Крестьянские дети

– Мой младший брат, Леник, – представил папаша прибывшего родственника. – Прошу, как говорится, любить и жаловать.

– Очень приятно, – ответила Наташа, жеманно подавая руку, – Наталья.

– Леник, – по-простецки пожал протянутую руку. – А вы к нам надолго?

– Как повезет, – захихикала, – может быть, что и на всю жизнь. Это от Вити и детей зависит.

– Ну, дай-то Бог, – пристально осматривал ее Леник, – дай-то Бог. Мать прислала посмотреть, что тут да как, – повернулся к отцу. – А то Филиппович сказал, что с какой-то женщиной ты сошелся.

– Что значит, сошелся? – вскинулся папаша. – Как говорится, нас свела судьба, рок, фатум!

– Ой, Витя, – продолжала хихикать Наташ, – Что ты несешь?

– Я несу людям порядок и справедливость! – привычно начал папаша, но потом вспомнил, что тут есть люди, не привыкшие к таким кунштюкам, и сменил тон. – Что думаю, как говорится, то у трезвого на языке. Может, отметим приезд? – обратился к Ленику. – Тебе с дороги погреться хорошо. Чай, не май месяц на дворе.

– Давай отметим, почему не отметить, – усаживаясь на табурет, согласился Леник.

Папаша, пританцовывая, приволок из бара бутылку бренди «Слянчев бряг».

– Влад, вина нам принеси. Наташ, сала покромсай, – отдавал распоряжения отец семейства. – Влад, луку почисти и чесноку тоже. Горчица, хрен, сметана? – повернулся к Ленику.

– Давай горчицы.

– Влад, достань из холодильника горчицу, сметану и хрен.

– Вить, а сам руку протянуть? – попенял Леник.

– Не барское это дело. СтаршОй подаст. За приезд, – разлил бренди по рюмкам, предупредительно поданным Наташей.

– Наталья, а вы с нами? – поинтересовался Леник.

– Если только пару капель, – продолжала жеманничать. – Я ведь так, обычно, не пью. Если только за компанию.

Она водрузилась на стул и достала откуда-то из-за спины третью рюмку. Папаша набулькал и туда. Выпили, зажевали салом. Папаша намазал кусок хлеба сметаной и хреном и аппетитно жевал, левой рукой стремительно хватая куски сала, макая их в горчицу и забрасывая в молотилку своей пасти. Время от времени рука хватала лук или чеснок и забрасывала туда-же. На это зрелище вполне можно было продавать билеты, но некому.

– А вы чем занимаетесь? – нарушил чавканье отца Леник.

– На автозаводе работаю. В планово-распределительном бюро. А тут узнала о беде Вити и решила помочь в его горе.

– За Наташу, – сориентировался папенька и наполнил рюмки.

Выпили, отец опять намазал ломоть хлеба и с тщательностью поломанного автомата закусил по второму кругу. Он жевал, мы смотрели на него.

– При Наташе младшОй хоть перестал под стол прятаться! – преподнес величайшее достижение отец.

– А где он, кстати? – поинтересовался гость.

– Влад, где Пашка? – уставился на меня отец.

– Не страж я брату своему, – процитировал я.

– Молодец, Писание читаешь, – похвалил Леник.

– Так где же обормот? – продолжал гнуть свое отец, цитаты не понявший.

– Тут я, – раздался приглушенный голос и из-под стола вынырнул Пашка.

– Ты что там делаешь? – вызверился отец. – Сказал же, чтобы больше под столом ноги твоей не было!

– Собаки залаяли, а потом кто-то в дверь позвонил, – разъяснил Пашка. – Я подумал, что это наркоманы…

– Тяжело пришлось детям с матерью, – лицемерно вздохнула Наташа.

– А вы ее знали? – невзначай поинтересовался Леник.

– Я? – почему-то посмотрела на рога. – Я нет.

– Вы же Витьку небось и до этого видели в цеху?

– Видела, – начала юлить Наташа, – но близко не знала.

– Странно как-то.

– Экий ты братец, моветонщик. А у нас же происшествие, – поспешил влезть папенька, – бюст Ленина украли в конторе.

– Кому он понадобился?

– А вот кому-то понадобился.

– Бронзовый? На металл унесли.

– Нет, гипсовый.

– Странно.

Все задумались над превратностями краж бюстов. В тишине папаша намазал третий бутерброд и вновь приступил к поглощению продуктов.

– Порой просто удивительно, какие гармоничные люди встречаются в природе, – нарушила тишину Наташа.

– Например? – первомайским кумачом расцвел отец.

– Вот я такая… – огладила себя по бокам.

– Хм… – едва не подавился папаша куском бутерброда.

Первые два месяца, пока проводила рекогносцировку, без официальной регистрации брака, коварная мачеха талантливо изображала любовь к будущему супругу и заботу о нас. Обещала нам ни в чем не отказывать. Расписала будущую совместную жизнь такими яркими красками, такие манящие перспективы перед нами обрисовала, что хоть стой, а хоть ложись и сразу помирай в благости неимоверной.

Под конец весны уехала назад в уездный город Смальцо, дав время подумать.