Ошибка императора. Война

Наблюдатели не ошиблись. Действительно, это был флагманский корабль англо-французского флота, наконец-то добравшийся до места назначения.

Командующий эскадрой контр-адмирал Прайс принял решение обследовать побережье, для чего дал указание командиру английского парохода «Вираго», до сих пор шедшего на парусах, поднять пары. Затем вместе с адмиралом де Пуантом он перешёл на его борт. Дабы исключить возможность обстрела «Вираго» береговыми батареями, коль таковые окажутся, осторожный флагман приказал замаскировать название английского парохода и повесить американский флаг.

«Пусть русские примут «Вираго» за безобидного американского купца, а остальные корабли – за мирную экспедицию», – заметив удивлённый взгляд командира корабля, пояснил адмирал.

Вскоре, как заметили с берега, от эскадры под американским флагом отделился странный трёхмачтовый корабль со спущенными парусами. Пыхтя чёрным дымом, он стал двигаться в направлении берега.

Среди солдат орудийной прислуги четвёртой батареи, что на Красном Яру, раздался удивлённый возглас:

– Ты глянь, братцы, глянь! Без парусов, а плывёт, едрён корень…

– По местам! Приготовиться к стрельбе, – раздался зычный голос командира батареи мичмана Попова. – Чего раззявили рты… Эка невидаль – пароход. Он и без парусов может плавать. Не видели, что ль?..

– Так ить, где могли видеть-то? – недовольно пробурчал солдат гарнизона из недавних новобранцев.

Странный корабль приближался к берегу. На юте блеснули окуляры подзорных труб. Группа офицеров, в числе которых находились оба адмирала, внимательно разглядывала береговые очертания полуострова.

– Что-то я не вижу, коль верить словам ваших американских китобоев, пустынные берега и кучку инвалидов, Дэвид, – пробурчал де Пуант. – И слева, и справа – батареи. А за перешейком – мачты двух кораблей, из которых один точно фрегат… Откуда они появились? Как это понимать, сэр?

Прайс не ответил. Скользя окуляром трубы по берегу, он что-то неразборчиво шептал и, как понял французский адмирал, про себя ругался. Наконец упавшим голосом Прайс произнёс:

– Не могли американцы соврать мне, Фебрио. Смысл им врать?!.. Но я поражён… Флаг… Русский флаг на флагштоке… Его беспричинно не вывешивают. Выходит, русские ждут нас?

– Убей меня, кто-то совсем недавно предупредил их о нашем приходе. Видите, милорд, пушки на ближайшем к нам мысе установлены наспех, без защиты с моря. К тому же в спешке выбрано и само место, позади батареи, как я вижу, коварный тыл – высокая скальная стена. Коль бить по ней, камни с неё побьют всю орудийную прислугу и завалят орудия. Видимо, пушки недавно поставили. Когда успели?.. Глядите, милорд, прямо по курсу, кажется, бот. Нас встречают… Лоцман, поди… Может, сразу захватим да расспросим, что и как…

Подумав, флагман покачал головой:

– К чему такая спешка, сударь? Подождём лучше…

Из ковша Петропавловского порта действительно вышел небольшой парусный бот с лоцманом на борту. На баке стояли лейтенант Александр Максутов и гардемарин Аниканов, которых послали на разведку.

В подзорную трубу Максутов разглядел на мачте идущего навстречу парохода американский флаг и дал команду идти на сближение с ним, но, подойдя ближе, лейтенант неожиданно разглядел на борту судна небрежно накрытое парусиной название – «Вираго». И Максутов, и гардемарин тут же вспомнили разговоры иностранцев в порту Кальяо, ожидавших посыльное судно с тем же названием. Промелькнувшие на палубе красные рубахи английских моряков подтвердили их догадку.

– Вот те раз – «Вираго»!.. – удивлённо воскликнул Аниканов. – Это же в порту…

– Я даже догадываюсь, в каком… Дождались… – перебил гардемарина Максутов. – А мы им лоцмана… Союзники хреновы… И тут же резко скомандовал: – Табань! Никакие это не американцы – англичане! В порт, живо!

Бот пошёл на разворот.

Будто испугавшись небольшого судёнышка, к удивлению Максутова, лжеамериканец застопорился и, выпустив из трубы очередной столб дыма, тоже повернул обратно.

Но тут Максутов неожиданно прокричал:

– Отставить разворот! Ставь паруса! Идём вперёд. На руле!.. Держись от парохода подальше, курс – прямо на пришельцев. Осмотрим эскадру.

– А не опасно, господин лейтенант? – произнёс Аниканов.

– Не знаю. Надеюсь, стрелять по нам не будут.

Первыми на пути бота оказались сразу два парусных корабля с французскими флагами на мачтах: фрегат «Форт» и фрегат «Эвридика». С их палуб на русский бот, как на туземцев, вышли поглазеть сотни матросов. Многие приветливо махали руками. На фрегате Максутов насчитал шестьдесят пушек, на корвете – тридцать две.

Чуть мористее, в трёх-четырёх кабельтов, покачиваясь на лёгкой волне, под английским флагом стояли тоже парусные корабли: английский фрегат «Президент» при пятидесяти двух пушках по корме, почти рядом – фрегат «Пайк», на котором Максутов разглядел сорок четыре пушки. Ещё дальше виднелся французский бриг «Облигадо» с восемнадцатью пушками по бортам. Лейтенант аккуратно занёс данные на листок.

Проходя мимо «Вираго», который бросил якорь рядом с «Президентом», до боли прижимая к себе окуляр подзорной трубы, Максутов разглядел на правом борту парохода три орудия.

Максутов в уме сложил количество пушек на кораблях непрошеных гостей: получилось двести двенадцать орудий.

А ещё, как отметил лейтенант, на палубах, помимо экипажей, небольшими группами стояли пехотинцы. Сомнения относительно целей союзников исчезли.

Бот развернулся, поставил дополнительный парус и под улюлюканье сотен голосов с кораблей союзников направился к берегу.

Ближе к вечеру, когда лучи уходящего на запад солнца стали постепенно тускнеть, а его огромный диск начал медленно скрываться за горизонтом, прибрежная акватория Авачинской губы запестрела парусами.

Используя благоприятное направление ветра, эскадра подошла к берегу на пушечный выстрел. С флагманского корабля «Президент» грохнул первый выстрел, и тут же громыхнули пушки остальных кораблей. В ответ батарея, расположенная между Сигнальной и Никольской сопками, ответила залпом из пяти пушек. Залп оказался удачным – часть палубного рангоута и такелажа на флагмане и фрегате «Эвридика» была частично повреждена. Эскадра повернула в сторону порта. Но и здесь её ждали «гостинцы» в виде ядер из пушек «Авроры», «Двины» и батареи мыса Сигнального. Русские комендоры стреляли метко. Корабли союзников отошли на безопасное расстояние.

Всё пришло в движение в городе святых апостолов, Петропавловске. Получив донесения с наблюдательных постов, отчёт Максутова и подробности короткого боя, губернатор объявил о всеобщем городском сборе.

Забил в набат церковный колокол. Жители собрались на небольшой площади, на которой в кольце высоких тополей уютно примостилась деревянная церквушка.

Темно-красные стены храма, накрытые невысоким зеленым куполом, не вмещали всех. Люди толпились снаружи, и слова священника с амвона, призывающего к сплочению и защите своего города и Отечества, находящиеся внутри прихожане передавали наружу по цепочке. После службы перед собравшимися речь произнёс губернатор Завойко:

– Люди, беда пришла в наши края. Дабы навредить России, Англия и Франция соединились с врагами христиан, Турцией, с притеснителями наших единоверцев; флоты турецкие уже сражаются с нашими. Русские порты Восточного океана объявлены в осадном положении. Теперь вот война докатилась и до Камчатки. Город святых апостолов, Петропавловск, в смертельной опасности. Враг у порога. Умрём, но не позволим неприятелю топтать нашу землю.

Одобрительные крики были ответом на призыв губернатора.

Прошла ночь. Мало кто из жителей спал. Было тревожно и неспокойно.

Не спали и противники. До глубокой ночи среди вражеских кораблей на рейде отмечалась активная деятельность.

Августовское утро следующего дня, тихое, без ветра, сонное после тревожной ночи, к тому же серое и туманное, накрыло Авачинскую бухту. Ленивая предутренняя тишина обволокла окрестности. И казалось, вчерашние события – сон, который вот-вот рассеется вместе с туманом, исчезнет, его можно забыть… Но грозные полурасплывчатые в утренней дымке силуэты вражеских кораблей, стоящих на рейде, доносящиеся оттуда команды офицеров и трели боцманских дудок напомнили жителям Петропавловска о смертельной опасности.

Дымка постепенно рассеялась. Со стороны якорной стоянки эскадры наметилось оживление. Забегали шлюпки, заскрипели грузовые блоки, послышались неразборчивые голоса… Шлюпки, заполненные матросами, налегающими на вёсла, потянули за собой трос, соединяя между собой корабли. С последнего, «Президента», буксир подтянули к пароходу «Вираго».

Закрепив на корме буксирный трос, пароход дал ход. Тросы буксируемых кораблей напружинились, и цепочка парусников медленно потянулась за «Вираго» в направлении мыса Сигнального.

На английском корабле уже готовились к розжигу запальники, канониры застыли в ожидании команды «Заряжай», и командир «Президента» Фредерик Николсон был готов по указанию флагмана дать команду стрелять… как вдруг к нему с бледным испуганным лицом подбежал один из офицеров.

– Сэр, беда! Прошу вас срочно подняться в каюту командующего.

Растолкав офицеров, столпившихся в коридоре, командир вошёл в каюту флагмана. То, что Николсон увидел, его потрясло. Тело контр-адмирала находилось в кресле. Его окровавленная голова, повёрнутая к двери, лежала на столе, придавив собой египетскую саблю-талисман. Поверхность стола и ножны были залиты алой липкой кровью, которая тонкой тягучей струйкой медленно стекала на палубу. Одна рука командующего распласталась по столу, другая – безвольно висела вдоль тела; раскрытый рот застыл на вздохе… На палубе рядом с креслом лежал пистолет. В каюте пахло порохом.

Возле адмирала находился корабельный врач. Увидев командира корабля, он печально произнёс:

– Контр-адмирал Дэвид Прайс умер, господин капитан.

– Причины смерти, док? – резко спросил командир.

– Пуля, сэр.