, поговорить и решить о соответствии данной кандидатуры для проведения нашей операции.

– Ага, вот и хорошо! Если полковник умеет потрошить чужие сейфы, значит, сможет дать дельные предложения, как нам привлечь внимание противника к этим сейфам.

– Не сомневаюсь, вы получите ценные предложения, а главное, проверите компетентность нашего сотрудника в этом деле. Двух дней, на которые мы отзываем полковника из Франции, вам хватит?

– Посмотрим, – буркнул Сербин, недовольный таким разворотом событий, помощник не то чтобы шел вровень с ним, а даже слегка опережал, – ну а что потом?

– А далее операция будет продолжаться в соответствии вот с этим планом. Прошу вас ознакомиться! – Помощник протянул бордовую папку с вытисненным символом КГБ.

Иван Дмитриевич углубился в чтение, иногда хмыкая и бурча себе под нос. Помощник спокойно взирал на него, нимало не смущаясь этим внешним проявлением.

– А здорово написано! – сказал, закончив чтение Сербин. – Вот только про буераки не упомянули!

Помощник понимающе улыбнулся Сербину, но на это замечание не отреагировал.

– Наш приказ по комитету будет в одном экземпляре, и, кроме Юрия Владимировича, Крючкова и меня, от Комитета государственной безопасности больше никто не будет посвящен, – помощник бесстрастно забрал бордовую папку и положил в металлический кейс. Достал оттуда два сколотых листа бумаги: – Вот подписка о неразглашении! Ознакомьтесь и распишитесь.

– Да вы что там в своем уме?! Начальник отдела оборонки Инстанции должен подписывать что-то там о каком-то неразглашении! Забылись, готовя свои мероприятия, ваш уровень секретности и мой! Такого еще не бывало!

– Тем не менее Юрий Владимирович просил вас лично подписать это, потому что там стоят уже три подписи – Андропова, Крючкова и моя. Не хватает только вашей. Все в деле, значит, и вы должны подтвердить подписью, как главный куратор!

Иван Дмитриевич погрузился в чтение, но уже без социальных звуков, потом достал из внутреннего кармана перьевой «Паркер» и длинно, с витиеватыми переходами от буквы к букве расписался.

– Так, теперь по нашему исполнителю: как только прибудут к нам в страну агенты, на полковника будет гласный приказ о переподготовке и временном выводе его в ОДР[49 - Офицер действующего резерва (с 1998 года применяют термин АПС – аппарат прикомандированных сотрудников).], а далее вся группа поступает в наше полное распоряжение. Мы должны обезопаситься от случайной утечки, поэтому вся организация, средства связи и корректировка будут проходить только по вашей партийной линии оборонного сектора. Из двух вариантов передислокации производственного задания я бы выбрал Краевой центр.

– Откуда знаете? – разочарованно воскликнул Сербин и подумал, что на кой черт торопился, подчищал постановление, вот привез, а помощник в курсе. Рябов, догадался Иван Дмитриевич, Рябов и Андропов! А от него и этот чекист-руководитель вызнал.

– Там хорошие кадры, в Краевом управлении КГБ, – не смутившись, продолжал помощник, он понял ход мыслей Сербина. – Там служит бывалый генерал, с качественным опытом работы, умеет самостоятельно думать и принимать решения. Я бы посоветовал вам обратить на это обстоятельство внимание. Ну а в целом смотрите и решайте сами, я в производственные вопросы не лезу и мешать не хочу. Вот мой прямой телефон. Завтра, после разговора со мной, полковник из Франции будет у вас. После, как проработаете с ним, позвоните мне, я подъеду, мы уточним детали, если они появятся, и я заберу полковника на продолжение.

Помощник закончил говорить, положил все документы в металлический кейс и поднялся.

– Ну, вот, все. С нашей стороны подготовка проведена, на стороне противника уже вовсю идет накрутка, так что начинаем проводить операцию! – Он встал, протянул руку.

– Подождите, а как же… – начал было Сербин.

– Все в рабочем порядке. Завтра прибудет полковник, и мы у вас в кабинете проработаем детали. Мне бы не хотелось сейчас обсуждать без главного исполнителя. Мы – это мы, а исполнитель на передней линии, и ему будет нелегко. Завтра, все завтра! – И крепко пожал руку Ивану Дмитриевичу.

Сербин вернулся к себе и прошел сразу же к Рябову, тот всполошился, увидев лицо Ивана Дмитриевича.

– И это что, все! Совещание закончено! – пробормотал Иван Дмитриевич, сидя в кабинете у Рябова. – Это как же, етить твою мать, он просто сбросил на нас все! И мое факсимиле не забыл прихватить!

Сербин хотел было добавить про полковника из Франции, но ступорно остановился, вспомнив о подписке неразглашения.

– Ты что, Иван Дмитриевич? – внимательно посмотрел на него Рябов, заметив эту внезапную остановку своего подчиненного.