Свет небесный

По интонациям о доброжелательстве не могло быть и речи, два паренька настроены агрессивно. Но подвинулись, освобождая место на отполированном стволе тополя.

– Я и сам хотел с тобой поговорить, – с показным спокойствием присел Мухин. – Пообщался с Татьяной, но мало продвинулся.

– Хочешь добрый совет? – Рябов повернулся к Слизняку. – Ладно, иди домой, у нас мужской разговор.

– Дак рано еще, – попытался задержаться любопытный паренек.

– Иди! – остановил возражения Петька, продолжил, глядя в след приятелю: – Чего от Таньки надо?

– Хорошая девушка – помогает.

– Не знаю, чего ты там вообразил… у Тараскиной в голове другое, и бабка у нее строгая.

– Я собираю информацию для газеты и не вижу разницы между тобой и другими… и Татьяной – тоже.

– Чего хочешь знать? Тут все про всех знают. А девчонку оставь в покое!

Надо бы возмутиться наглым требованием, но Мухин в очередной раз увидел большие возможности проникнуть в скрытую жизнь двора. Собственно, на это намекал ревнивый парень – лишь бы избавиться от непрошеного корреспондента. Терзается в сомнениях, машинально ветки обламывает, ботинками нервно стучит.

– Все про всех… К кому я могу обратиться в первую очередь?

– Есть тут писака один… Алексеев… еще и почтальон, хорошо меж собой гуторят – к ним бы шел. Вообще-то сам удивляюсь, Сергей Петрович – замкнутый человек, неразговорчивый, порой слова не скажет, полный контраст жене. Та ведь что… сумасшедшая, лезет, куда не просят – ну, как ты. Их давно знают, с Мариной никто не дружит: наврет что-нибудь, а Сергей Петрович…

– У него откуда сведения?

– Пишет он, вот и присматривается, за женой следит…

– Дикая штучка?

– Ага, – понял о ком речь идет Рябов, – если не хуже.

– Не пойму.

– Думаешь, кто чего понимает. Только с виду всякий хороший, а коснись ближе – с души воротит. Перекинулся с Витькой парой слов…

– А Витька…

– Зять ихний. Обещался он с завода принести ножовочное полотно. Сам слесарит. Ну вот, а я в журнале присмотрел кинжал, хотел сделать точно такой же. Так Маринка подслушала, схватила Витьку за шиворот, на меня глянула – мороз по коже. Теперь Витька с ихней дочкой квартирку снимают.

Из обрывочных высказываний Рябова складывалась не очень привлекательная картина семейных отношений, но и только. О конфликтах в семье писателя Татьяна тоже упоминала. Парень всеми силами старается отвести внимание Мухина от девушки. Понятное желание, не требующее дополнительных разъяснений.

– Как зовут почтальона?

– Иван Быстров. Сам по себе он тоже не разговорчивый. С ним никто не связывается – он в округе самый сильный, знает он про всех. И каждая собака его знает.

– С чего ты взял?

– Не знаю, – пожал плечами. – Сразу видно, когда чего делает.

– Да кто он такой!? Все горазды хвалить.

– Пацаны говорили, откуда-то приехал, квартиру купил… Чего пристал!

– И это все, что можешь сказать?

– Отстань от девчонки! – В руках Петьки угрожающе хрустнула толстая ветка.

Бесполезно возражать, но и соглашаться никак не хотелось. Парень настроен решительно, будет чинить препятствия – это уж точно. А если замешен в гибели Казакевича…

– Я подумаю. – Леня Мухин посчитал разговор исчерпанным и оставил Рябова со всеми его пресловутыми правами на девичье сердце.

Вышел из укрытия и удивился освещенности двора. Посмотрел вверх, а там среди ярких звездочек месяц повис – совсем как у Гоголя на хуторе близ Диканьки. Вот ведь обратил внимание, зато в квартире у дворничихи ничего не видел, кроме девушки. В каком окружении она живет… теперь случая не представится. Ничего не говорила о почтальоне.

Несмотря на сквозящую в речах Петьки предубежденность, личность почтальона заинтересовала Мухина. Сама профессия предполагает осведомленность Быстрова в отношениях многочисленных семейств, с которыми приходится общаться по делам службы, серьезные конфликты не могли пройти мимо его внимания. Подробнее Рябов не стал распространяться, хотя его убеждение по поводу физического превосходства почтальона наводило на размышления: возможно, существовала какая-то тайна, связывающая его с местными ребятишками. Также немаловажны беспокойство и суета вокруг Татьяны. Так или иначе все жители двора объединились в обособленные группы. Знать бы еще, по каким признакам или интересам. Строго выдерживается дистанция. Обнадеживающий подход к решению поставленной задачи, сулящий неожиданные открытия.

Итак, почтальон?

Он увидел романтику. Есть множество людей, без всякого энтузиазма выполняющих повседневную работу, получающих удовольствие только при подсчете заработка, а Иван Быстров расширил рамки своей деятельности и выделил притягательную цель – возможность постигать тайны, недоступные для других профессий. Тайны завораживали, к ним он устремлялся. Вовремя вспомнил братьев Знаменских, ставших знаменитыми бегунами в результате рабочей необходимости. Не обязательно тихоходом передвигаться по жилищным задворкам, и он в первый же день оделся по-спортивному, надел легкие кроссовки. И… работа превратилась в увлекательный процесс.

Сначала не все шло гладко, но не прекращалось восхождение на вершину. Вершину чего!? Ответ терялся в дебрях импульсивных образов, но Быстров знал: ответ найдется. Главное – бежать, бежать… Хотя в минуты спокойных размышлений появлялись сомнения в своей нормальности. Например, живут люди и воспринимают жизнь как естественную смену труда, отдыха и развлечений. Очень простое решение жизненного кроссворда: деньги дают материальную основу для остальных составляющих. И вдруг – открытие. Оказывается, человечество ошибается в принципе, рассматривая трудовую деятельность как путь к самоутверждению. Осознание своего Я происходит в воссоединении с вселенской идеей – это и есть неутомимое, осознанное и все более захватывающее движение к вершине. Сама деятельность, если не помешаться на деньгах, позволяет размышлять, осмысливать бытие свое и людей, с которыми приходится общаться в процессе работы.

Квартира №6 в угловом доме запомнилась с первой встречи с хозяином. Сочувствие? Приоткрытая дверь. Пожилой благообразный человек с тяжелыми, как и очки, чертами лица мнет в руках полученный по заказу журнал, одновременно оценивает Быстрова пытливым взглядом. Виноватым голосом пытается разрешить конфликт, затеянный его женой.

– Подумаешь, газета. Ну, вытащили ребятишки. Из-за баловства. Пальчики тонкие, легко проходят в почтовый ящик.

– Какие пальчики! – не унимается жена, привлекательная, не старая брюнетка с черным испепеляющим взглядом. Массивным телом старается оттеснить мужа. – Они специально не кладут газеты, потом перепродают.

Иван понимает смущение человека, живущего бок о бок с женщиной, далекой от общечеловеческой любви. Милосердие и доброта для нее являются надуманными понятиями, и жизнь представляется из череды завоеваний. Чего и зачем – остается догадываться.

– Могу предложить взамен бесплатные газеты, вот специально принес.

– Что толку в бесплатных газетах! – еще больше обозляется женщина, размахивая правой рукой, как топором. – В них дурацкая реклама и несколько грязных анекдотов. Ну, еще парочка глупых статей, перепечатанных из других газет.

– Значит, могут заменить потерю.

От явной насмешки она теряет дар речи, переводит остекленевший взгляд с почтальона на мужа и обратно, круто поворачивается и захлопывает за собой дверь, оставив обоих на лестничной площадке. Судя по нервозности, торопилась на кухню, откуда запахло жаренным.

– Вы не огорчайтесь, – спешит успокоить Быстрова благовоспитанный хозяин. – Пошумит, но жаловаться не станет. Характер такой.

Позже Иван ближе познакомился с Сергеем Петровичем – конечно, благодаря зловредности его жены. Чтобы избежать повторных конфликтов, он не клал газеты в ящик, а поднимался на второй этаж, звонил, встречался с подслеповатым взглядом, молча протягивал почту. И Сергей Петрович однажды расчувствовался.

– Как вас зовут, мил человек?

– Иван. Можно на ты.

– Вижу, ты добрый человек. В наше время не приходится рассчитывать на добропорядочность, и твое рвение, Ваня, очень похвально, можно отнести к исключению. Понимаешь ли, трудно ладить с людьми, они разные – нередко приходится выслушивать хамство. Так?

– Да, – кивнул не лишенный отзывчивости Иван. – Но мне нравится.