Тыловик

Мы уселись на телегу и покатили к большаку, ехать предстояло около пяти километров. А Дремов продолжал наставлять мужика:

– Вот что, Иван…?

– Алексеевич.

– Вот что, Иван Алексеевич, а есть в этом леспромхозе войска наши?

– Я точно не знаю, однако, должны быть. Война ведь!

– Все равно какой-нибудь комендант должен быть. Найди его, сдай пленного и скажи, чтобы послали солдат на аэродром, туда диверсанты идут. Да предупреди, чтобы нас не подстрелили ненароком. Ясно?

– Да понял я, товарищ военный!

Все замолчали. А ко мне снова привязалось чувство, что я что-то упустил. Я достал карту и начал соображать. Все равно, что-то не так! Это меня и смущало.

Пленный парашютист сидел спокойно, только однажды скосил на меня глаза и, чуть заметно, улыбнулся. Вот, гад, еще и ухмыляется! Пока я соображал и раздумывал, мы доехали до места. Отправили подводу дальше, немного посоветовались и двинулись через лес к аэродрому. Прошли примерно с километр, и тут меня осенило:

– Стой, Володь! Не туда идем!

Он сверился с картой:

– Как это не туда? Все верно!

Вот теперь я точно все понял. Сейчас главное не опоздать:

– Володь, они не на аэродром идут.

– А куда же, в таком случае?

– Их цель здесь!

Я ткнул пальцем в карту. В стороне от аэродрома проходила железная дорога, с мостом через реку. Поэтому я и принялся убеждать Дремова:

– Им нужен мост. А зачем им взрывчатка на аэродроме? Взлетную полосу подрывать? Ничего у них там не выйдет, на открытом пространстве. Их цель – мост! На это есть еще одна причина.

Ладно, уболтал ты меня, но что за причина такая?

– Вот смотри. Станция узловая, к ней пути подходят со всех направлений, а к фронту выходит только один. И идет он через этот самый мост.

Дремов согласно кивнул головой:

– Немцы взорвут мост, и наши войска останутся без подкреплений.

– Все верно! Для этой цели и бомбежка поезда, и выброска десанта.

Володька ненадолго задумался:

– И останавливать немцев нам придется вдвоем, Витек.

– Почему вдвоем? Там же должна быть хоть какая-то охрана.

– Ну да, скорее всего.

Я продолжил:

– Так вот! До ночи они все равно минировать не сунутся. За это время мы выйдем на охрану и вызовем подмогу.

– Не уверен. У них может быть приказ уничтожить мост любой ценой, и они решатся на это среди бела дня.

– Согласен, тогда вперед!

Изменив направление, мы пошли к железной дороге. Часа через два мы услышали звук проходящего на запад эшелона, и ко мне снова пристала навязчивая мысль:

– Послушай, Володь. А ведь они могут кроме моста. Еще и железную дорогу заминировать.

– Не думаю. У них на это мозгов не хватит.

– Да, скорее всего, им приказано уничтожить мост, и нарушать приказ они, явно, не будут. Не тот народ!

Вскоре мы оказались поблизости от моста, и нам следовало быть осторожнее. Немцы могли оказаться как спереди, так и сзади. Дремов тихонько прошептал:

– Ну что, двигаем к мосту?

– Подожди, Володь. Покумекать надо.

От с жаром возразил:

– А чего тут думать? Выходим на охрану и делаем засаду. Потом раз, и все.

Я недовольно поморщился:

– Не все так просто, Володь. Надо уничтожить их всех до единого. Иначе, если у них с мостом ничего не получится, то они точно переключатся на железную дорогу. И сделать это могут в любом месте. Поэтому выпускать их отсюда никак нельзя.

– И что ты предлагаешь?

– Вот что! Ты, как самый быстрый, сейчас двигаешь к мосту. Я остаюсь здесь и выслеживаю диверсантов. Потом попытаюсь уничтожить. А вот ты, как только услышишь выстрелы, дуй в мою сторону, что есть мочи. Долго против них мне не выстоять.

– Все понял. Ладно, пошел я, Витек. Держись. Все будет по-нашему.

Прощаться не стали, и Дремов ушел к мосту. Я уселся поудобнее и напряженно прислушался. Пока все тихо, но прошло не более часа, и в лесу вдруг застрекотала сорока. Так, Дремов уже должен быть на месте, но беспокойная сорока продолжала перелетать с ветки на ветку в мою сторону. А сорока врать не будет! Это или крупный зверь, или человек. Я осмотрелся и нашел подходящее убежище – Старую поваленную ель. С трудом прополз между сучьями и затаился. Ага, вот и они! Диверсанты шли прямо на меня! Все правильно, четыре рыла, идут осторожно, след в след. Вот значит, почему этот гад лыбился. Думал, что переиграл пограничника? Хрен тебе! А немцы в это время приближались, и я надеялся, что засечь они меня не могли. Я оказался прав, они подошли так близко, что я видел высокие шнурованные ботинки прямо перед своим носом. Диверсанты остановились, пошептались о чем-то и двинулись в обход ветровала. Видно, не хотели продираться сквозь сучья. Парашютисты стали уходить в сторону, и я рассмотрел их более внимательно. Да, взрывчаткой они навьючились основательно, как породистые верблюды.

Внезапно ко мне пришло мгновенное решение, я отпустил диверсантов метров на пятнадцать, потом аккуратно бросил им вслед гранату. Немцы, услышав шум за спиной, напряженно остановились, вглядываясь по сторонам. Гранату они видеть не могли, она зарылась в опавшие листья. Я, насколько мог, вжался под упавший ствол. И вот взрыв гранаты, а за ним конец света, сдетонировала взрывчатка на фашистских спинах. Вот так-то, Дремов, раз и все! В этот момент я получил страшный удар по голове, и мое сознание покатилось в черную липкую пропасть.

5

Я возвращался в этот мир медленно, какими-то рывками, временами видел вокруг незнакомые лица. Потом плавная качка, запах лекарств, люди в белых халатах и еще что-то непонятное. Окончательно я пришел в себя от перестука вагонных колес. Страшно ломило в затылке и хотелось пить, а с моих губ слетали какие-то неясные хриплые звуки. Почти неразличимые, но нашелся добрый человек, который все расслышал и поднес к моим губам кружку с теплым чаем. Я принялся жадно хлебать долгожданную жидкость, проливая ее себе на грудь. Мне сделалось намного легче, и я уловил знакомый голос, порядком насмешливый:

– Очухался, солдатик?