Караван. Исторический роман. Том I

– И ещё попутно, от меня будет личная просьба. В Сарае* перед Алт-Сараем* раньше стояли два вылитых из чистого золота коня в натуральную величину и с красными рубиновыми глазами. В межцарствие беклярибека* Мамая и Тохтамыша один из коней таинственным образом неизвестно куда исчез. Остался один. Тохтамыш винит в исчезновении Мамая, а тот, в свое время винил Тохтамыша, но истина не известна до сих пор. Попробуй прояснить истину, но об этом должен знать только я. Не следует по пустякам отвлекать от более важных дел Амир-ал-умара*. Для осуществления предстоящих миссий пока могу предоставить в твоё распоряжение только Бури. Толковых людей у меня тоже позарез не хватает, а юлэры* никому из нас не нужны. Значит, остальных людей будете подбираеть с твоим отцом и Бури сами, по своему усмотрению и, разумеется, полностью отвечать за их поступки. Согласно замыслу похода, этот караван якобы, принадлежит твоему отцу, а ты при нём лишь командуешь охранением. На самом же деле, баши* в караване лично ты. На твоего отца возлагаются лишь хозяйственные заботы и торговые сделки, а Бури твой как бы обыкновенный, ничем не выделяющийся от остальных членов миссии, но находящийся в дальник родственных отношениях, нукер*. Как мне известно, у тебя есть ещё молодой, но взрослый умом и очень смышлёный брат? Возьми его тоже с собой. Пусть постигает искуство посланца* и аскара*. Ясно?

– Яснее не бывает, мой повелитель, сделаю всё, как прикажешь, – пообещал Умару-Шейху Камол.

– Тогда с богом. Пусть светит вам счастливая звезда и будет на вашей стороне фортуна. Да сохранит тебя и твоих людей Всевышний!

Глава 5: Самаркандская миссия в Булгаре

Камол был старшим сыном купца Кутфи. Их семья проживала в одном из пригородных селений Самарканда. Недавно Камол закончил один из старейших медресе* Бухары. Кроме теологии (богословия), в те далёкие годы учащиеся медресе* осваивали: философию, историю, географию, медицину, культуру, искусство, иностранные языки (среди которых обязательным был арабский), и другие науки. В средневековье, в странах Востока исповедующих ислам, медресе* было не только школой богословия, но и универсальным светским учебным заведением. По его окончании выпускники становились не только священнослужителями, но также учёными, дипломатами, писателями, философами, врачами, хакимами*, амирами* и т. д. Это обстоятельство повлияло и на дальнейшую судьбу Камола. Через улемов* медресе*, о талантливом юноше стало известно духовному наставнику Тимура – Мир Сейиду Береке*. Завершив учёбу, по рекомендации последнего Камол был принят на службу (куч*) в диван-арз* самаркандского Великого амира* в качестве посланца*. С этого момента ему было официально присвоено имя Камол ад-Дин (совершенство веры, или совершенно верный), но в быту его так и продолжали звать просто Камолом. Наравне с ним, посланцами стали и ещё некоторые его сверстники по учёбе в медресе*. В обязанности посланцев* входило, под видом купцов, различного рода миссионеров, путешественников, советников, посещать разные страны, как враждебные, так и дружественные Мавераннахру* (Турану*). Вести на их территории сбор сведений военного, политического и экономического характера, состоянии оборонительных сооружений городов и транспортных коммуникаций, организации системы связи, и оповещение Тимура об угрозах в адрес его лично и управляемого им государства. Посланцам* также вменялось в обязанности: осуществлять создание в разных странах и на завоёванных Тимуром территориях сетей лазутчиков и прочей агентуры (на современном языке – резидентур). Они должны были выявлять в среде приближенных к правителям этих стран сторонников (агентов влияния) Великого амира*, а также противников (дессидентов и просто оппозиционно настроенных людей), как самих вышеназванных правителей, так и проводимой ими политики. В период пребывания в различных городах и других селениях этих стран, посланцы должны были прорабатывать там, на месте, системы распространения слухов, дезенформации, недоверия к правящим элитам и другие вопросы, которые могли иметь значение для достижения правителем Мавераннахра* (Турана*) намеченных целей. Впоследствии, подобная деятельность таких людей получила известные названия: шпионаж, диверсии, терроризм, подрывная деятельность, гибридные войны и т. д.

Руководство деятельностью посланцев* Тимур осуществлял сам лично. Однако, на период его длительных походов и отсутствий, эти полномочия передавались второму сыну Великого амира* – Умару-Шейху*. Он, после смерти старшего брата Джахангира*, являлся ссреди тимуровских детей старшим. Вот и на этот раз, отправившись в свой первый заграничный поход для завоевания Хорасана, Тимур впервые передал Умару-Шейху почти все властные полномочия по управлению Мавераннахром*. Руководство же деятельностью посланцев, Великий амир решил передать в руки Умара-Шейха полностью, даже на периоды своего пребывания в Самарканде. Ему, с каждым днём становилось всё труднее справляться с нарастающими как снежный ком проблемами в управлении государством. Начавшаяся война с Хорасаном их ещё больше прибавила. В частности, первый же штурм вражеской крепости Фусандж привёл к недопустимым потерям в войске Тимура, что заставило его переосмыслить случившееся и задуматься над совершенствованием методов ведения войны созданной им армии, улучшении её вооружения и материально-технического обеспечения.

В раздумьях над этими проблемами, Тимур вспомнил, что ещё за несколько лет до хорасанских событий, он слышал от купцов мифический рассказ о существовании какого-то страшного, неведомого доселе оружия. Любознательный Тимур, желавший знать, о творившехся во вселенной делах «всё и вся», пригласил тех купцов к себе в Кук-Сарай*, и хотя не испытывал доверия к мифам, внимательно выслушал этих странствующих по всему миру торговцев. Из их рассказов следовало, что в ордынском городе Булгаре* проживает некий оружейный мастер по имени Ас*, которому его отец по имени Тауфик*, перед самой своей смертью, передал разгаданный им секрет изготовления неведомого доселе оружия, стреляющего огненными шарами и стрелами. Это оружие, якобы, было создано китайцами задолго до времён Чингисхана, но использовалось теми в основном для развлечений. Как боевое, оно было применено в войне против монголов в период их нашествия на Китай (страну Чин*). Однако, в связи с несовершенством, эта новинка в той войне большой роли не сыграла. Впоследствии, об этом оружии надолго забыли, пока оно вновь не появилось у некоторых арабов и европейцев. Путешествуя по их странам, Тауфик* якобы и выведал секрет его изготовления, но сам его не изготавливал. Перед самой своей смертью, он передал этот секрет своему сыну Асу*, который и смастерил это оружие, названное туфангами*. По словам бывавших в Булгаре* очевидцев, при стрельбе оно, якобы, издаёт страшный гром, а его огненные стрелы могут сразить противника на большом расстоянии и рушить не только деревянные, но и каменные сооружения. Выслушав торговцев, Тимур вновь отнёсся к полученным от них известиям как сплетням и вымыслам, сразу не придав этому должного значения. Однако, во время войны с Хорасаном, столкнувшись с проблемами взятия их хорошо оборудованной крепости, он решил проверить истинность полученных от этих торговцев сведений, а в случае их подтверждения, даже обзавестись данным оружием. С этой целью, Тимур направил послание своему сыну Умару-Шейху, в котором велел, соблюдая меры предосторожности и конспирации, снарядить и направить в Орду* специальную миссию посланцев* под видом торгового каравана. Этим «торговцам» было велено, как можно больше выведать секретов о существовании неведомого оружия и способах его изготовления, а по возможности раздобыть его целиком и переправить в Самарканд. Если же будут позволять условия, необходимо было с тем самым оружием, захватить и переправить в Мавераннахр* и самого мастера-оружейника.

Для осуществления задуманного, Умар-Шейх и решил направить в Булгар* одного из своих посланцев* Камол ад-Дина, для которого, это поручение сына Великого амира*, было первым в его жизни подобного рода серьёзным заданием.

По прибытии в этот далёкий ордынский город, караван Кутфи разместился в одном из местных караван-сараев*. Устроившись на новом месте и изучив особенности торговли на здешних рынках, предприимчивый «владелец» каравана занялся торговлей на местном базаре, одновременно собирая сплетни и слухи, которые в изобилии плелись в среде местной базарной публики. В свою очередь, Камол ад-Дин с младшим братом Эргашем и Бури, занялись их проверкой. Об оружейном мастере по имени Ас*, сделавшем огнестрельное оружие, знал почти каждый житель Булгара*, но преподносил это событие каждый посвоему, и понять, где в рассказах истина, а где вымысел, сразу было невозможно. Однако, в процессе сбора и проверок полученных сведений, теперь проишедшее действо выглядело в значительной степени наиболее правдоподобным и сулило самаркандским миссионерам определённые надежды на достижение поставленной перед ними цели. Как стало известно из рассказов булгарцев, это изделие, напоминающее трубу, использовалось сотворившим его мастером в основном во время праздничных гуляний на городской площади, чтобы позабавить публику и заодно заработать себе на жизнь. Труба изрыгивала огонь с дымом, при этом издавая невероятный гром, чем пугала присутствующих на празнествах людей. За зрелище, с посетителей изымалась определённая плата. Часть собранных средств доставалась самому мастеру, а часть уходила в городскую казну, или людям ею распоряжавшимся. Потом с мастером подружился некий мударрис* местного медресе*, который преподавал в нём учащимся точные науки, и в частности математику. Этот улем* якобы прибыл в Булгар из какой-то далёкой заморской страны. Булгарцы говорили, что мударрис* был полубродник*, полукыпчак*, а звался он Илыг Тюляк. Он делал для Аса* какие-то никому не понятные расчёты, вымеряя углы наклонов этих адских труб перед стрельбой. В результате, огненные шары из тех труб, попадали в цель не только при стрельбе прямой наводкой, но даже из-за холмов и других укрытий. За это Тюляк получил прозвище жид-математик*, а мастер Ас* называл его, либо ёрдамчи мутахассисом*, либо просто тезэтуче*. С момента, когда между ними завязалась дружба, зрелища при стрельбах стали ещё интереснее и собирали больше народу. Соответственно, как Ас, так и Тюляк, стали зарабатывать куда больше. Больший барыш* стал поступать от этого и в городскую казну. Так и продолжалось это дело несколько лет, пока в Булгаре не произошло следуюшее событие.

Прошедшим, до прибытия самаркандской миссии летом, пятитысячное булгарское войско, возглавляемое эмиром* Сабаном, выступило на помощь ордынскому беклярибеку* Мамаю. Тот пошёл войной на отказавшехся ему покориться балынцев*. Вместе с войском, в поход были призваны мастер Ас с улемом* Тюляком, которые взяли с собой и те два, изготовленные ими накануне туфанга*. Так звались у мастера эти самые, стреляющие огнём трубы. В том походе балынцы* разбили ордынцыв* и большая часть булгарского войска домой не вернулась. Не вернулись и мастер Ас* вместе с Тюляком. Что стало с ними и их туфангами*, никто из жителей Булгара сказать не мог. Большинство считало их погибшими.

Прошло уже почти две недели. Камол ад-Дин, Эргаш и Бури нашли и опросили около полусотни участников того похода, но результатов это не принесло. Но Камол ад-Дин не оставлял надежды и продолжал поиски. Особый интерес у него вызвал тот факт, что через некоторое время, после неудачного похода, из города исчезла семья мастера и его близкое окружение, но этому также никто не придавал значения. И вот, наконец, удача пришла посланцам* оттуда, откуда Камол ад-Дин с его спутниками, ждали её меньше всего.

Однажды на базаре к Кутфи подошёл неизвестный, с виду напоминающай дервиша* и попросил устроить ему встречу с одним из сыновей. Вид у обратившигося был жалким, старая изношенная одежда, бледное болезненное лицо, с рубцами и шрамами, изуродованная правая рука. Первое желание у Кутфи было прогнать незнакомца, но зная, чем в данный момент заняты сыновья, он решил согласиться. Мало ли чего, вдруг на самом деле что-то и впрямь полезное сообщит. Встреча была назначена на следующий день возле базара. Вечером произошедшее было обсуждено в узком кругу между Кутфи, Камол ад-Дином, Эргашем и Бури. На встречу с незнакомцем решил пойти сам Камил ад-Дин.

На следующее утро посланец* поджидал незнакомца возле входа в базар*. Последний долго ждать себя не заставил и едва только на базаре появились первые торговцы и покупатели, подошёл к Камол ад-Дину, а тот узнал его, сравнив с описанием, сделанным отцом.

– Ас-саляму алейкум*, – обратился незнакомец к Камол ад-Дину на правах старшего, – Мне известно, что ты старший сын самаркандского купца, что торгует на нашем базаре*.

– Ва-алейкум ас-салям*, – ответил Камол ад-Дин, – Кто ты и кем будешь, почненный.

– Меня зовут Салимбег, но в миру, просто Салим. Сейчас я вольный странник, а в прошлом был нукером* у здешнего эмира* Сабана.

– Почему же теперь не на куче*?

– А разве хоть кому-то бывают нужны калеки? С тех пор как я вернулся с войны, так и странствую. Нигде и больше никому не нужный. Нищенствую, словно изгой, да живу на то, что добрые люди подадут.

– Тогда зачем я тебе понадобился? Не могу же я всех ордынских ниших милостынью одаривать!

– А тебе и не нужно. Я знаю, что ты мастера Аса* ищешь. А я знаю, где его найти. Если сторгуемся, то расскажу.

– Почему я должен тебе верить? Деньги возмёшь и обманешь. А потом, откуда тебе может быть что-либо известно о мастере? Ни одному почтенному булгарцу неизвестно, а тебе вдруг известно?

– Я уже говорил, что раньше у здешнего эмира* нукером* был. В прошлом году мы вместе с войском ордынского беклярибека* Мамая ходили войной на урусов*. Ас* пошёл с нами, взяв с собой, ещё и улема* из медресе* по имени Тюляк. Они хотели в боевом деле испробовать свои туфанги*. Наши эмиры* тогда посчитали, что достаточно будет урусам* услышать один только гром этих туфангов*, как те сразу разбегуться в разные стороны, словно трусливые зайцы.

– Постой, так в прошлом году вы же с балынцами* воевали, насколько мне известно?

– Балынцы* и урусы*, это одно и то же. Балынцами* урусов* лишь в Булгарии* зовут, и то не везде, а в Орде* и других странах в основном урусами*. Сами же себя, они зовут русичами или русскими.

– Понятно. Рассказывай дальше.

– Так как я владею языком урусов*, то Сабан держал меня при себе в качестве тарджумана*. Ас* и Тюляк тоже следовали с нами, пока мы не прибыли на Саснак Кыры*, – тут Салимбег вдруг замолчал.

– Чего молчишь? Рассказывай дальше, – обратился к собеседнику Камол ад-Дин.

– А вот дальше буду говорить, лишь после того, как заплатишь!

– Ну и сколько ты хочешь?

– Cто дирхем*.

– Не много ли просишь? Да и гарантий от обмана у меня никаких.

– Ушкуйники* заплатили столько же без всяких гарантий. А верить, или не верить, это твоё личное дело, чужеземец. Только зачем мне врать? Я просто должен зарабатывать себе на жизнь, чем могу и как могу.

– И многим ли ты успел об этом нарассказывать?

– Ушкуйникам* сообщил по секрету, теперь вот тебе, если заплатишь. А всем подряд, зачем рассказывать? Если все кому не лень об этом болтать станут, тогда мне за сказанное и платить перестанут. Я раньше караванным проводником был, поэтому язык урусов* знаю. Заодно у Сабана лазутчиком быть приходилолсь, поэтому знаю, как лучше использовать секреты.

– То есть знаешь, как с выгодой для себя, разтрезвонить по секрету всему свету? Ну что же, похвально! А держать язык за зубами, тебя Сабан между делом не научил?

– Учил и этому. Да только что мне остаётся делать, если все бросили калеку и подругому заработать на жизнь невозможно. Приходиться торговать секретами.

– А что за народ, эти ушкуйники*?

– Это не народ. Это джете*, в основном из беглых урусов*. В дремучих лесах на Вятке у них образовался свой, целый мятежный улус*. Оттуда они совершают набеги, как на ордынские земли, так и земли самих урусов*. Оттого, те их пуще ордынцев* ненавидят. Только справиться с ними никто не может. Появляются, словно из-под земли вырастают, совершают набеги, а потом неизвестно куда исчезают.

– К исчезновению семьи Аса*, не они ли причастны?

– Да кто же теперь в этом разберётся?! Да и не нужно это теперь никому. Так я деньги получу, или мне уйти?

Камол ад-Дин достал калиту* и стал отсчитывать по десять серебряных монет, передавая их Салимбегу, пока не передал всю оговоренную сумму.

– Ну что Салим! Как видишь, я тебя не обманываю. Продолжай дальше, – вновь обратился он к Салимбегу.

– Недалеко от Саснак Кыры* мы соединились с войском Мамая. Сабан велел мне остаться при его ставке тарджуманом*, на случай если будет пленено много урусов*. Аса и Тюляка, с их туфангами*, по просьбе беклярибека* также оставили при ставке. Перед битвой местом ставки Мамая был выбран Кызылтау*, так его назвали из-за множества цветущих там красных цветов. Ас* поставил туфанги* у подножия того холма, а Мамай восседал на его вершине, откуда просматривалось поле предстоящего сражения. Я и Тюляк расположились рядом с Асом, чтобы посмотреть, как будут стрелять туфанги*. Битва продолжалась почти весь день и склыдывалась для нас вполне успешно. Мы почти разгромили основные силы урусов* и стали теснить остатки их войска к реке Тан*. На Кызылтау* трубы уже стали играть победный клич, как вдруг у урусов* откуда-то появилась свежая конница и ударила в бок нашему атакующему войску. Этого удара мы не ожидали и поэтому наши аскеры* побежали. Урусы* преследовали их и беспощадно рубили. В том бою погиб и сам хан Мамаевой Орды Мухаммед Булак*. Увидев случившееся, Мамай, со всей своей хаваши*, сели на лошадей и ускакали в степь, трусливо покинув жанг майдони*. У нас с Асом и Тюляком лошадей не было, поэтому убежать мы никуда не могли. Когда конники урусов* достигли Кызылтау*, они стали рубить и избивать находившихся там ордынцев*, не спасшихся бегством. Я тоже сначала бросился бежать, но один из урусов* догнал меня на коне и замахнулся над головой чукмором*. Я успел закрыться онколом* и удар пришёлся на неё. Я упал, а его конь наступил мне на плечо копытом. После этого я потерял сознание. Сколько пролежал не помню, но очнулся от того, что один пеший урус* ткнул мне в лицо остриём копья. На их языке я попросил у того воина пощады. Он удивился и спросил, откуда я знаю язык урусов*. Я ответил, что являлся тарджуманом* при ставке Мамая. У урусов это толмач называется. Воин спросил, могу ли я самостоятельно передвигаться. Я утвердительно кивнул в ответ. После этого, он повёл меня к Кызылтау*. Там десятка два урусов*, вместе с одним из их эмиров*, осматривали наши туфанги*. Позже я узнал, что того эмира* зовут Адам Тюряй*. Он является родственником по жене асосий* нойона* урусов, Адама-Москвалика*. Именно этот Адам-Тюряй* командовал свежей конницей урусов*, обратившей в бегство наше войско. Он показал на туфанги* и спросил, знаю ли я, что это такое. Я ответил, что это смертоносное оружие, стреляющее огненными стрелами. Адам Тюряй* попросил меня показать, как оно стреляет. Я ответил, что стрелять умеет лишь мастер, который это оружие сделал. Он спросил, где найти этого мастера. Я ответил, что не знаю, так как в последний раз видел его перед бегством Мамая. Тогда Адам Тюряй* велел своим воинам отвести меня в стан пленённых ими ордынцев* и поискать в нём мастера Аса*. Тот действительно оказался среди пленных, которых урусы* собирались казнить. Я тогда ещё спросил одного из урусов*, зачем они хотят казнить пленных, ведь это же товар для невольничьих рынков? Урус* мне ответил, что среди их воинов много раненых, а они ещё ожидают нападения на свой обоз нойона* литваликов* Ягайло*, или своих же соплеменников-рязанцев. Поэтому, пленные для них не просто обузу, но и опасность представляют. Таким образом, почти все ордынские пленники были казнены на месте. Однако меня, Аса, Тюляка и некоторых других, по велению Адама Тюряя* урусы* пощадили. Я, Ас* и Тюляк, вместе с туфангами*, были немедленно отправлены в Москву. Там меня вылечили и взяли на службу к одному из московских меликов* толмачём. На службе я провёл почти год, а потом напросился проводником в один из караванов, прибывших из Булгара*, и бежал. Аса и Тюляка я с тех пор, ни в Москве, ни где либо ещё, не видел ни разу. Позже, от урусов* я услышал, что они научили этих балынцев* делать туфанги*, а также, и стрелять из них. Я сам не один раз видел, как урусы* затаскивали туфанги* на московские крепостные стены, слышал и гром от их стрельбы. Пожив после побега здесь, я вскоре пожалел, что бежал от урусов*, так как в Булгаре* оказался никому не нужен, вместе с другими такими же ордынцами*, воевавшими в войске Мамая. Дело в том, что этот беклярибек*, оказывается был врагом нынешнего ордынского царя* Тохтамыша. Говорят, что в борьбе за ордынский престол, люди последнего подкараулили Мамая где-то в Крыму и там же его убили.

– Известно ли тебе, где конкретно и как мастер Ас научился делать это оружие? – спросил Камол ад-Дин.

– Когда урусы* нас везли в Москву, Ас рассказывал, что его отец много путешествовал с караванами по вселенной. Бывал в Китае, странах Европы и на севере Африки. Где-то там он и научился мастерству делать это оружие, а потом обучил этому Аса*. Однако, где конкретно, я уже не помню, хотя он, кажется, и об этом тоже говорил. Я тогда сильно болел от ранений, и мне было не до его рассказов. В Москве урусы* хотели оставить меня при нём тартжуманом*. Я и сам хотел освоить мастерство изготовления того оружия, но лечение затянулось и мы ни с Асом, ни с Тюляком, больше не виделись.

– Как ты думаешь, мастер Ас* и сейчас живёт в Москве, или урусы* прячут его где либо ещё?

– Конечно, я о нём урусовских* купцов дней двадцать назад спрашавал.

– А почему об этом слухи и сплетни по Булгару* не ползут?

– Здесь сплетни об Асе и туфангах* уже немного поднадоели и приутихли. Да и сами москвалики* о нём очень мало знают. Его там их мелики* в секрете под стражей держат. Кроме того, в Москве этого мастера Аем* зовут, а Тюляка Илгой, поэтому слухи-то ходят, да только их тут никто не осмысливает.

– Как я понимаю, тебе сейчас в Булгаре* делать нечего. Не возражаешь, если предложим с нами в Москву отправиться? Будешь у нас качарги* и тарджуманом* одновременно.