Виктория

Виктория закрыла дневник и вышла из комнаты, чтобы выполнить обещание данное дневнику.

Она постучалась в дверь спальной комнаты. Молчание и тишина.

Никто не отвечал.

Василий с Константином ушли в спортивный магазин, чтобы купить Васе его первые коньки, на которых, по его словам, он должен будет в скором будущем покорить весь мир, искусно играя в хоккей или, на худой конец, танцевать на льду. Мария осталась дома с Викторией. Каждая думала о том, что случилось два дня назад. Их первая ссора за четырнадцать лет. Мария искреннее переживала и плакала. Она винила себя, что не поверила дочери, что вновь усомнилась в ее словах, когда надо было довериться человеку, которого любишь. Виктория же винила себя в непростительном поведении с матерью.

Виктория снова постучала и открыла дверь. Мария лежала на кровати, укутавшись в одеяло. Тихо играла мелодичная музыка из радиоприемника, который висел на стене, рядом с кроватью. Вика подошла к Марии, шоркая шерстяными носками о махровый ковер, и легла на кровать, зарывшись под одеяло. Мария отвернулась от дочери, перевернувшись на другой бок. Виктория не хотела сдаваться, обняла маму рукой, прижалось к ней близко-близко, что почувствовала ее прерывистое дыхание, поцеловала в щечку и прошептала:

– Прости меня, мама. Я была не права. Я не хотела тебя обижать. – Виктория еле сдерживала слезы. – Не знаю, что на меня нашло и почему я закричала на тебя. Я была, словно сама не своя. Я всегда думала, что никогда не причиню боль тебе. Но я заблуждалась. Оказываться я способна на столь ужасный и непростительный поступок. Я знаю, что ты уже никогда об этом не забудешь. Я… мне стыдно, мама. – Виктория заплакал. – Очень, очень стыдно и противно, что я…

Не успела она договорить, как Мария перевернулась на другой бок и посмотрела в ее сверкающие глаза и сказала:

– Я тебя уже давно простила, дорогая моя. Я не могу простить себя за то, что не поверила тебе, когда должна была поверить, ни взирая на то, что твоя правда слишком странна и абсурдна для моего склада ума. Я должна была тебя успокоить и поддержать в трудную минуту, а не отвергать твое мнение. Так что прости и ты меня.

– Я тебя прощаю, – ответила Виктория и поцеловала Марию, прижавшись к ее щеке. – Я тебя так люблю, мам.

– А я тебя, моя сладкая, – сказала Мария.

Молчание.

– Иногда мне кажется, – начала говорить Мария, – что любви не существует и ее кто-то выдумал. Но на самом деле она всегда рядом с нами, где-то рядом, совсем близко. Когда мы с тобой поругались, я мгновенно поняла, что я не права и что наше искренняя любовь порой бывает к нам несправедлива и жестока. Мы живем вместе, под одной крышей, общаемся друг с другом, и наши чувства неизбежно притупляются и, кажется, что мы уже не любим друг друга. Но когда что-то случается, что-то плохое и ужасное, эти чувства обостряются, и мы понимаем, что это лишь ложь и заблуждение всего мира, что любви нет. Мы понимаем, что с годами любовь становиться только сильнее и прочнее. Она летает на невидимых крыльях, просто мы ее не видим, а иногда и вовсе не чувствуем, как не чувствуем прикосновения порхающих крыльев бабочки. Ты ведь со мной согласна, Виктория?

– Да. И почему же так все устроено? Почему, мам? Почему только в разлуке или в горе, мы понимаем, кого мы по-настоящему любим и кем дорожим?

– Если бы я знала, Виктория, я бы непременно тебе рассказала, – ответила Мария и решила спросить. – Ты ведь знаешь, о чем я тебе хочу спросить? Видишь по моим глазам.

– Вижу, – сказала Вика и улыбнулась Марии. – Ты хочешь узнать о Домовом, который, якобы, исчез из моей жизни в шесть лет, но который, оказывается, продолжал со мной дружить и только девять дней назад покинул мой мир? Я тебе все расскажу о нем, если ты пообещаешь, что это останется только между нами. Что папа и никто иной об этом не узнает. Хорошо?

– Хорошо, дорогая, – ответила Мария. – Только я боюсь… боюсь, что снова тебе не поверю.

– Не бойся, – Виктория успокаивала разволновавшуюся маму. – Ты просто должна мне довериться. Если вдруг тебя будут мучить сомнения, ты должна знать, что Вася тоже стал его видеть.

– Вася тоже его видит?

– Да. Вася с Домовым лучшие друзья. Думаешь, почему наш маленький братик построил так быстро башню?

– Невероятно.

– В это нет ничего невероятного. Дедушка, тоже видел духов.

– Мой папа? Не может быть! – возмутилась Мария.

– Он мне сам об этом рассказал, когда мы с ним разговаривали на балконе. Помнишь, мне еще было шесть лет? Мы еще секретничали?

– Помню. Неужели вы говорили об этом? – воскликнула она, все еще не веря словам дочери; Виктория кивнула в знак согласия. – Тогда почему я их не вижу?

– Я, честно говоря, не знаю. Может быть, потому что ты не веришь в них? А без веры, их не увидеть.

– Наверное, – неопределенно ответила Мария. – Лучше расскажи мне о Домовом и о дедушкиных духах. Возможно, я что-нибудь вспомню.

– Все начиналось тогда, когда мы переехали в этот дом…

Через некоторое время Виктория закончила свой долгий и эмоциональный рассказ, в течение которого она умудрилась: и посмяться, и поплакать. Мария не перебивала дочь, с должным вниманием слушала и сопереживала ей, особенно тогда, когда узнала, что Домовой покинул их дом на шесть месяц, оставив Вику одну. Ей было это знакомо. И поэтому она решила тоже поделиться сокровенным секретом с дочерью.

Когда ей было шестнадцать лет, она впервые влюбилась в одного молодого человека, который был ее старше на два года. Они познакомились на улице и провели вместе три замечательных вечера. Они были молоды и счастливы. Но их счастье быстро закончилось, когда его призвали в армию служить в морской пехоте. Мария думала, что не выдержит разлуки. И рыдала с ночи до утра, целый месяц, месяц боли и страданий. Но жизнь продолжалась и стремительно бежала вдоль берегов реки, усыпанных зеленью и песочком, и Мария вместе с ней неслась по течению и однажды вечером встретилась с Константином. И ее жизнь кардинально изменилась…

– Мам, а пап знает об этом молодом человеке? – спросила Виктория.

– Нет, – ответила Мария. – Я ни кому о нем не рассказывала. Только сейчас тебе решилась рассказать. И уверяю тебя, что никто больше об этой истории не знает. Эти воспоминания умрут вместе со мной. Главное, что у меня есть ты, Вася и наш папа. Вы моя жизнь. И мне больше никто не нужен.

– Можно вопрос?

– Конечно.

– Я знаю, что мы с Домовым никогда не будем вместе, но все равно не хочу его отпускать… он мне дорог… почему нельзя быть с тем, с кем тебе хорошо?

– К сожалению, правила игры в «жизнь» всемогущий человек еще не обуздал. Наша жизнь так стремительна, что сегодня ты любишь одного, а завтра ты полюбишь другого. Первая любовь – не вечна. Помни об этом.

– Запомню. Мам?

– Что, дорогая?

– А ты и вправду веришь в существование Домового? – спросила Вика.

– Скорее «да», нежели «нет», – ответила Мария. – После твоей истории, я захотела с ним встретиться и поговорить. Я захотела поверить в него. И кажется.

Мария замолчала.

– Что тебе кажется, мам?

– Я, кажется, помню, как я слышала в девстве странные голоса. Слышала, как дедушка с ними разговаривал. Но я никогда не придавала этому большего значения, я всегда думала, что мне это только кажется, что не бывает чудес и сказок и что эти голоса лишь плод моей детской фантазий.

– Значит, ты тоже обладаешь этими способностями…

– Наверное. И если сейчас… я поверю в то, во что я не верила годами, то у меня есть шанс увидеть его? Так?

– Я надеюсь на это. Я так хочу тебя с ним познакомить. Он тебя так любит.

– Меня? – удивленно спросила Мария.

– Да. Больше всего на свете. У него нет мамы, она умерла во время родов; он всегда восхищался тобой. Все мечтал познакомиться и стать твоим сыном. Он мне говорил, чтобы я не перечила тебе, не ругалась, не огрызалась, так как он считал, что ты – святая, что ты – ангел. Что ты – лучшая мама на свете.

– Я… – Мария покраснела.

– Да ты, мамочка. Мне со временем стало тяжело признаваться тебе в любви, уж прости меня, но сейчас я хочу сказать, что ты лучшая мама на свете, которую я буду любить до конца своих дней.

Мария издала вопль, обняла дочь и снова заплакала, только теперь уже от счастья.