Тень изначальных

Сэт посмотрел на него скептически.

– Не знаю, как это поможет тебе в открытой воде.

Юноша ничего не ответил, думая о своем. Мокрую макушку едва заметно холодил легкий ветерок. Срочную необходимость грубо обрить голову он обосновал тем, что лысый кусок вокруг раны выглядел слишком уродливо, создавая нездоровую асимметрию. Увидев его в тот день, Ани выпучила глаза и задала лишь один вопрос:

– Вместо похода к цирюльнику ты решил приложиться головой об терку?

Отнюдь. Понимая, что время уходит и до отбытия из Вествуда остаются считаные часы, он использовал то, что подвернулось под руку. Наскоро замотал голову мятыми бинтами, выпросил у трактирщицы лезвие. Что-то пролепетал о необходимости срочно побриться. Не упомянул лишь, что речь идет не о скудной поросли на щеках и подбородке.

Оглядев всклокоченного юношу перед собой, владелица «Пенной башни» не взяла с него и медяка. После чего, стоя перед проклятым зеркалом, Эдвин тер и скоблил голову, сжав зубы и стараясь не касаться свежего шва на виске. Получилось плохо. Лезвие было не самым острым, а его мастерство – нулевым. Удивительно, что обошлось лишь парой мелких порезов. Чуть заметные островки волос, едва ощутимые на ощупь, перемежались с кусками полностью голой кожи, словно он только что перенес страшную болезнь. Впрочем, то было недалеко от истины.

Мазь Гааза творила чудеса. Спустя пару дней в пути Сэт вновь смотрел на мир двумя глазами, отек окончательно спал, царапины затянулись. То же самое касалось и виска юноши: концы раны стянулись, виднелась лишь небольшая полоса. Поначалу Парацельс осматривал порез регулярно, чего юноша всегда ожидал с содроганием. Но теперь до головы Эдвина никому не было дела. Оставалась одна проблема: волосы рано или поздно отрастут.

Вествуд он хотел покинуть в смешном чепце, вновь выпросив его у Ани, якобы пытаясь не привлекать внимания стражи. Словно их потрепанный вид, с искалеченным Сэтом в авангарде, не являлся тревожным маяком сам по себе. Но оказалось, что чепец (и куча всего остального, как едко подметила торговка) превратился в кучку пепла вместе с ее лавкой. И теперь, до поры, он щеголял уродливо бритой головой. Хотя бесконечно так продолжаться не могло. Рассказать придется.

«Не придется».

Эдвин вздрогнул. Сэт, приняв это на свой счет, добавил:

– Так или иначе, провалился в одном, повезет в другом. Вставай.

Юноша мысленно застонал.

– Ты взял палки на берег?

– Любую свободную минуту стоит проводить с пользой. Мы бы начали сразу после Берегов, жаль только я сваливался с коня при любом движении.

Вся их жизнь теперь была в седле. Так было раньше, с перерывом на небольшой кошмар, так и осталось. Если Эдвин забрал с собой из города лишь уродство, как физическое, так и моральное, остальные справились куда лучше. Четыре лошадки (Парацельс даже выбил скидку в пять серебряных), дорожные мешки с провизией и походной мелочью (Ани честно сказала, что никогда не путешествовала, но если кто-то чем-то недоволен, то может отправиться за покупками сам). Ну, а Сэт смог покинуть город живым, что уже было лучше любого багажа. А затем – бесконечная скачка по безлюдной местности. Намеренно Лис избегал людей или случайно (Эдвин был уверен, что знает ответ), однако на пути им не встретилось ни одной живой души.

Теперь они двигались в сторону Столичных земель, и пейзаж вокруг постепенно становился все менее засушливым, напоминая юноше родные места. Окрестности Вествуда были достаточно зелены, но нынче мимо проплывали настоящие леса, пестрели кустарники, ветви деревьев проседали под тяжестью спелых, созревших к осени плодов. А еще у них больше не было проблем с водой. Распухший от жажды язык и веки, под которые словно насыпали песок, – все это осталось лишь в воспоминаниях. Вместо этого сейчас они буднично сидели в одном из самых красивых мест, которые Эдвину только доводилось видеть.

Противоположный край огромного озера терялся вдали, колеблясь в раскаленном воздухе. То тут, то там в голубую гладь врезались поросшие зеленью холмы, ровными волнами убегающие за горизонт. Белые шапки облаков скрывали самые высокие вершины. Сидя на берегу под летним зноем, сложно было поверить, что прямо там, в обозримой дали, на крутых склонах лежит снег.

Любой водоем был ценен еще по ряду причин. В речках и озерах можно было смыть с себя дорожную грязь, что после их рывка сквозь Срединные земли представлялось роскошью. Эдвин надеялся, что Ани не замечает взгляд, которым он провожал ее на помывку, наблюдая, как девушка в гордом одиночестве скрывается за кустами.

А еще Сэт не давал ему ни минуты покоя, задавшись четкой целью: обучить Эдвина… всему. Так, во всяком случае, юноше казалось. В бесконечный список входило и умение плавать.

Постыдная переправа при бегстве из Дубов отложилась в памяти обоих. Эдвин вспоминал тот момент, да и весь день, с содроганием. Сэт же умудрился рассказать историю так, что Ани поперхнулась едой, а Парацельс спешно спрятал улыбку, сделав вид, что почесывает щетину. Очевидная провокация сработала, но сказать всегда проще, чем сделать.

Худо-бедно он держался на воде и раньше, а теперь мог плавать туда-сюда, пусть и недолго. Однако стоило осознать, что под ногами больше нет твердой земли, и любой заплыв оканчивался одинаково: после нескольких унизительных секунд Сэт вытягивал его к берегу. А потом все начиналось заново.

В дни, когда вечерняя стоянка была вдали от воды, унижение возрастало многократно. Вор учил его драться. Якобы. Во-первых, это чаще всего происходило в присутствии врача и торговки, что сильно отвлекало и сбивало с толку. А во-вторых, когда Лис поделился пространными размышлениями о том, как неплохо быть готовым к любой опасности, юноша точно не предполагал, что ему придется уворачиваться от палки.

Пока что все «обучение» строилось на этом. В первый же день Сэт, покачиваясь в седле, зачистил ножом пару приглянувшихся ему прямых толстых веток, освободив их от листьев и сучков. Днем импровизированные посохи были привязан к лошади, а утром и вечером, когда находилось время, он отрабатывал на Эдвине хлесткие удары. В толковании вора это называлось донельзя банально: «защита от нападения». Юноша, в свою очередь, в глубине души был уверен: Лис просто издевается, нападая на него с палкой и награждая синяками и ссадинами. Каждый болезненный пропущенный тычок Сэт подробно комментировал, объясняя, в какую сторону Эдвину надо было сместиться и почему. А потом больше никогда не повторял этот удар, полностью разрушая любые ожидания от атаки. Как, например, сейчас.

Раздался шлепок. Гладкий конец оставил на плече красную полосу, Эдвин качнулся, Сэт мягким шажком вновь отпрыгнул назад.

– Левая рука у основания, ладонью вниз. Правая по центру, ладонью вверх. Стоило обратить внимание на это, а не витать в облаках. Было легко предсказать, что я ударю в плечо с этой стороны.

Юноша оглядел вора. Казалось, что не орудие в руках, а само жилистое, покрытое шрамами тело было высечено из дерева. Озерные капли уже высохли под палящим солнцем, мышцы перекатывались под загорелой кожей. Было ощущение, что вор даже не потеет. Эдвин открыл рот для ответа, но Лис сразу же атаковал вновь. Тупое навершие ткнулось туда, где только что была его ступня, юноша отскочил в сторону, даже не помышляя об ответной атаке.

– Не прыгай. Шагай.

Удар. Тычок. Удар. Безуспешно. Если Эдвин каким-то чудом уворачивался от первоначальной атаки, вор тут же добивал его следующим движением. Хаотичность выпадов сбивала с толку, но при этом выстраивалась в некий выверенный танец. Сэт как будто и сам не знал, каким будет следующий удар, но в последнее мгновение взмах крепких рук добавлял очередное па в бесконечную череду движений.

Пять минут в таком темпе, и тело вновь саднило так, словно он провел ночь на камнях. Эдвин сплюнул вязкую слюну. Сэт взял секундную паузу, лениво ковырнул землю концом посоха. Он как будто издевался, провоцируя на ответную атаку.

«Спокойно».

Эдвин тряхнул головой. Была ли это его собственная мысль? Так или иначе, он был согласен с ней. В первые разы, когда он еще пытался наносить удары в ответ, это всегда заканчивалось катастрофически. Нет, в этот раз такого не будет. Пусть Старый лис нападает, атакует. Пробивает стены головой и сносит двери голыми руками. Такова была его натура. И в последний раз это почти привело их обоих к смерти.

Всю свою осознанную жизнь Эдвин трудился в одиночестве. Монотонная, но спокойная работа, инструмент в руке. Присутствие Вамоса ничего не меняло, старик был скуп на болтовню. Недели, месяцы, годы, в таком темпе и хотелось верить, что он перенял монументальную непоколебимость камня. Сэт был огромным сапогом, готовым крошить гору, покуда она не развалится на части. Неважно, сколько времени и сил на это понадобится. А Эдвин хотел сам быть горой.

Неплохо, правда? Но сейчас, впервые за все время, юноша почувствовал, что так он может не только спасать себя. Да, к камню можно найти подход, раздробить, а потом склеить грубую породу. Подчинить себе. Но пни его ногой – и встретишь лишь боль.

Может, сказывалось отсутствие зрителей, на берегу были лишь они двое. Либо уроки Сэта все же возымели какое-то действие. Но внезапно зрение юноши будто бы прояснилось. Каждый синяк на теле все еще напоминал о пропущенных ударах, однако теперь это казалось ерундой, недоразумением. Обычной подготовкой.

«Солнце».

Действительно, солнце. Он потер ладонью ушибленный локоть, сделал два малюсеньких шажка влево. Теперь солнечные лучи били ему точно в спину, давая преимущество. Заметил это Лис или нет, но, прищурившись, пошел в новую атаку.

Один удар, второй, третий. Ни разу до этого он не мог продержаться так долго. Не выказав удивления, вор продолжал бить, словно проверяя, где та грань, когда дерево вновь соприкоснется с кожей. И тут Эдвин увидел конец палки, летящий ему в лицо.

Никогда еще Сэт не атаковал его в голову. Из жалости? Или они еще ни разу не зашли так далеко? В любой другой день все закончилось бы разбитым носом, в лучшем случае. Но сегодня… Посох пощекотал макушку, и, повинуясь внезапному импульсу, юноша резко присел. Больше почувствовал, чем увидел, что сзади вспыхнуло желтое светило, на мгновение ослепив противника. Впервые он видел впереди не наставника, спутника или… друга? Нет, сейчас он ощущал лишь опасность.

Толкнувшись пятками, он прыгнул вперед, палка осталась в руках, но прием больше напоминал кулачный. Всем весом он навалился на Сэта, снес его с ног, раздался треск. Кость или дерево? Противники покатились по земле. Эдвин пихнул жилистое тело, по инерции сделал еще один кувырок, затормозил, присев на корточки.

Сэт замер напротив точно в такой же позе. Никаких видимых повреждений на нем не было. Присмотревшись, Эдвин понял, что характерный звук издал посох вора, надломившись в паре пальцев от центра. Каким-то образом Лис успел выставить вперед оружие, весь удар пришелся в блок, а не в колени Сэта. Палка Эдвина осталась цела.

– Ну?

Эйфорию боя словно смыло ведром воды, Эдвин замешкался. Старый лис выждал еще мгновение, потом со смешком выпрямился.

– Я лишился оружия. В следующий раз не жди. Атакуй, завершая начатое. Если следующий раз будет. К вечеру я сделаю себе новую палку.

Юноша тоже встал на ноги, прокашлялся.

– Мне показалось, или ты впервые меня похвалил?

– До похвалы еще далеко. Но ты смог нанести мне удар, пусть и донельзя нелепый. Я думал, на это уйдет весь путь до столицы. Скоро узнаем, была то случайность или недооценка с моей стороны.

Эдвин открыл рот, чтобы ответить, но за спиной раздался шелест. В унисон шуршанию листьев грудной голос проговорил:

– Пора.

Ани вплыла в его поле зрения, лениво почесывая загорелый затылок. Она пришла босиком, тонкие ступни оставляли аккуратные следы на сухой траве. Штаны были подпоясаны веревкой, ровно как в их первую встречу, светлая рубашка прилипла к потной спине. Несмотря на вальяжный тон, торговка выглядела уставшей. Скептически оглядев его свежие ссадины, она покосилась на Сэта. Вздохнула.

– Ты сломал об него палку в этот раз? Нет, не отвечай. Так или иначе, прошу вас продолжить ближе к стоянке, скрасите Парацельсу ожидание. Моя очередь смыть с себя песок и пыль, которые забились даже в… Не буду говорить куда.