Светлейший

«Французский король Людовик, не поставив нас в известность, принял в Версале посланца конгресса колонистов некоего Бенджамина Франклина, тем самым косвенно одобрив идею создания нового американского государства. Больше того, его министр иностранных дел граф де Вержен в феврале прошлого года подписал с этим посланцем в Париже совместный договор о союзе и торговле.

– Как это понимать, сэр? – удивился я.

– Как это понимать?!.. – это подлый удар нам в спину, Гаррис. И французы ответят за это! – гневно произнёс сэр Норт. Затем он глубокомысленно добавил:

– Я всегда с ужасом смотрю на географическую карту: Россия давит, нависая над нами, как грозовая туча. Кажется, вот-вот из этой тучи ударит молния и раскроются хляби небесные… Нас, Гаррис, словно щепку смоет в Атлантический океан. И вот парадокс: Великая Британия просит Россию о помощи… О времена!.. Да, приходится констатировать: нам как воздух нужен военно-оборонительный союз с русскими. Россия стала другой, её военные успехи впечатляют, могущество растёт.

Однако не всё так плохо, есть некоторые успехи и у нас. С помощью американских индейцев мы захватили большую территорию на западе Америки, высадились в Джорджии и Саванне. Но удержимся ли, неизвестно. Повторюсь, нам необходим военный союз с русскими, иначе мы навсегда потеряем американские колонии. Кстати, французы тоже добиваются от Екатерины подобного договора. Учтите это, милорд.

– Так, может быть пойти на компромисс с американцами, сэр? Как-никак, два с половиной миллиона колонистов там, – вставил секретарь.

– Пробовали, Коген, пробовали! Только ведь колонисты полной независимости от Англии требуют. Их вожаки упёрлись и ни на какие компромиссы не идут. Говорят: демократия… Не могут супротив народа своего идти. Да боюсь, сил наших не хватит воевать и с ними и с французами и с испанцами. Вот сэр Фредерик Норд и настаивает:

«Ваша задача, Гаррис, подружиться с ближайшими помощниками императрицы, а более, – с князем Потёмкиным! Интригуйте, платите, но мы первыми должны добиться союза с Россией на наших условиях. Это, повторяю, ваша главная задача в России. Не стесняйтесь Екатерине напомнить, что именно Англия способствовала в минувшую русско-турецкую войну проходу её эскадры из Балтики в Средиземное море. Это Англия представила русскому флоту свои порты для починки и пополнения запасов. А следовательно, без этой помощи не было бы и Чесменского сражения, где русские корабли потопил чуть ли не весь турецкий флот. Обязательно, слышите, Гаррис, без стеснения об этом напомните русским. Долг платежом красен, как вы знаете. А русские – совестливый народ».

– Таким взволнованным я главу правительства давно не видел, Смит. Всегда спокойный, рассудительный, сэр Норт за какие-то дела при мне грубо отчитал своего секретаря, когда тот заглянул в кабинет. Неслыханная бестактность с его стороны в присутствии постороннего.

Гаррис замолчал. Аккуратно, не обронив ни крупинки, не спеша набил табаком трубку, тщательно его утрамбовал и, не раскуривая, с раздражением произнёс:

– Эти чертовы колонисты с их демократией совсем обнаглели: требовать независимости от Великобритании?!.. До чего дошёл мир?!.. – он нервно раскурил трубку.

– Как вам это нравится, Коген?!.. Вырвать из английской короны такой жирный кусок?!.. Не бывать этому!

Секретарь пожал плечами, затянулся, выпустил дым, и промолчал.

– Скажу больше, господин секретарь! Моя задача – не только уговорить Екатерину II подписать договор, но и обязать Россию направить экспедиционный корпус в Америку. И это, пожалуй, самое трудное.

– Сэр, но тут есть две трудности, – не выдержал Коген. – А не обратились ли бунтовщики в Россию сами с просьбой о помощи? Ведь в русском характере – помогать слабым… – И это вполне реально. Есть и вторая информация: у русских большие проблемы с Крымом, там опять совсем не спокойно. Не до нас Екатерине будет.

– Вот так даже?! Ну о первой трудности мне известно, Смит. Сэр Норт высказал подобное опасение. Мол, непроверенные сведения к нему уже поступали, якобы русские на помощь бунтовщикам-республиканцам хотят отправить эскадру. Слухи, конечно, но… Этого в любом случае нельзя допустить, Смит! Никак нельзя! Если русские откажутся помогать нам, то и противной стороне тоже не должны, – с горячностью произнёс дипломат. – О беспорядках в Крыму я не осведомлён, но не думаю, что это может сыграть против нас, скорее наоборот. Тем более русским с Англией надо дружить.

– Возможно, сэр! – неопределённо ответил секретарь. – Сэр Норт, конечно знает, о чём говорит, но о просьбе американцев сказать ничего не могу, не знаю, не слышал. В отношении сближения с Потёмкиным тоже не ведаю как быть. Кажется мне, не тот человек светлейший князь, на личные контакты он никак не идёт. Другими словами, деньгами Потёмкина к себе не расположишь, не берёт. Он не женат, детей, как мне известно, тоже у него нет. Хотя, милорд, некие слухи ходят. Якобы этот тридцатипятилетний от роду красавец, будучи ещё генерал-адъютантом и подполковником Преображенского полка, в 1774 году с императрицей заключил морганический брак, и потом даже у них девочка родилась. Однако, сие официальности не имеет, – слухи. Трудно к Потёмкину подобраться, сэр, к тому же с нашей вечной скупостью…

– Когда дело идёт о подкупе влиятельного лица правительство её королевского величества может быть щедрым до расточительства, можете мне поверить, господин секретарь. Англия ещё в 1750 году давала великой княгине Екатерине Алексеевне так называемые займы, ну вы, Смит, понимаете, что это за займы. Правда, пользы для нас от этих финансовых операций практически не было. Правда, вреда – тоже.

– Милорд, надеюсь, вы не станете напоминать императрице об этом. Теперь другие времена: и Франция, и Пруссия с Австрией, дабы завоевать благосклонность императрицы готовы и не такие суммы ей дать.

– Что вы, что вы Коген! Ни в коем случае. Сэр Норт запретил этого делать. Но и безвыходных ситуаций не бывает, поверьте мне. Не берёт Потёмкин?!.. Но есть же родственники, коих у него, по моим сведениям, достаточное число, товарищи, в конце концов. И потом сэр Ганнинг не слишком лестно отзывался о князе Потёмкине и рекомендовал мне на крайний случай некоторых сторонников братьев Орловых для этих целей.

Сказанное послом не требовало ответа, да и мало было похоже на предложение старому дипломату, прожившему в России достаточное количество лет, помочь советом.

Вытащив потухшую трубку изо рта, секретарь выбил из неё остатки табака, постучал ею несколько раз о край пепельницы, стоявшей перед ним на столе, и отвечать опять не стал.

«Смысл убеждать?!.. Орловы уже не имеют прошлого авторитета, сторонники – тем более… Опять пустышку тянуть будем. Родственники Потёмкина?!.., – пока тёмные лошадки. Советовать бесполезно. Пусть посол сам решает»

Дипломаты на какое-то время замолчали. Каждый думал о своём. Сквозь неплотно прикрытое окно, лёгкий ветерок надул в комнату всё тот же запах свежего хлеба, который, вкусно смешавшись с табачным дымом, заставил желудок Смита Когена заурчать от желания поесть. Посольский секретарь беспокойно заёрзал в кресле.

– Восстание в Северной Америке спровоцировала наша финансовая политика, я считаю, – неожиданно произнёс посол. – Правительство ввело, понимаете ли, там чрезмерные налоги, ограничения разные. И зря!

Колониям, естественно, это не понравилось. Нет, ну не бред?! Они, видите ли, захотели жить самостоятельно от нас… И кто?.. Эмигранты со всех частей света, искатели приключений, нигеры, индейцы… Мы, англичане, принесли в эти дикие места цивилизацию, порядок… Скольких совсем не глупых в мирской жизни каторжников спасли от казни, отправив их в Америку?..

Для наглядности посол покрутил пальцем вокруг собственной шеи и с горечью в голосе пробормотал:

– Обидно, очень обидно, но наши войска до сих пор не могут с ними справиться, – и тут же пафосно, словно он не в темном кабинете английской миссии в Петербурге, а на заседании английского парламента, заявил:

– Но, Англия всегда права, даже если она не права. Это истина, господин Коген, не требующая объяснений. Истина, завоёванная нами англичанами в трудной борьбе.

«Разбоем и наглостью, – мысленно добавил секретарь. – Мне-то зачем эту патетику нести?!..» Но вслух произнёс: – Милорд, мы же сами когда-то и вооружили этих головорезов-колонистов. С их помощью проблемы свои решили: отхватили земли от Канады до Миссисипи. А до этого с ост-индскими владениями лягушатников-французов покончили. Кому же это понравится?.. Вот французы и их сторонница Испания козни нам и строят. Накручивают безмозглых поселенцев, чтобы те себя независимыми провозгласили. «Так не доставайся же ты никому Америка!» – решили обиженные.

Коген ухмыльнулся. Придуманная только что фраза ему понравилась. «Как говорится, ни себе, ни людям!.. – мысленно добавил он. – Однако новый посол – непримиримый противник Франции, и свои патетические слова о всегдашней правоте Англии он высказал как настоящий английский патриот». Секретарь уважительно посмотрел на своего начальника.

В это время открылась дверь и в комнату, держа клетку с небольшим попугаем, вошла привлекательная, стройная и очень молодая супруга посла. Секретарь, кряхтя, встал, приветствуя даму.

– Джеймс, дорогой, время уже позднее. Пригласи нашего гостя в столовую, пора обедать, – она поставила клетку на стол, подошла к окну и закрыла его на щеколду. Затем открыла дверцу клетки. – Пусть полетает, засиделась наша птичка, – произнесла она.

– Случайно услышала, господа, что с князем Потёмкиным контакт трудно найти. Могу подсказать! Джеймс, милый, помнишь русского поверенного в Лондоне, с которым на последнем рауте в правительстве нас познакомил сам сэр Норд? Так вот, этот русский господин попросил меня об одолжении: передать письмо своей родственнице в Петербурге. Сразу по приезде я выполнить эту просьбу никак не могла. Вы же знаете, господин Коген, весь наш гардероб погиб при перевозке по морю. Ах какой нерадивый капитан!.. – супруга притопнула ножкой. – А здесь эти предметы дороги и редки. Так вот, была я с вашей сестрой, Джеймс, у этой родственницы с визитом. Дама оказалась милой, мы пили чай, много болтали…

– Дорогая, ты же сама сказала, что поздно. Будь добра, скажи нам суть своего предложения.

Супруга надула губки и недовольным голосом продолжила: – В гостях там была фрейлина императрицы Екатерина Сенявина.

– Ну и что?

Жена посла ехидно взглянула на первого секретаря, сделала паузу и с той же ехидцей в голосе произнесла:

– Ничего?!.. Любовница князя Потёмкина сия фрейлина. По-моему это важная информация! И мало того, эта дама в вашем Потёмкине души не чает.

Наклонившись к клетке, супруга опять нежным голоском проворковала: – Лети, птичка, лети!

Однако попугайчик вылетать из клетки не хотел. Женщина легонько подтолкнула его к открытой дверце: птичка нехотя выпорхнула, и тут же уселась на плечо хозяина. Довольный посол погладил попугая, и тот в надежде на лакомство несколько раз клюнул его в руку. Все рассмеялись.

– А фаворит государыни нынче – некий красавец Зорич, чистый серб. До него был Завадовский. Не знаю, кто это, но хохол, как мне сказали. Зорича протежирует Потёмкин, Завадовского – Орловы, – добавила супруга посла.

– Хм… Интересные подробности. Вот что значит простое женское чаепитие! Хотя в своих последних рапортах, с коими мне дали ознакомиться в Англии, сэр Ганнинг упоминал о неком красавце-полковнике, способном заменить князя Потёмкина в государственных делах. Фамилию точно не помню, но что-то похожее вспоминается. Теперь, значит, новый красавец, Зорич?!.. И опять Потёмкин… Спасибо, дорогая. Обсудим эту информацию позже. Так ведь, господин Коген, – посол скептически посмотрел на своего секретаря.

– Однако, действительно, пора заканчивать. Господин секретарь, прошу отобедать с нами. Сестра, поди, заждалась нас. Повар-англичанин ещё не прибыл, а к блюдам русской кухни, что повар местный готовит, мы ещё не привыкли: их всегда непривычно много, и они жирные. Так и поправиться недолго. Когда мы с супругой были в Пруссии, особыми разносолами король Фридрих нас не баловал. Верно, дорогая?

Гаррис взглянул на тучного секретаря, и… – оба рассмеялись. Пропустив вперёд себя жену, посол чуть слышно произнёс:

– Прошу не забывать, господин секретарь, наши действия, направленные на подписание договора с Россией не снимают с нас обязанности всячески провоцировать русских к очередной войне с Турцией. Сильная Россия опасна, и не только для Великобритании…

***

«Шепталки» у Екатерины

Октябрь 1777 год. Санкт-Петербург.

Осень в Санкт-Петербурге, а уж октябрь тем, паче, это не только время года напоминающее жителям столицы о пролетевшем весьма скоротечном лете, это то время, которое по-честному предупреждает жителей о начале слякоти, заморозков, пронизывающих до костей холодных ветров и вообще пора, мол, господа, доставать из сундуков тёплые вещи, впереди зима!