Всё Начинается с Детства

И все же время от времени кто-нибудь из самых неукротимых искателей приключений ухитрялся пробраться в район учений. Понятное дело, тем, кого ловили, приходилось плохо и в школе, и дома. А однажды нашли где-то на холмах труп юноши, которого настигла шальная пуля. Слух об этом мгновенно облетел весь город. Запреты стали еще строже, охрана района усилилась.

Но для нас, как для любых паломников, само это место было необычайно привлекательным. Дух сражений как бы продолжал витать над ним. К тому же еще и добыча… Охота за боеприпасами делала и нас участниками боя.

Карманы все наполнялись, вскоре трофеи уже некуда было класть. Мы устали. Взобрались на ближайший холм, разлеглись на травке. Кто разглядывал и сортировал добычу, кто, как я, просто валялся, глядя в небо.

Отсюда, с холма, оно казалось мне беспредельным. И не только потому, что небо здесь уходило в бесконечные дали и не было, как в городе, ограничено домами и деревьями. Я вдруг увидел: оно бездонное! Не огромная голубая тарелка, как мне иногда казалось, а бездонная голубизна… В книжках я читал, что в древности люди считали небо твердым. Почему же им оно не казалось бездонным, а мне кажется? Не знаю…

Бездонное, голубое… Откуда берется эта голубизна? Да, нам рассказывали что-то на уроках о составе воздуха. Но сколько же разных оттенков! И всегда – новых. То оно молочно-голубое, эмалевое, то сияющее, как сегодня (но тоже всякий раз чуть-чуть да иное), то темно-голубое, почти синее и почему-то кажется густым. То – холодное, зеленоватое, почти прозрачное.

И облака на небе тоже всегда разные. Не только оттого, что перистые, или кучевые, или сплошная облачность, или серые, нависшие тучи. Нет, я хотел бы знать – видел ли кто-нибудь когда-нибудь (хоть два раза в жизни) на небе одинаковые кучевые облака? Пусть не все, пусть только одно облачко? Такой же точно замок, какой проплывал вчера? Или дракон с разинутой пастью, или корабль, или гигантская голова с развевающейся бородой? Глядеть на них можно хоть целый день. И все время они новые, и все время кого-то напоминают, будто там, на небе, лепит их какой-то художник. Но откуда он знает, как выглядят замки, корабли или человеческие лица?

В безветренные дни, когда облака замирают, с ними происходит что-то таинственное.

Вот они, легкие, волнистые, ну прямо морская зыбь, простерлись по всему небу. Выбираешь какой-то ряд облаков, глаз с него не спускаешь и ждешь. Ведь должен же он хоть чуть-чуть, но двигаться! Плыть… Нет, не плывет. Стоит себе, словно заснул… А посмотришь через час – все изменилось.

Сейчас надо мною не было ни облачка. Я лежал, смотрел и, казалось, проникал взглядом все глубже. Странное чувство… Будто не смотрю, а лечу, лечу в эту глубину, подхваченный ветерком. И совсем потерял вес… Мне не страшно, я наслаждаюсь этим ощущением. Выразить его словами я не умел да и не старался, но думаю теперь, что его можно назвать ощущением свободы. Полной свободы.

А тут еще где-то в вышине запел жаворонок и песня его доносилась отовсюду, будто пела ее не крохотная птичка, а само небо. Все небо…

* * *

Вдруг кто-то заговорил, засмеялся… Колдовство окончилось.

– Тут озеро недалеко. Пошли, искупаемся? – предложил Ярош.

– Солдатское озеро? – поморщился Колька Куликов. – Это же лужа! Не-е, не пойду. Пора домой.

Кроме этих двоих никто из нас на озере не был. Мнения разделились. Мои друзья и соседи – их было четверо – отправились домой, а Ярош, Пархоменко и я пошли к озеру.

Устроили гонки: кто первым взбежит на холм и сразу же, без остановки – с него. Витька Ярош, мальчишка довольно толстый, аж блестел от пота, но на холмы взлетал первым. Иногда он, изображая зенитчика, обстреливал нас, потому что мы, конечно же, были вражескими самолетами – бомбардировщиком и истребителем.

– Сокол, Сокол! – взывал бомбардировщик Сашка Пархоменко. – Мы обнаружены! Прикрой! – и, расправив руки, продолжал двигаться к вершинке, откуда вел огонь Витька.

– Я – Сокол, иду в атаку! – отвечал я, истребитель, и, опередив Пархоменко, налетал на зенитчика-Яроша. Мы оба валились на землю, сверху наваливался Сашка – и мы втроем, хохоча, катились вниз.

После таких молодецких забав мы, конечно, устали.

– Долго еще? – спросил я у Витьки.

– Да нет, вроде скоро…

И снова мы идем по холмам. Резвиться не хочется – уже больше двух часов прошло, как расстались с ребятами, а озера нет как нет… Мы прикладывали руки к глазам, надеясь увидеть, наконец, голубую полоску воды – но видели только холмы. Уже даже и скучно становилось от этого нескончаемого пути! Хорошо, хоть отвлекали иногда маленькие происшествия. То кружил и парил над нами орел с черными, распахнутыми крыльями Мы с Сашкой, увидев его, тут же принялись издеваться над Ярошем: это вовсе не орел, а стервятник, который чует жирненькую добычу. Витька ведь помрет, так и не дойдя до озера… Вдруг Сашка, топнув ногой, наклонился и схватил небольшую ящерицу. Серая, большеглазая, она извивалась, дергалась, и, оставив свой хвост в сашкиной руке, исчезла в траве.

– Где же твое озеро? – уже со злобой спросил Сашка, когда мы отдыхали на вершинке очередного холма. – Может, ты там и не был вовсе?

– Чего прицепился? Ну, на машине я ехал. И не на дорогу смотрел, а книгу читал!

– «Три мушкетера», небось? Дома надо было читать! Валера, пошли обратно. Пусть дальше сам идет, если хочет.

Мы поднялись.

– Постойте, я вижу дорогу! Вон, справа! – Крикнул Витька.

Мы и вправду вышли вскоре на дорогу. Но на какую? Куда она вела?

– В Китай, – съязвил Сашка.

Идти по дороге стало легче, она извивалась между холмами, избегая крутых подъемов. Но мы все равно уже еле передвигали ноги. Каждый из нас, наверно, надеялся, что вот-вот появится идущая в город машина и подберет нас. Но дорога оставалась пустынной, только столбы электропередач угрюмо смотрели нам вслед.

Мы так устали, что я подумывал – а не выкинуть ли из карманов хоть часть трофеев. Но я стеснялся ребят, а они, наверно, меня…

И вдруг за одним из поворотов, как написали бы в каком-нибудь из наших любимых приключенческих романов, перед тремя путниками открылось озеро…

Увы, в жизни, как и в романах, далеко не все открытия бывают радостными.

– Болото, – презрительно процедил Сашка Пархоменко. И (позволю себе еще одну фразу из романов) на его усталом лице выразилось глубочайшее разочарование…

Да, Колька был прав… А мы почему-то упрямо надеялись, что он сочиняет, что просто ленится идти и озеро окажется на самом деле большим, красивым. Но было оно довольно маленьким – ну, в два футбольных поля, лежало среди голых берегов. Словом, это был ничем не примечательный водоемчик. И, хотя вода соблазнительно искрилась на солнце, нам даже искупаться не захотелось. Вот до чего мы устали! И проголодались, и ужасно хотели пить. Ведь с тех пор, как мы ушли из дома прошло больше шести часов, только до озера мы шагали примерно часа четыре.

– Ну, доволен? – спросил Сашка у Яроша. Витька в ответ только вздохнул, вид у него был унылый и виноватый.

– Глядите, человек, – сказал я.

– Солдат, – уточнил Сашка.

У самого берега озера на большой шине сидел солдат в белой майке и усердно чистил разобранный автомат. В зубах у него дымилась сигарета.

У меня как-то сразу стало легче на душе.

Мы подошли, поздоровались, спросили нельзя ли попить. Солдат кивнул на флягу возле своих ног:

– Пейте. Чего-чего, а воды у нас вдоволь… Как вас сюда занесло? Ведь до города – ой-ёй-ёй!

– Школьная экскурсия, – хихикнул Сашка и покосился на Яроша. – Остальные просто не дошли.

Солдат усмехнулся:

– Ну-ну…

Я почему-то испугался, что он заметит, как оттопырены наши карманы. Но пронесло.

Пока мы пили, передавая друг-другу фляжку, вдалеке послышался низкий звук тяжелого мотора. Он приближался, усиливался – и к площадке возле озера подъехал темно-зеленый бронетранспортер. Открылся люк, вылез солдат в пилотке. Удивленно поднял бровь:

– Это кто ж у нас в гостях? – Не вдаваясь в подробности, мы объяснили, что, мол, гуляли в холмах, дошли до озера, и вот…

Солдат в пилотке – у него было симпатичное, усеянное веснушками лицо – понимающе кивнул.

– Подбросил бы вас домой да нельзя. Мы тут с ночёвкой… А вы отдохните чуток да топайте. Не то вас искать начнут, а?