Тыловик

И вот, оглядевшись, и не заметив ничего подозрительного, мы устроили очередной привал. Только немного расслабились, как услышали отрывистые нерусские слова:

– Хальт! Хенде хох!

Я поднял глаза и увидел двух парашютистов. Два откормленных кабана стояли, оскалившись и направив на нас автоматы. Дело принимало худой оборот, совершенно нам не нужный. Что же, нам не привыкать. Попробуем и из этой ситуации выжать максимум полезного. Я скосил глаза на Дремова – по его лицу текли крупные капли пота. Похоже, что и я выглядел не лучше. Но надо действовать, эти гамадрилы шутить не будут, скорее всего, нас шлепнут тут же. Если только не захотят покуражиться..Вот этого допустить никак нельзя, такого удовольствия я им лично не доставлю. Ни при каком раскладе. Я начал поднимать здоровую руку и прошептал про себя: «Не надо, Степа! Оп-па!». Одно движение, и финка вошла одному из парашютистов прямо в горло по самую рукоятку. Тут же прозвучал выстрел из ТТ, и, почти одновременно с ним, автоматная очередь. Второй парашютист снопом повалился на землю, пистолетная пуля попала ему точно в лоб, а ТТ – убойная сила. А первый еще продолжал стоять, медленно качаясь и держась обеими руками за горло, в котором торчал финский нож. Не отрывая от него взгляда, я медленно поднялся и захромал к нему. Немец смотрел на меня выпученными глазами, а из уголков его рта текли тоненькие струйки крови. Я выдернул финку из его горла и сказал хриплым голосом:

– Слезай, приехали.

И со всей дури закатал ему прямо в нос, немец беззвучно упал. И сдох! Вот так-то, два – ноль! Первый тайм за нами. Но здесь мне показалось, что я ошибся, а для этого надо повернуться и посмотреть на своих. Я, почему-то, медлил с этим делом, и только потом понял, почему. Я боялся остаться один! Но это надо сделать, как можно быстрее, потому что неизвестно, сколько имеется в округе этих шатунов. Я медленно нагнулся, взял у немца автомат и только тогда решил посмотреть на своих. Дремов был жив и даже нисколько не пострадал, а вот особист оказался убитым, его перебинтованная голова неловко склонилась на раненое плечо. Похоже, это он нас спас ценой собственной жизни, но я решил уточнить:

– Это он стрелял, Володь?

Дремов утвердительно кивнул, да я и сам это знал совершенно точно, выстрел был из ТТ, а у Володьки «парабеллум». Я принялся осматривать убитого Дубоноса, потом подозвал Дремова, который в это время подбирал второй автомат:

– Смотри, Володь, прямо через карман стрелял.

И действительно, на шикарных диагоналевых галифе особиста была дырка от пули. Дремов хмыкнул носом, потом почесал в затылке:

– Надо же! Ведь жил-то – дерьмо дерьмом, а погиб по-человечески.

– Надо бы прикопать его, Володь. Так бросать нельзя. Нехорошо это, из-за нас погиб.

Дремов развел руками, но я показал на убитого парашютиста, у которого из-за спины торчала рукоятка саперной лопатки. Володька взял ее и стал копать могилу, а я принялся «потрошить» убитых немцев. Похоже, эти вояки собирались шуметь всерьез – запасные магазины, гранаты, сухой паек и даже в одной из фляжек оказался шнапс. Конечно, дерьмо полное, но нам пригодится. Я подошел к Дремову и сложил трофеи в кучу, он посмотрел и присвистнул:

– Хорошие покупки, а главное, полезные.

– Ну так!

– Знаешь, Витек. А ведь немец именно его на мушке держал. Он же был в офицерской форме. И вот смотри ты, не подвел.

Я задумчиво покачал головой:

– А знаешь, мне его не очень-то и жалко. Хочешь осуждай меня, но я думаю – хорошо, что он убит. В другом случае у нас могли быть крупные неприятности. Вот такое мое мнение.

– Я тоже так думаю, Витек! Сейчас похороним его, и об этом следует забыть. И забыть навсегда!

– Согласен! Пропал и пропал человек во время бомбежки, а куда подевался – неизвестно. Так будет лучше.

Наконец, могила была готова, неглубокая правда, но сойдет. Хоть зверье пировать не будет. А парашютисты пускай так валяются, хоронить эту публику мы не намерены.

Захоронили дубоноса без всяких эмоций, я тоже помогал одной рукой, как мог. Чтобы побыстрее с этим неприятным делом покончить. Потом хлебнули шнапса на помин, все покойный был русским человеком, хотя и не очень хорошим.

Наконец, мы стали собираться в путь и все добытое вооружение решили взять с собой. Да, парашютисты были экипированы отлично, у каждого имелась подробная топографическая карта. На карте было помечено место сбора этих стервятников, и этим местом оказалась железная дорога. Значит, вовремя мы оттуда убрались. А сейчас мы находимся в глубине очень обширного лесного массива, и сегодня нам выбраться из него не удастся. А вот завтра, к полудню, должны выйти к хутору, если ничего не произойдет. Но встречи с блудящими немцами нельзя исключить, ведь больше такого везения у нас может и не случиться.

Поэтому и двинулись вперед очень осторожно. С разрывом метров в десять. В общем, несмотря ни на что, мы все же двигались, но приходилось очень часто останавливаться для отдыха. Пока это было нам только на руку, потому что полностью исключало возможность внезапного нападения парашютистов. Время приблизилось к вечеру. И нам пришлось останавливаться на ночлег. Из соображений безопасности костер решили не разжигать, ночью в лесу огонь очень хорошо видно, даже на большом расстоянии. А нам не очень хотелось находится под прицелом. Поэтому мы соорудили небольшой шалашик и завалились спать. Но перед этим, конечно, перекусили и глотнули ихнего поганого шнапса.

4

Под утро все-таки замерзли. Оно и понятно, осень на дворе. Завтракать не стали, очень хотелось побыстрее оказаться среди своих, поэтому моментально собрались и потихоньку потопали. Сегодня нога у меня болела гораздо меньше, и ступать на нее было не так уж и больно, но вот рука беспокоила все сильнее и сильнее. Но рука не нога, идти не мешает, и сегодня мы двигались немного быстрее. Примерно через километр пути потянуло дымом. Пришлось остановиться, и Дремов задумчиво произнес:

– Есть только два варианта. Это либо наши, либо немцы.

Я высказал свое мнение:

– Скорее всего, наши. Видишь, не прячутся, костер жгут. Но подбираться к ним следует осторожно.

– Да, все равно выяснять надо, что там за люди. Обходить и оставлять их за спиной нельзя.

– Это точно. Пошли.

Вскоре мы увидели между деревьями пламя костра. Но определить, что там за народ было пока невозможно, а вот сосчитать – другое дело. Дремов прошептал:

– Я троих вижу, а ты сколько?

– Тоже так. Что думаешь?

– Да фрицы это, точно. Маловато их, наших было бы гораздо больше.

– Согласен. Но видал, какие наглецы, а? Ишь, завтракать уселись, кофе пьют. Вот поганцы!

Дремов был со мной совершенно солидарен:

– Это уже слишком. Будем наказывать, Витек?

– Обязательно, но одного пассажира придется прихватить с собой.

– А то! Но лучше, если будет офицер.

– Договорились, попадется офицер, берем его.

– Ну что, будем открывать заседание и решать, что кому делать?

Я кивнул:

– Предлагаю следующее. Сейчас подходим, как можно ближе, определяем «языка» и потом одновременно убираем двух попутчиков.

Дремов возбужденно продолжил:

– Ты отвлекаешь на себя третьего, я обхожу и беру его тепленьким, так?

– Все верно, вперед?

– Ага, работаем!

Мы стали понимать друг друга с полуслова, и это было добрым знаком. Но судя по всему, скоро нам все-таки придется расстаться, а сейчас мы вместе. И у этих парашютистов шансов – абсолютный ноль!

Подобрались мы к ним очень близко и, действительно, запахло свежесвареным кофе. Даже слюни потекли, но злость пересилила все. Я осторожно раздвинул кусты, ага, офицерик имеется. Он сидел между двух солдат, но это ему ничем не поможет, прогуляться в плен все-таки придется. Причем, в самое ближайшее время. Мы с Дремовым разобрали цели, немного отодвинулись друг от друга и одновременно сняли обоих парашютистов. Офицер упал на землю, а я, короткими очередями, не давал поднять ему голову. Тем временем, Дремов подкрался к нему сзади, прыгнул на спину и легонько тюкнул рукояткой «парабеллума» по затылку, и немец затих. Дремов ремнем стянул у него руки за спиной, нашел в лежащем рядом ранце какую-то тряпицу и засунул офицеру в рот. Потом окликнул меня:

– Порядок, Витек! Спеленал я его, никуда не денется. Вылезай быстрее, кофейку хлебнем, горячий еще!