Интимная гравитация

Короче: и ни да, и ни нет. А капитан, Иван Леонидович, ходит и ходит.

Приняла. Даже свадебку сыграли.

Ненароком ему про Петра Ефимовича кто-то шепнул и про Федьку заодно.

Навалял капитан слегонца и тому, и другому, предупредил, чтобы язык за зубами держали, вроде как крест поставил.

—Всё, что было, быльём поросло, Степанида, дальше черта, новая строчка. Война закончилась, начинается другая жизнь. Ты моя жена и этим всё сказано.

Действительно, для Стеаниды наступила иная эпоха, где о прошлом никто ни слова, ни полслова.

Взамен прежней неприглядной жизни любовь, доверие и нежность.

Каждый дружке угодить старается, а хорошо обоим.

Одна беда в доме – детишек нет.

Три раза Степанида беременела, почти срок выхаживала и каждый раз выкидыш.

Такая беда.

Тут ещё мамка затосковала, пригорюнилась, начала сохнуть: ходить перестала, потом совсем слегла, есть отказалась.

Схоронили мамку.

Никого теперь у Степаниды, кроме Ивана Леонидовича, на всём белом свете не осталось. Затосковала.

Сядет, бывало у окна и плачет, сама причины не ведая. Кто его знает: от горя или от счастья.

Ребятёночка бы ей. Тогда да!

Бог, наверно, услышал её просьбы, она теперь частенько на коленках перед образами беззвучно молилась, хотя всё равно ни во что не верила.

А ребёночка он все одно послал. Девочку. Ладненькую, справную, пухленькую.

Верочкой назвала.

Нарадоваться не могли оба. Что один, что другой,  готовы были в огонь и в воду, чтобы девочке хорошо жилось и сладко спалось. Про еду и одежду говорить нечего – всего вдосталь.

Чего ни попросит доченька: получите, распишись.

Верочке шесть лет исполнилось, как захворал Иван Леонидович: видно боевые раны дали знать о себе спустя столько лет.

Какие только доктора ни смотрели, помочь не смогли. Во многих больницах лежал, обследовался. Подлечат немножечко и домой.

Радуется. Через месяц опять. И всё хуже. Под конец, когда в армейском госпитале основательно обосновался, уколы от боли каждые три часа делали.

Криком кричал. Как только действие препарата кончается, плачет, словно мальчишка.

Хоронили с почётным караулом. Из автоматов в воздух палили.

Степанида снова одна, точнее с дочкой, но без мужской поддержки.

Пришлось ей за двоих трудиться, чтобы дочку вырастить не хуже, чем в полных семьях.

Старалась, убиваясь, на двух, а то и на трёх работах, чтобы у дочурки всё было.

Сама в нужде половину жизни прожила, для родного ребёнка такого не хочет. Пусть уж хоть она счастливая будет.

Наглядеться на свою Верочку никак не могла.

– Вот папка бы увидел… как он там, видит ли нас? Хороший человек был, а как муж и говорить нечего – лучше не бывает.

Верочка росла славная, красивая, послушная. Училась замечательно, общественной деятельностью занималась, в художественную студию ходила.

Вот мамке-то радость…

До шестнадцати лет так всё и было. Потом девочка как с цепи сорвалась: компания, танцы, вино, курево, ночёвки неизвестно где.

– Да, ладно мам! Ты в моём возрасте уже беременная бегала. Сама рассказывала. А я предохраняюсь. Ладно, ладно, шучу.

– Не по своей воле я невинности лишилась. О том я тебе тоже рассказывала. Думала предостеречь. О тебе ведь думаю, о судьбе твоей. Не хочу, чтобы твоя жизнь под откос, как у меня некогда, свалилась. С оглядкой жить нужно и в любви, только тогда счастливой стать можно.

– Не бойся, мамка, не пропаду. Про романтику и любовь лучше не заикайся, времена другие. Лучше денег дай. Кавалеры нынче захудалые пошли, даже в кафе за девушку заплатить не могут. Я себе делового найду, буду жить как принцесса, вот увидишь.

– Ты же знаешь, мы еле концы с концами сводим. Одежонку толком купить не на что. Откуда у меня деньги на гулянки?

– Не прибедняйся, мам. В отцовых книжках, между страниц, денежки лежат. Не хотела без спроса брать. Я и сама заработаю, только мне прямо сейчас нужно.

– Это где так запросто заработать можно?

– Места знать нужно. Даёшь или нет? Ждут меня.

– Сколько же тебе нужно?

– А ты для родной дочки не жалей, сыпь не глядя, сколько в руку попадёт. Все давай.

– Мне для тебя ничего не жалко, только на блажь не хочется отдавать. Может, не пойдёшь никуда, а? Нам ведь и вдвоём хорошо.

– Ты же старуха, скучно с тобой? Найди клуб по интересам, там и веселись. Авось кого подцепишь, старичка-лесовичка какого-нибудь с козлиной бородкой. Зачалитесь, глядишь и переконтуетесь как-нибудь до последнего часа.

– Чего это ты, смерти моей ждёшь?

– Да нет, я так, к слову пришлось. Живи. Ты мне пока не мешаешь. Наоборот, замуж тебя выдать мечтаю.

– Я там была. Больше не хочу. Такого как отец твой, днём с огнём не сыщешь, нынче подобных не делают. Большой любви и ответственности был человек. И тебе такого мужа желаю.

– Какая уж там ответственность – нищеброд папаша мой был. Мужик должен успешным быть, солидным и при денежках.