Крестьянские дети

– Наташ, что там, правда, какие-то жучки были в муке?

– МилАй, да ничего страшного. Я просеяла и никакие жучки не попали в блины, – пыталась оправдаться благодетельница, но брезгливый прожор Витя ее уже не слушал.

Взбешенный испорченным аппетитом потрясень, который был до блинов весьма охоч, швырнул Пашке тарелку блинов со словами:

– Сам теперь жри эти блины, и подавись ты ими, выродок проклятый! Мудак – «Дихлофос»! Понарожали вас на свою голову! Пооблысели все! Теперь никакой жизни от вас нет, клопов запечных! Надо было тебя армянам продать! Хоть какая-то бы польза для бюджета была.

Этой эскападой он несказанно обрадовал вечно голодного Пашку. Редко такое счастье на лице ребенка увидишь как то, которое было написано на худом лице Пашки в такие минуты.

Еще юный шельмец Пашка наловчился, развлекая любимого папу, подобно анаконде, целиком глотать маринованные помидоры.

– Пап, смотри, как я могу! – лицо вверх задирал, рот открывал широко, подкидывал помидор, ловил его открытым ртом и, не пережевывая, глотал.

Прямо видно было хорошо, как по горлу у него помидор проходит. Признаюсь, завораживающее было зрелище.

– Помидоры, помидоры, пусть живет у нас романтика в сердцах, – напевал отец, пристально, как удав, наблюдающий за кроликом, глядя на сына.

Потом Пашка с куриными яйцами сырыми наловчился так поступать и глотал их целиком.

– Наташ, дай помидорок с десяток, – под эти зрелища духовный плебей Витя и помидоры и яйца охотно выбивал у прижимистой супруги.

– Зачем тебе, милАй?

– Пашка фокусы показывать будет.

– Пускай этот фокусник лучше расскажет, как он умудряется наши с Настей трусы из закрытого ведра выуживать.

– Ничего я не выуживаю, – отрицал Пашка.

– Как не выуживаешь? Настя, когда мылась вчера, на трусы волос положила, а сегодня он сдвинут. А кто после нее мылся? Ты же и мылся, нюхач мелкий!

– Не я это! – Пашка забивался в свою комнату.

– Извращенцами дети растут, – констатировала Наташа. – Надо в интернат отдавать, от греха подальше. А то так и изнасиловать могут кого-нибудь.

– Да кого они могут изнасиловать-то?

– Значит, их самих кто-нибудь изнасилует.

– Это да, это вернее может быть. Ха-ха-ха.

Надо заметить, что способ развлекать «сильных мира сего» глотанием помидоров ловкий Пашка не сам придумал, а взял на вооружение из прочитанной книги про Ходжу Насреддина. Книга попала к нему следующим необычным образом. Однажды бедного ребенка, и ранее не слишком балуемого жизнью и затюканного мачехой, похитили. Да, да, самым натуральным образом похитили. Была у нас в деревне некая блудница Валя Бутуиха, дочка печально знаменитого и уже знакомого вам из сборников «Наследники Мишки Квакина» деда Бутуя и сестра не менее известного гнусного персонажа по кличке «Два алеса», а также некоей Аллочки, вышедшей замуж за одного из выводка Васямали. Фигура всё из той же пестрой колоды идейных «детей Васямали». Не знаю, зачем ей понадобился забитый придурковатый ребенок, но, встретив беспечного Пашку, идущего домой из школы через конторский сад, с помощью пачки жевательных конфет «Мамба» и различных заманчивых посулов завлекла к себе домой и заперла. И это ребенка, которого мать долгие годы запугивала наркоманами, которые могут похитить его для изготовления из мозга наркотиков! Да и мачеха, угрожающая интернатом для умственно отсталых детей, душевному спокойствию ребенка тоже не сильно способствовала.

Сама новоявленная деревенская киднепперша Бутуиха, «замуровав» Пашку в убогих стенах своего жилища, на нашем школьном автобусе, поехавшем забирать учеников, доехала до Алешни, а уже оттуда свалила в Добровку на попутной машине. Похищенный Пашка просидел в одиночестве два дня, так как мачеха и любимый папенька, упиваясь алкоголем и грязным сексом, не сразу заметили его отсутствие. Меня тогда дома не было – я уже неделю скрывался в лесах от семейных репрессий.

Чем таким занималась сестричка Настя, что не заметила отсутствия сводного братика, не знаю. Косу она заплетала или, томно вздыхая, читала очередной любовный роман с элементами эротики, до которых была большая охотница. Или может, задирала длинную ногу на шведскую стенку. Этот комплекс, состоящий из металлической шведской стенки с турником, пружинных блоков с рукоятками, съемной наклонной доски для тренировки пресса и тележки, ездящей по этой доске, еще при матери мне подарил на день рождения Леонид Филиппович, и я закрепил его к стене раздевалки. Настя, переехав к нам, сразу же комплекс оккупировала. Постоянно вертела возле него своим тощим задом, мешая пройти в комнату. Все мечтала топ-моделью стать.

– Настя, можно я в комнату пройду?

– С моей клевой внешностью завести богатого спонсора будет не трудно. А вы, недотырки деревенские, еще будете мне всю жизнь завидовать!

– А чего нам тебе завидовать-то, если ты выбираешь скользкую стезю женщины легкого поведения? В комнату пропустишь или нет?

– Мама, он назвал меня шлюхой! – кричала сестрица.

– Витя, твой дебил назвал Настю словом на букву б! – реагировала Наташа.

– На маму бы свою посмотрел для начала, урод плоскощекий! – вступал папаша. – Немедленно извинись перед сестрой!

– За что? Она сама сказала, что желает стать женщиной легкого поведения.

– Много ты в женщинах понимаешь, онанюга хромой! – выкрикнула из спальни Наташа.

– Я достаточно понимаю, чтобы понять, что в нашей семье женщин нет, – ответил я.

– Ах ты, мерзавец! – прибежала Наташа. – Витя, немедленно заставь его извиниться или ноги нашей тут больше не будет!

– И скатертью дорога!

– Ну, сейчас я тебя научу, как мать и сестру оскорблять! – плешивый папаша как жираф, влюбившийся в антилопу, ломанулся в спальню.

Я, сообразив, что он побежал за ружьем, кинулся бежать на улицу. Только добежал до погреба, как услышал звук выстрела.

– Иди сюда, герой сраный! Я тебе покажу, кто круче! – надрывался отец, прыгая по крыльцу, как взбесившийся кенгуру в кукурузе. – Сюда иди, в Тараса Бульбу поиграем!

И такие скандалы возникали на ровном месте постоянно.

Только когда назавтра учительница из школы позвонила, то семейство сельских трутней обратило внимание, что Пашка не ночевал дома.

– Здравствуйте. Виктор Владимирович, а что с Пашкой случилось, почему он не пришел в школу?

– Как не пришел? – искренне удивился папаша. – А где же он?

– Это я у вас хотела спросить.

– А я что, сторож ему? Носится где-нибудь, сломя голову. Наташ, ты младшОго не видела?

– Нет, милАй.

– Настя, а ты?

– Я что, слежу за этим извращенцем? – вопросом на вопрос ответила падчерица. – Небось, с Моргуненком голубятся где-нибудь.

– Нет, никто не знает, где он, – отрапортовал в трубку. – Если появятся новые сведения о ребенке, то мы непременно поставим вас в известность. Вы, если что, то не стесняйтесь и звоните прямо мне. А теперь вынужден откланяться – дела государственной важности, – витийствующий демагог положил трубку.

Очень заботливые родственники, ничего не скажешь.

– Наташ, младшОй пропал куда-то.