Обнаженная

– Спасибо, сеньоръ. Я очень польщенъ вашимъ дов?рiемъ, но не пойду за кулисы… Экiй дуракъ!.. Да неужели ты серьезно воображаешь, что эта д?вчонка знаетъ, кто такое Реновалесъ, или слышала когда-нибудь твое имя?

Маэстро изумился съ д?тскимъ простодушiемъ.

– Голубчикъ, но в?дь имя мое… не разъ повторялось въ газетахъ… а мои портреты… Скажи лучше прямо, что не желаешь итти.

И онъ замолчалъ, обид?вшись на друга за отказъ и за предположенiе, что слава его не долет?ла до этого уголка. Друзья часто бываютъ глубоко несправедливы и выказываютъ неожиданное презр?нiе.

По окончанiи спектакля маэстро почувствовалъ потребность сд?лать что-нибудь, не уйти безъ того, чтобы послать «Красавиц? Фреголин?» какого-нибудь доказательства своего поклоненiя. Онъ купилъ у цв?точницы прелестную корзину, которую та собиралась унести домой, огорчившись, что торговля идетъ плохо въ этотъ вечеръ, и попросилъ немедленно отнести ее сеньорит?… «Фреголин?».

– Хорошо, Пепит?, – сказала женщина фамильярнымъ тономъ, точно та была ея близкою знакомою.

– И скажите ей, что это отъ сеньора Реновалеса… отъ художника Реновалеса.

Женщина покачала головою, повторяя имя. Хорошо, отъ Реновалеса. Она произнесла это имя совершенно равнодушно, какъ любое другое, и безъ мал?йшаго удивленiя приняла отъ художника пять дуро на чай.

– Пять дуро! Дуракъ! – пробормоталъ Котонеръ, потерявъ всякое уваженiе къ маэстро.

Котонеръ не давалъ больше другу увлекать себя въ театръ. Тщетно разсказывалъ ему въ восторженномъ тон? Реновалесъ ежедневно про эту женщину, подробно распространяясь о перем?нахъ въ ней въ зависимости отъ туалета. To она появлялась въ св?тло-розовомъ плать?, очень похожимъ на одно платье, вис?вшее въ шкафу его особняка, то – въ огромной шляп? съ цв?тами и вишнями, слегка напоминавшей маленькую соломенную шляпку, которая хранилась среди старыхъ вещей покойной. О, какъ ясно помнилъ онъ б?дную Хосефину! И каждый вечеръ воспоминанiя еще разжигались въ немъ видомъ этой женщины.

Въ виду нежеланiя Котонера сопровождать его по вечерамъ, Реновалесъ ходилъ въ театръ смотр?ть на «Красавицу» вм?ст? съ н?сколькими молодыми людьми изъ его непочтительной свиты. Эти ребята говорили о див? съ почтительнымъ презр?нiемъ, какъ лиса въ басн? гляд?ла на недоступный виноградъ, ут?шая себя т?мъ, что онъ кислый. Они расхваливали ея красоту, которою любовались на разстоянiи, и называли ее лилейною, святою красотою гр?ха. Эта женщина была недоступна имъ; она вся сверкала драгоц?нностями и, судя по слухамъ, им?ла могущественныхъ покровителей изъ среды молодхъ людей во фракахъ, являвшихся въ ложи къ посл?днему д?йствiю и ожидавшихъ ее у выхода, чтобы ?хать вм?ст? ужинать.

Реновзлесъ сгоралъ отъ нетерп?нiя, не находя возможности познакомиться съ нею. Каждый вечеръ посылалъ онъ ей корзины цв?товъ или большiе букеты. Дива, очевидно, знала, отъ кого получаетъ эти подношенiя, потому что искала глазами въ публик? этого некрасиваго и очень пожилого господина, удостоивая его милостивой улыбки.

Одкажды вечеромъ маэстро увид?лъ, что Лопесъ де-Соса раскланивается съ п?вичкою. Зять могъ, значитъ, познакомить его съ нею. И дерзко, потерявъ всякiй стыдъ, Реновалесъ подождалъ его у выхода, чтобы попросить о помощи.

Ему хот?лось написать ея портретъ; это была великол?пная модель для одного задуманнаго имъ произведенiя. Пробормотавъ это, маэстро покрасн?лъ, но зять засм?ялся надъ его робостью и выказалъ полную готовность помочь ему.

– Ахъ, Пепита! Красивая женщина, даже теперь, когда стала стариться. Если бы вы вид?ли ее на попойк?, съ этимъ невиннымъ личикомъ институтки! Сосетъ, какъ губка! Настоящее животное!

Зат?мъ, съ самымъ серьезнымъ видомъ, онъ изложилъ тестю обстоятельства. Она жила съ однимъ изъ его прiятелей, провинцiаломъ, который усиленно добивался популярности. Добрая часть его состоянiя утекала при азартной игр? въ клуб?, а остальную онъ спокойно предоставлялъ пожирать этой д?вчонк?, дававшей ему н?которую изв?стность. Лопесъ де-Соса поговоритъ съ нимъ, они – старинные прiятели. В?дь, папаша не замышляетъ ничего дурного, не правда-ли?.. Ее нетрудно будетъ уговорить. Эта Пепита обожала все оригинальное; она была слегка… романтична. Онъ объяснитъ ей, кто этотъ великiй художникъ, и какая огромная честь служить ему натурщицею.

– He ст?сняйся деныами, – тревожно пробормоталъ маэстро. – Об?щай все, что она пожелаетъ. He бойся оказаться слишкомъ щедрымъ.

Однажды утромъ Реновалесъ призвалъ къ себ? Котонера и радостно сообщилъ ему большую новость.

– Она придетъ!.. Придетъ еще сегодня посл? завтрака!

Старый пейзажистъ сд?лалъ жестъ изумленiя. «Кто придетъ»?

– Да «Красавица Фреголина»… Пепита. Зять сообщилъ мн?, что уговорилъ ее. Она придетъ сегодня въ три часа. Онъ самъ приведетъ ее.

И онъ съ отчаянiемъ огляд?лся въ своей рабочей мастерской, которая была запущена за посл?днее время. Надо было навести порядокъ. Оба друга съ лакеемъ немедленно принялись за уборку большой комнаты.

Портреты Хосефины и посл?днее полотно съ одною ея головою были поставлены въ уголъ, лицомъ къ ст?н?. Маэстро самъ убралъ ихъ лихорадочными руками. Къ чему эти призраки, когда предъ нимъ должна была предстать д?йствительность?.. На м?ст? ихъ онъ поставилъ большой б?лый холстъ и взглянулъ на его д?вственную поверхность съ искреннею надеждою. Чего только не создастъ онъ въ этотъ день! Онъ чувствовалъ въ себ? небывалыя силы къ труду!..

Когда художники остались вдвоемъ, Реновалесъ обнаружилъ сильное безпокойство. Ему все казалось, что чего-то не хватаетъ для встр?чи гостьи, которую онъ ждалъ съ большимъ нетерп?нiемъ. Цв?товъ не хватало; надо принести цв?товъ, наполнить ими вс? старинныя вазы въ мастерской, создать прiятную, продушенную атмосферу.

Котонеръ помчался съ лакеемъ въ садъ, опустошилъ оранжерею и вернулся съ охапкою цв?товъ. Онъ былъ послушенъ и покоренъ, какъ настоящiй другъ, но въ глазахъ его св?тился насм?шливый упрекъ. Все это для «Красавицы Фреголины»? Маэстро былъ, видно, не въ своемъ ум?, впалъ въ д?тство на старости л?тъ. Можетъ-быть эта встр?ча заставитъ его очухаться!..

Но это было не все. Надо было приготовить на столик? въ мастерской сласти, шампанское и все, что Котонеръ найдетъ вкуснаго. Но тотъ предложилъ послать лакея, отговариваясь кучею работы для встр?чи этой д?вчонки съ невинною улыбкою и нев?роятными сальностями.

– Н?тъ, Пепе, – умолялъ маэстро. – Пойди ты. Я не хочу, чтобы лакей зналъ объ этомъ. Онъ – сплетникъ… дочь моя постоянно пристаетъ къ нему съ разспросами.

Котонеръ ушелъ съ покорнымъ видомъ и, вернувшись черезъ часъ, увид?лъ, что Реновалесъ приготовляетъ какiя-то платья въ уборной для моделей.

Старый другъ положилъ свои пакеты на столъ, развернулъ бутылки и разложилъ сласти на старинныхъ тарелкахъ.

– Готово, баринъ, – сказалъ онъ насм?шливо-почтительно. – He прикажете-ли еще чего-нибудь?.. Все семейство поднято на ноги изъ-за этой важной особы. Твой зять самъ привезетъ ее, я служу теб?, какъ лакей… не достаетъ только, чтобы ты вызвалъ дочь помочь ей разд?ться.

– Спасибо, Пепе, большое спасибо, – воскликнулъ маэстро съ д?тскою признательностью, ничуть не обижаясь на насм?шки друга.

Къ завтраку маэстро вышелъ въ столовую тщательно причесанный и од?тый, съ закрученными усами, въ лучшемъ фрак? и съ розою въ петлиц?. Старикъ расхохотался отъ души. Только этого не хватало!.. Онъ съ ума сошелъ. Ну, и посм?ются же люди надъ нимъ!

Онъ еле дотронулся до ?ды и посл? завтрака сталъ одиноко шагать по мастерскимъ. Какъ медленно тянулось время!.. Шагая взадъ и впередъ по тремъ комнатамъ, онъ смотр?лъ при каждомъ поворот? на старинные часы изъ саксонскаго фарфора, стоявшiе на столик? изъ цв?тного мрамора передъ большимъ венецiанскимъ зеркаломъ.

Уже три часа… У маэстро явилось подозр?нiе, что гостья не прi?детъ. Четверть четвертаго… половина четвертаго. Н?тъ, она не прi?детъ, уже поздно. Такiя женщины живутъ въ в?чномъ круговорот? и не располагаютъ ни единою свободною минутою!

Но вскор? лослышались шаги, и вошелъ Котонеръ.

– Прi?хали. Ну, твое желанiе исполнено… Поздравляю, маэстро… Веселись хорошенько. Мн? кажется, что ты достаточно пользовался моими услугами и не потребуешь, чтобы я оставался теперь.

Онъ ушелъ, д?лая руками насм?шливые прощальные жесты, и Реновалесъ д?йствительно услышалъ вскор? голосъ Лопеса де-Соса, который медленно приближался, объясняя своей спутниц? картины и мебель, приковывавшiя ея вниманiе.

Они вошли. Въ глазахъ «Красавицы Фреголины» св?тилось изумленiе. Величественная тишина мастерской произвела на нее, повидимому, глубокое впечатл?нiе. Этотъ барскiй особнякъ былъ такъ великъ, такъ непохожъ на т? квартиры, что ей приходилось вид?ть до сихъ поръ. Р?дкая мебель и старинная солидная, чуть не историческая роскошь всей обстановки внушали ей страхъ! Она погляд?ла на Реновалеса съ уваженiемъ. Онъ казался ей теперь и бол?е благороднымъ и важнымъ сеньоромъ, ч?мъ тотъ госоодинъ, котораго она зам?чала иногда въ публик? со сцены. Онъ внушалъ ей страхъ, точно важная особа, непохожая на остальныхъ ея знакомыхъ. Къ этому чувству прим?шивалось еще уваженiе къ его богатству. Сколько денегъ должно было быть у господина, жившаго въ такой роскоши!

Увидя эту женщину вблизи, Реновалесъ тоже почувствовалъ себя взволнованнымъ.

Въ первую минуту у него явилось сомн?нiе. He ошибся ли онъ? Д?йствительно ли похожа она на Хосефину?.. Б?лила на лиц? гостьи произвели на него непрiятное впечатл?нiе. Видно было даже черезъ вуаль, что лицо покрыто ц?лымъ слоемъ б?лой краски съ черными линiями подъ глазами. Та, другая не красилась. Но заглянувъ гость? въ глаза, Реновалесъ снова увид?лъ поразительное, трогательное сходство, и оно воскресило въ его памяти обожаемый образъ подъ густымъ слоемъ краски.

Дива принялась разглядывать вис?вшiя на ст?нахъ картины. Какая прелесть! И все это была работа художника?.. У нея явилось желанiе тоже красоваться на картин? съ гордымъ, вызывающимъ видомъ. Неужели онъ, правда, собирается написать ея портретъ? И она гордо выпрямилась. Ей льстило, что ее находятъ красивою, и великiй художникъ желаетъ запечатл?ть ея образъ на полотн?, чего не случалось съ нею до сихъ поръ.

Лопесъ де-Соса извинялся передъ зятемъ. Они опоздали изъ-за Пепиты. Съ такими женщинами в?чно опаздываешь. Она ложилась спать подъ утро, и, прi?хавъ за ней, онъ засталъ ее въ постели…

Зат?мъ онъ попрощался, понимая, что его присутствiе является зд?сь лишнимъ. Пепита была славная д?вушка; его разсказы и роскошная обстановка дома совс?мъ осл?пили ее. Реновалесъ могъ см?ло д?лать съ нею, что угодно.

– Ну, голубушка, теперь я уйду, а ты оставайся. Этотъ господинъ – мой папаша, я уже говорилъ теб?. Смотри, будь послушной.

И онъ ушелъ, сопровождаемый неестественнымъ см?хомъ Пепиты и Реновалеса, которые встр?тили это отеческое наставленiе неловкимъ весельемъ.

Наступило долгое и тяжелое молчанiе. Маэстро не зналъ, что сказать. Воля его была подавлена робостью и волненiемъ. Женщина была не мен?е взволнована. Эта огромная комната, такая величественная, такая безмолвная, съ ея тяжелою и дорогою роскошью, не походила ни на что, вид?нное ею до сихъ поръ и смущала ее. Ею овлад?лъ смутный страхъ челов?ка, которому предстоитъ неопред?ленная операцiя. Ее пугали также горящiе, пристально устремленные на нее глаза этого челов?ка и легкая дрожь въ его щекахъ и губахъ, точно его томила жажда…

Но она скоро оправилась отъ смущенiя. Ей были знакомы такiя минуты тяжелаго молчанiя, которыя предшествуютъ въ одиночеств? сближенiю двухъ чужихъ людей. Она знала такiя встр?чи, которыя начинаются съ колебанiя и кончаются бурною близостью.

Она огляд?лась кругомъ съ развязною улыбкою профессiональной натурщицы, желая положить скор?е конецъ этому неловкому положенiю.

– Хотите начать? Гд? мн? разд?ться?

Реновалесъ вздрогнулъ, услышавъ ея голосъ, словно забылъ, что этотъ образъ можетъ говорить. Его поразила также простота, съ которою она устраняла всякую необходимость объясненiй.