Ожидание свободы. Роман

Семён, промочив горло вином, крутанул головой:

– Со мной учились коммунисты. Ничего плохого про них сказать не могу, как и про их лозунги о равноправии, о бесплатной учёбе, медицинской помощи, о земле и о многом другом, что направлено на улучшение жизни, прежде всего, простого народа.

– Вот именно, а нас на свалку. Здесь, брат мой, политика будет играть главную роль. Ты в глазах коммунистов – эксплуататор беднейшей части крестьянства, за счёт которого и живёшь припеваючи.

Семён выбросил вперёд руки.

– Но неужели власть не видит, что я работаю больше тех же наёмных людей и не только руками, но и головой?

– Это, брат, не ко мне вопросы. А вообще, поживем- увидим и не будем сегодня спорить о политике, давайте лучше попросим Аню сыграть нам на пианино, – Миша нежно посмотрел на сестру.

Девушке было пятнадцать лет, но из-за маленького роста и больших бездонных глаз, обладающих какой-то колдовской силой, она была похожа на куколку. Аня улыбнулась и нежно посмотрела на дорогих ей людей, которые замерли от её взгляда:

– Я консерваторий не заканчивала, как ты меня, Миша, научил, так и сыграю.

– Я тебе подыграю на гармошке, – Семён подхватился и сходил в другую комнату за инструментом.

– В таком случае я что-нибудь изображу на гуслях, – сказал отец.

– А я на балалайке, поскольку скрипку оставил в городе, – Миша сделал очередной глоток вина.

Через некоторое время над хутором зазвучала прекрасная волнующая музыка, как отражение прекрасных чувств и помыслов семьи Захаровых.

На следующий день в пять часов утра Семён зашёл в коровник и услышал со всех сторон знакомые, с детства ласкающие душу звуки «дзинь, дзинь, дзинь, дзинь», образующиеся от соприкосновения струй молока и доёнки. Присмотревшись, парень увидел, как Галя со своими подросшими и похорошевшими дочками доили коров. Клавдию он сразу узнал по косе, которую девушка уложила на колени, чтобы не испачкать о земляной пол. Семён стоял тихо и боялся пошевелиться. Он любовался красавицей Клавдией, её изящной фигурой, ловкими движениями рук, и его душа наполнилась огромным чувством любви к этому хрупкому прекрасному созданию небес.

Вдруг Клавдия резко обернулась, посмотрела на парня своими огромными глазами и улыбнулась:

– Насмотрелся, братик, на меня? Что скажешь? Может, я уже выросла из состояния сестры?

– Э… ммм…

– Ты что, корова? Что ты мычишь? – девушка прыснула от смеха. Засмеялась и Галя с остальным своим потомством. Поддержала их и одна из коров, которая замычала так, что у всех уши заложило.

– Скажу честно, глядя на вас, таких красивых, я сделал вывод, что девушки созревают раньше, чем мальчики.

– Я надеюсь, что ты уже тоже созрел для семейной жизни и доблестных мужских дел, – Галя протянула Семёну ведро с парным молоком, – попей целебного эликсира, и тебе захочется ещё больше сотворить полезного.

– Уважаемая тётя Галя, а не позволите ли мне поговорить наедине сами знаете, с кем? – парень приложился к ведру с парным молоком.

Видя, что Семён сильно увлёкся, Галя воскликнула:

– Э, достаточно, а то с непривычки может стать плохо. Забирай Клаву, и ступайте, говорите.

Молодые люди вышли на тропинку, ведущую на крутой берег реки. В низинах стелился утренний туман, из деревни доносились звуки от битья кос, кое-где лаяли собаки и мычали коровы, просясь в поле. Семён взял Клаву за руку.

– Мне ещё рано говорить о своих чувствах к тебе, но знай, что они прекрасны, как прекрасна наша земля с речкой, туманом, изумрудной росой, соловьиными трелями, с берёзками, которые похожи на тебя. Этим летом мы начнём строительство дома для меня и для будущей хозяйки. Ты ещё девочка и многих вещей не понимаешь, твои чувства ещё не окрепли и не проверены временем. Вот когда ты убедишься, что ты любишь того человека, с кем хочешь связать свою судьбу, тогда мы обсудим и наше будущее.

– Милый Семён, в деревне девушки взрослеют быстро, и, учитывая, что время быстротечно, не стоит надолго откладывать разговор о нашей судьбе. Я уже давно поняла, что моя судьба неразделима с твоей. Семён, я люблю тебя не как брата, а как настоящего мужчину, который доказал делами свою преданность мне. Ты красивый, добрый, сильный, нежный. Я каждый день думаю о тебе, ты часто снишься мне по ночам. И как, по-твоему, это называется?

– Я это знаю по себе – к нам пришла любовь. Но я поражён твоими взрослыми мыслями, Клава.

– Я же тебе сказала, что деревенские девочки взрослеют раньше обычного. Я понимаю, что мне ещё рано под венец, но я подожду. Какие мои годы!

– Клава, я перед тобой преклоняюсь, и мне не остаётся выбора, как сказать, что я очень люблю тебя и мечтаю о том времени, когда ты войдёшь в мой дом полноправной хозяйкой.

– Ну, вот и поговорили, братик, и теперь я со спокойной душой пойду продолжать помогать маме.

Туман над рекой стал редеть. Совсем скоро солнце принесёт на прекрасную белорусскую землю очередной день, наполненный трудом, заботами и суетой. Люди впереди увидели признаки счастья. Шёл 1923 год.

2

Тем временем на хуторе Коньковых жизнь тоже шла своим чередом. Василий со своими возмужавшими братьями только что объехал молодого жеребца и теперь ёжился, охал и смеялся под струёй холодной колодезной воды, которую лила из ковша на его шею и спину жена-красавица черноволосая Ульяна. Возле ног ползал первый очаровательный плод их любви, годовалая Евдокия. Василий напрягся:

– А теперь вылей-ка на меня целое ведро.

Ульяна засмеялась и окатила мужа прозрачной обжигающей водой, а потом накинула на него длинное льняное полотенце с собственноручными вышивками.

– Спасибо, Ульянушка, от твоих процедур и нежных ручек я молодею. Ты приготовь что-нибудь на стол, а я прогуляюсь.

– Ты опять пойдёшь на то поле и будешь смотреть на небо? Уже столько лет прошло после смерти Тони, а ты её никак не забудешь.

– Ты не обижайся и не ревнуй. Тоня теперь для меня, как Бог. Она нам приносит счастье.

– А можно я с тобой схожу?

Вася засуетился.

– Конечно, любовь моя. Я только буду рад этому и в таком случае запрягу лошадь, чтобы прокатиться с ветерком.

Ульяна радостно помахала рукой свёкру и свекрови, выходящим из дома:

– Дедуля и бабуля, присмотрите за малышкой, пока мы прогуляемся.

– С Богом, нам с Дусей понянчиться только в радость, – сказала бабушка.

Через некоторое время Вася и Ульяна, оказавшись в центре обширного скошенного поля возле копны сена, спрыгнули с телеги и посмотрели на небо. Среди сплошных облаков они увидели яркий лучистый просвет. Вася обнял жену.

– Тоня даёт своё согласие на нашу любовь и желает нам счастья, и пусть она сейчас убедится, что мы любим друг друга, – парень натаскал сена из стожка и постелил его на земле.

Ульяна легла на душистую постель любви и раскинула руки.

– Нам пора родить второго ребёночка. Я к этому готова. И пусть его зачатие произойдёт здесь.

– Любимая жёнушка, я благодарен Богу и Тоне, что они мне послали тебя. Пусть наши души в порыве любви долетят до небес и встретятся там с душой непорочной девушки, которая не познала настоящей мужской ласки, и пусть она почувствует в себе проникновение нашей любви, – Вася нежно обнял Ульяну и стал покрывать её страстными поцелуями.

– Если будет девочка, мы назовём её Антониной, и я теперь верю, что ты со мной, – Ульяна всем телом и душой бросилась в объятия любви и страсти.

Домой молодые Коньковы возвращались через деревню. Выезжая на дорогу, ведущую в посёлок, они встретили Новикова Степана, который на бричке колесил по округе, решая земельные вопросы.