Крестьянские дети

Крестьянские дети
Влад Костромин

Рассказ о трагедии, постигшей мою семью. Эта весьма и весьма поучительная история, местами печальная, местами трагичная, местами комичная, местами трагикомичная началась в 1995 году. В практически документальном повествовании мы попытаемся отделить зерна от плевел. Развернем пестрое полотно семейной жизни двух детей, на фоне развала великой страны попавших под власть злой и подлой мачехи, совершенно не ограниченную, плавно нарастающим, ранее скрытым, безумием отца. Книга содержит нецензурную брань.

Крестьянские дети

Влад Костромин

© Влад Костромин, 2019

ISBN 978-5-4496-0892-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения Автора. За нарушение авторских прав законодательством Российской федерации предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

Крестьянские дети

Всякий грамотный человек может написать

одну грамотную книгу – книгу о своем детстве.

Н. Г. Гарин-Михайловский

Имена некоторых героев изменены. После прочтения сами поймете почему. Географические названия яда населенных пунктов также изменены, так как «такая же история вполне могла бы произойти и в любом другом районе». Все события, описанные в романе, происходили на самом деле, я ничего не выдумывал, только слегка, самую малость, откорректировал и «пригладил» для лучшего понимания сюжета. И немного сжал время, чтобы повествование не превращать в явный саспенс.

I

Рассказ о трагедии, постигшей мою семью.

Эта весьма и весьма поучительная история, местами печальная, местами трагичная, местами комичная, местами трагикомичная началась в 1995 году. В практически документальном повествовании мы попытаемся отделить зерна от плевел, людей труда от социальных паразитов. Развернем пестрое полотно семейной жизни двух детей, на фоне развала великой страны, попавших под власть злой и подлой мачехи, совершенно не ограниченную плавно нарастающим ранее скрытым безумием отца. Подлость, вероломство, коварство, злодеяния и сексуальные девиации вкупе с дефинициями будут нашими постоянными спутниками на этом нелегком пути.

Для начала надо вкратце коснуться обстоятельств появления крашеной в блондинку алчной бестии с увесистой задницей в нашей несчастной семье. Будь я буддистом, я даже бы подумал, что сие наказание было ниспослано на нас за грехи, совершенные в предыдущих воплощениях. Особым умом, в отличие от вставных зубов, она не блистала, но была хитрой как змея и такой же мстительной. После ухода матери[1 - См. рассказ «Праздник к нам приходит».] мы жили себе спокойно втроем (я, наш папаша – Виктор Владимирович и мой младший брат – Пашка) и никого не трогали. Папенька, неистовый аудиофил и мракобес, продав тёлку[2 - Речь идет о молодой самке коровы, а не вовсе о вульгарном названии нынешних самок человека.], купил музыкальный центр[3 - Фотографии этого «чуда» звуковоспроизведения есть на странице автора ВКонтакте.] и по вечерам в компании бутылки водки, большой кружки вина, пачки сигарет «Прима» и попугая Кеши коротал перед телевизором «Тошиба» вечера.

Между тем, у него настойчиво зудело и свербело в паху от навязчивого желания, переходящего в манию, коитуса хоть с кем-нибудь. Учитывая попытки поддержать репутацию безутешного и заботливого отца двоих детей, предаться блуду в деревне и ближайших окрестностях не мог. В Клиновск для секс-вояжа ехать боялся, так как существовали достаточно тесные связи между заводом, на котором он предпочитал блудить, и нашей деревней, которая была подшефной. Порнографические журналы и газеты, которые прятал в спальне за оружейным сейфом, уже не могли удовлетворить либидо в полной мере. К тому же пронырливый Пашка, оправдывая еврейскую натуру, умудрился умыкнуть и выгодно сбыть сексуально озабоченным сверстникам больше половины нечестивой литературы.

Понукаемый бесом сладострастия и забыв заповедь Божию, отец нашел себе замену или, выражаясь современным языком, сублимацию. Звонил вечерами по деревенским номерам и если брала женщина или девушка, то измененным голосом говорил пошлости и делал им различные скабрезные предложения. Все это телефонное секс-хулиганство сопровождалось издаваемым им мерзким хихиканьем гиены, выросшей возле могильника токсических отходов.

– Учитесь, олухи, – поучал нас, положив трубку. – Главное, долго не разговаривать, чтобы не вычислили.

– Кто? Милиция? – пугался Пашка.

– Какая милиция? Муж! – громко ржал любящий отец. – Подрастешь, поймешь, недоросль!

– Муж тут при чем?

– Ну, ты и балбес, Павлик! Я в твоем возрасте уже думал, как бы кому вдуть, а ты еще элементарных вещей не понимаешь. Надо было не доверять ваше воспитание мамаше, но теперь уже поздно.

– И что делать? – достал свою книжечку брат, приготовившись записывать отцовскую мудрость.

– Что тут сделаешь? – вздохнул отец. – Как тут не крути, а обратно вас, дармоедов, не засунешь.

Не выдержав свалившегося на него вынужденного целибата и не довольствуясь больше телефонной подлостью, одел папенька свою лучшую шапку и рванул в город. Там начальник инструментального цеха и «в одном флаконе» кум Леонид Филиппович познакомил безудержно алчущего плотской любви богатого селянина Витю с бедной горожанкой Наташей, обремененной дочерью жительницей уездного города Смальцо, которая, наповал сраженная его роскошной шапкой, милостиво согласилась поехать в деревню и пожить у нас. Времена были голодные, так что ничего она не теряла, решившись на этот шаг, особенно с учетом того, что великодушный Филиппович, пекущийся о нелегкой судьбе блудливого кума, «закрывал» в цеху часы как будто она продолжала работать.

– Скоро привезу вам новую маму, – хвалился папенька. – Смотрите, не опозорьте батьку! Как говорится, перед лицом мировой общественности и продажной девки империализма.

– А старую маму никак нельзя? – робко поинтересовался Пашка.

– Нет! Умерла, так умерла! – отрезал отец.

Когда Наташа приехала первый раз, то слабовидящий Пашка издали из-за осветленных волос принял ее за двоюродную сестру – Лариску.

– Лариска приехала, – недоуменно сказал он, прибегая из отцовской спальни.

Оттуда брат в окно наблюдал за дорогой в отцовский бинокль, карауля прибытие «новой мамы». «Зоркий орел» Витя частенько пользовался биноклем, чтобы подсматривать за купающимися в озере девушками и женщинами, и чтобы временами озирать просторы подвластной территории.

– Лариска? Чего она будет зимой приезжать?

– Какая Лариска? Где ты там Лариску увидел, крот? – поинтересовался вошедший отец, метко швыряя пышную шапку на лосиные рога. Висели в прихожей, в простенке меж дверями в зал и мою комнату покрытые коричневым лаком рога и папаша любил на них вешать свои головные уборы. – И вообще, растыра, кто тебе бинокль дал? – продолжал допрос, красиво прохаживаясь по прихожей. – Что, кот из дома, мыши в пляс?

– Он там лежал… – начал мямлить застигнутый врасплох Пашка. – На трельяже… Я думал можно…

– Смотри мне, живо в спецшколу загремишь! – погрозил папенька узловатым пальцем. – Брать чужие вещи без спроса нехорошо! Не хватало еще, чтобы ты, хорек косорукий, последний бинокль грохнул. У тебя же мухи в руках целуются, а ну положь на стол! Так, дети, собрались, делайте, как я учил, – похлопал в ладоши. – Быстрее, падлы малолетние! Человек же ждет, мерзнет, пока вы тут как беременные пингвины – раскоряки на льду барахтаетесь. Не май месяц, между прочим, напомню, если календаря сроду в глаза не видели. Нет в вас никакого воспитания! Мамашина школа! Гнилая порода.

Папаша построил нас в прихожей. Мы встречали судьбу, держа испеченную мною ковригу ржаного хлеба с установленной на ней солонкой, оставшейся от матери. Коврига была водружена на пожелтевший от времени, вышитый красными гусями, рушник, тоже оставшийся из материнского приданного.

– Наташа, хватит мерзнуть, заходи, – скомандовал молодящийся жених, приоткрыв дверь на веранду. – А то все придатки себе отморозишь.

В дверь грациозно вошла, вползая в нашу судьбу, одетая в шубу молодая женщина, по правде говоря, осветленными волосами отдаленно похожая на Лариску.

– Мои дети: Влад и Павел. Как говорится, старшОй и младшОй. Дети, это ваша новая мама – тетя Наташа, – похабно подмигнул нам.

– Здравствуйте, тетя Наташа, – как было условлено, дуэтом затянули мы, – Очень рады вас видеть.

– Какие милые у тебя дети, Витя, – ласково улыбнулась хитроглазая городская змея. – Я тоже очень рада познакомиться. И я не настолько старая чтобы быть тетей. Можете называть меня просто Наташей. Какой у вас хлеб красивый. Сами испекли?

– Угу, – не стал отпираться я. – Сами.

– А вкусный какой, – щедро отломила наманикюренными ногтями кусок и, макнув в соль, отправила в сверкнувший золотыми зубами рот.

– По ма… – отец погрозил из-за спины гостьи кулаком, – по бабушкиному рецепту, – поправился я.

– Ну что мы стоим? В ногах правды нет. Давайте покушаем и заодно поближе познакомимся. Я вот тут вам гостинцев привезла.

– От лисички или от белочки? – подал голос Пашка.

– Какой лисички? – недоумевающая гостья повернулась к отцу.

– Не обращай внимания, Наташ. Мать, когда что-нибудь ему приносила, то говорила, что это лисичка передала.