Ошибка императора. Война

– Терпи, паря, терпи… Не оставит Господь тебя, с тобой он будет. Терпи, отрок… – бормотал сквозь слёзы Иона.

Пушки фрегата огрызнулись залпом, следом прозвучали орудийные выстрелы с борта «Двины».

Повсюду слышались резкие хлопки ружейных выстрелов, взрывы снарядов, бой шёл повсюду. Но эпицентром сражения стала Никольская сопка, где лицом к лицу сошлись до тысячи человек. Сопка превратилась в страшную арену сражения. Повсюду шла пальба из ружей и штуцеров, раздавались крики раненых с призывами о помощи, звуки горнов, свистков, звучали воинские команды, неслась площадная брань на английском, французском и русском языках. Ад боя сопровождался артиллерийской канонадой. Но силы были не равны: союзники теснили защитников города. Все понимали: вот-вот наступит печальный конец.

Стоя на палубе фрегата, Изыльметьев вдыхал идущий с гор смолистый запах карликового кедра, перемешанный с пороховой гарью, и с тревогой наблюдал в подзорную трубу за ходом кровавой битвы на сопке. Он видел, как редели шеренги защитников, слышал, что всё реже звучит треск ружей с нашей стороны.

Не дожидаясь приказа губернатора, он собрал отряд из оставшихся членов экипажа, не занятых при стрельбах, и срочно направил их на Никольскую.

Отряд с «Авроры» прибыл вовремя. Кроме того, из резерва, находившегося у губернатора, подоспел последний отряд солдат гарнизона.

И тут в воздухе прокатилось громкое «Ура!», и показалось, будто земля задрожала от топота тысяч ног: русские перешли в штыковую атаку. Отчаянно дравшимся защитникам удалось оттеснить, а затем, в полном смысле этого слова, сбросить десант с Никольской сопки.

Это спасло город от захвата и, в конечном счёте, от поражения.

Ближе к полудню противник дрогнул и на других участках сражения. Под непрерывным огнём, неся потери, союзники стали спешно отступать к ожидавшим их шлюпкам. Штурм города и на этот раз был отбит.

В схватке на Никольской сопке русские воины проявили стойкость и не потеряли самообладания, несмотря на превосходство неприятеля.

Защитники Петропавловска одержали победу.

Хоронили погибших всем поселением, членов экипажей обоих кораблей похоронили на городском кладбище.

Отслужив панихиду по усопшим, иеромонах Иона ещё долго стоял над могилами лейтенанта Максутова и гардемарина Аниканова. В ушах батюшки плыли звуки «Лунной сонаты»… Иона встал на колени перед могилами и тихим срывающимся от душивших его слёз произнёс:

– Спите, чады мои! Не в суе мирской отдали вы жизнь свою, а Господом данную жизнь вам положили на алтарь, защищая Отечество свово. Царства небесного вам, спите спокойно, отроки мои безгрешные!

Вынужденный заход фрегата «Аврора» в Петропавловск спас город от захвата англо-французскими войсками.

Героизм и стойкость гарнизона, экипажей кораблей, жителей Камчатки и, конечно, бесстрашие губернатора Завойко и его окружения дали возможность отстоять русские земли на востоке России.

Такой подвиг был по достоинству оценён императором Николаем I. Генерал-майор Завойко был переаттестован в контр-адмиралы и награждён орденами высшего достоинства. Получили высокие награды все участники героической Петропавловской обороны.

Весной 1855 года В.С. Завойко подтвердил свой воинский талант. За рекордный срок Петропавловская военно-морская база на северо-востоке России под его руководством была свернута и в полном составе успешно и без потерь перенесена к устью Амура. Тем самым были спасены от гибели флот и личный состав маленького морского соединения. Вскоре после эвакуации порта еще раз пришедшему в Петропавловск неприятелю, теперь уже нацеленному взять реванш и разгромить «этих русских», воевать было не с кем…

О защитниках Петропавловска (http://www.piragis.ru/publikatscii-o-lichnostyax-kamchatki/uchastniki-petropavlovskoi-oborony-1854-goda-biografii.html) узнала не только Россия, но и весь мир. Газеты всех нейтральных государств Европы и Америки восхищались стойкостью защитников русского города и высмеивали неудачи англо-французской эскадры.

В самой Англии оппозиция, как и в случае с адмиралом Чарльзом Нейпиром, требовала судебного разбирательства такого неудачного и дорогого мероприятия.

…Забегая вперёд, надо отметить, что этот незначительный по масштабам военных действий эпизод был единственной победой России в этой войне.

Приведя в порядок свой такелаж и рангоут, фрегат «Аврора» покинул берега Камчатки, и, совершив длительный переход, корабль в июне 1857 года прибыл в Кронштадт.

Так закончился дальневосточный поход «Авроры», длившийся три года и десять месяцев.

В 1856 году В.С. Завойко был переведен на Балтийский флот. В 1861 году он стал вице-адмиралом, в 1874-м – адмиралом русского флота. Умер первый губернатор Камчатки Василий Степанович Завойко в 1898 году, прожив 88 лет!

Иван Николаевич Изыльметьев позже командовал кораблями Балтийского флота. В 1864 году он стал контр-адмиралом и был назначен начальником Кронштадтского порта. В 1870 году получил должность младшего флагмана Балтийского флота. Умер Изыльметьев в 1871 году.

Один из эпизодов Восточной (Крымской) войны для России закончился вполне благополучно.

Теперь, дорогой читатель, нам надо опять перенестись на юг России, к Чёрному морю, на котором уже с апреля 1854 года полностью хозяйничает флот союзников. И немудрено…

Огромный англо-французский флот в Чёрном море насчитывал к тому времени около сотни кораблей, в числе которых было около пятидесяти пароходов. Командовал всем флотом английский вице-адмирал Джеймс Дондас.

Черноморский флот из-за своей малочисленности вынужден был отстаиваться в бухтах Севастополя под прикрытием мощных береговых укреплений.

В начале сентября войска союзников высадились на побережье Крыма, под Евпаторией, совсем недалеко от Севастополя…

А нам надо вернуться в июль 1854 года…

Часть четвёртая

Тревожные будни

В середине июля 1854 года, а точнее четырнадцатого, лёгкий восточный ветер, дувший с утра, часам к десяти вовсе стих. На море – безветрие, так нелюбимый моряками штиль.

До самого горизонта, насколько хватало взгляда, простиралось милое патриархальное и неправда, что чёрное, – синее, привычное и прохладное море. Параллельно поверхности, смыкаясь у горизонта, тянулось такое же необозримое небо без единого облачка. Взобравшись на самый верх, в зенит, солнце палило нещадно. Зеркальная ярко-изумрудная вода Севастопольской бухты, придавленная зноем, была совершенно прозрачной. В лениво, монотонно накатывающихся на берег волнах, словно нырки, прыгали с берега и плавали дети, а совсем маленькие – барахтались в воде. Слышен был их визг, раздавались грозные окрики взрослых.

И вдруг родительские окрики сменились удивлёнными возгласами. Все находящиеся на берегу увидели, как там, где смыкался горизонт с небом, появились странные очертания чего-то необычного. Прямо на их глазах это «что-то» вырастало в лес тёмных пик, так похожих на очертания корабельных мачт. И вот перед глазами изумлённых жителей странные очертания материализовались в реальные контуры кораблей. И эти корабли стремительно приближались к Севастополю.

Новость быстро облетела весь город. Наслышанные ранее о появлении в Чёрном море кораблей союзников и объявлении ими войны России, жители, чьи дома располагались ближе к морю, поспешили к берегу, кто жил далеко от моря, собрались на городских возвышенностях.

Все с любопытством разглядывали внешний рейд с чужими кораблями. Их было достаточно много…

Пожалуй, со времён адмирала Фёдора Клокачёва и светлейшего князя Григория Потёмкина прибрежные воды Севастополя не видели такого количества иностранных кораблей.

Даже невооружённым глазом было видно, что неприятельский флот по количеству был вдвое больше, чем стоявший в бухте русский. Жители видели, как при полном безветрии вражеские пароходы выделывали разные мудрёные выкрутасы. Так, красуясь белизной парусов и плавными обводами парусников, дымя из многочисленных труб угловатых винтовых и колёсных пароходов, они не спеша дефилировали от Камышовой бухты к древнему Херсонесу и далее – до Балаклавы. И жители терялись в догадках: что же будет дальше?..

А вскоре союзники устроили показательные тренировки. Пароходы, приняв буксирные тросы с парусников, стали таскать их за собой сразу по два и по три. Зрелище впечатляющее…. А вот ещё… коптя чёрным дымом из труб, несколько пароходов ринулись к входу в бухту и стали нагло делать замеры глубин фарватера.

Закончив промеры, пароходы удалились. Однако тут же из другой группы кораблей, стоявших на якорях милях в пяти от берега, отделился ещё один корабль. Оставляя за кормой всё тот же шлейф копоти, он круто развернулся и тоже ринулся в сторону входа в бухту. Подойдя ближе, корабль на полном ходу пошёл на поворот и неожиданно произвёл залп, пустив в сторону Константиновского форта (массивное гранитное подковообразное здание со стенами почти в сажень толщиной) ядро и пару бомб. Снаряды не долетели до цели.

«Какая наглость!» – ахнули жители и заспорили: врежут наглецу или нет? И через минуту все облегчённо вздохнули: грохнул залп с форта. Но и наши ядра не достали наглеца.

Никому и в голову не приходило, что это были первые боевые выстрелы в Севастополе и что солнце в последний раз освещает картины мирной жизни города.

Прошло совсем немного времени, и корабли союзников, выстроившись двумя колоннами, безбожно коптя и выжимая максимальную скорость из своих паровых машин, стали приближаться к Севастополю.

Жители опять ахнули, но уже с опаской… Что это: нападение на город?

На кораблях Черноморского флота и береговых укреплениях в ожидании команды «Пли!» канониры зажгли запальники.

– Неужели войдут в бухту? – вопрошали руководители города.

– Нет ясности, – пожимая плечами, неуверенно отвечали адмиралы.

Однако на флагштоке, торчащем на смотровой площадке Морской библиотеки, взвился сигнал «Товсь!»