Свет небесный

– Моя задача проанализировать, а не расследовать. – Леня Мухин почувствовал трепет ее губ, ему хотелось коснуться ее дыхания, окунуться в небесную глубину ее глаз, но шумели на ветру голые ветки, казенные слова разрушали естественное состояние. – Я ждал большего.

– Можно написать обо всем дворе – чем люди живут, о чем говорят… Моя бабушка всех знает, ей доверяют. Вы не смотрите, что она такая строгая, она сплетен не любит. Ефима Терентьевича знает, он весь был на виду. Когда погода хорошая, придет с тросточкой, присядет у столика во дворе – чекушку распивает. Бабка ему слова не скажет, все жалела.

– А сколько ему было?

– Да уж семьдесят давно перевалило, ничто с ним не делалось. Старые люди словно замороженные – военная закалка, что ли.

– Сами то что думаете? С ребятами общаетесь… – При последней фразе в его голосе проскользнула ощутимая зависть. – Может, они виноваты.

– Ну, прямо! Им и так досталось ни за что. Участковый целый месяц цеплялся к Петьке Рябову, а расстались друзьями. Ничего не раскопали, только пыль подняли. Если бы какой маньяк был, так ведь почерк разный. А Борька Пендюхин сам свалился с балкона… Лена Андреева… Да что там говорить, и закономерности нет. Выдумки все – я так думаю.

Действительно, со стороны факты выглядели банальными: старик умер от побоев, Наталью Бунькову с ее соседкой зарезали в пьяном угаре, Лена Андреева отравилась водкой сомнительного качества… Пендюхин свалился с третьего этажа. Это же надо ухитриться – упасть с балкона… Но Анатолий Евгеньевич, умудренный жизнью человек, почувствовал скрытую закономерность, увидел возможность поднять рейтинг газеты, привлек Леню Мухина, рассчитывая на его сообразительность.

– Все равно должна быть объединяющая причина.

– В новых экономических условиях люди перестали доверять друг другу, замкнулись, стали каждый сам по себе – отсюда трагедии. Да что я говорю… раньше культивировалась взаимовыручка, а теперь – умение сорвать куш принято за правило как основной двигатель прогресса. И этот ваш редактор тоже гонится за деньгами, ему наплевать на ваше душевное здоровье. Теперь никто не верит государственной политике, а мы начинаем удивляться, по какой причине развелось множество религиозных сект. Кто-то может себе позволить, и уединяется. Называют отшельничеством и слабостью. Я так понимаю – ум, сила характера и честность. Кто-то же не хочет жить за счет других, и общаться с морально нечистоплотным обществом считает ниже своего достоинства. А почему нет? Артисты, например, не могут реализоваться без зрителя и слушателя, а умный, физически здоровый, человек способен найти блага в окружающей природе.

– Любопытно, – оценил он девичью логику, – но похоже на юношеский максимализм и домыслы, а от меня требуют документальности. Факты нужны.

– Есть у нас писатель, живет с женой. Дочь и зять сбежали… ну, отсоединились. – Она помолчала с минуту. – Даже в одной семье нет мира, конфликты возникают на пустом месте.

– Это как?

– Думаю, разные поколения. Как-то слышала их перебранки. Он пишет ненужные книги, а им, выходит, шиш с маслом. Вот они и бесятся… А, есть вариант! Расслоение поколений, их взаимное непонимание.

– О конфликтах отцов и детей еще Тургенев написал, о вражде нет речи.

– Вы не понимаете! Теперь нет родственных чувств. Если раньше проявлялась конфронтация идей, то сейчас на всех уровнях происходит экономическая война. Каждый хочет поживиться за счет ближнего – я так думаю.

– Танюша, вы милая девушка, но экономические законы были всегда, на их основе строится государственная политика. Нельзя созидать цивилизованное общество, опираясь на мировоззрение только людей, приобщенных к лику святых; к сожалению, люди в своей основе лживы, изворотливы и коварны.

– Ну, прямо! Я так думаю, приспосабливаются, часто портятся окончательно. Вы же не будете отрицать безгрешность детей. Ой, что я придумала: бескорыстно любят только дети, в остальных случаях – дудки!

Приятно слушать юную особу и сознавать безошибочность первого впечатления. Внешняя привлекательность вполне соответствует внутреннему содержанию. И все-таки его самолюбие задето. Это он, мечтающий стать писателем, слушает лекции по психологии – логически выстроенную первопричину трагических событий.

– Вам бы книжки писать!

– Я и говорю, давайте напишем вместе.

Ему самонадеянно приходила шальная мысль, что Татьяна увидела в нем привлекательность; возможно, симпатизирует, хочет подружиться. Однако свежи впечатления от общения с сотрудниками лаборатории, замечания по поводу бесцветности Мухина. Приходится расстаться с мыслью о своей исключительности, девушкой движут честолюбивые помыслы.

– Как-нибудь сам, а с писателем я встречусь. Думаю, выскажет свои соображения.

– Так он все и расскажет! – хмыкнула Татьяна. – А вы зря обиделись, ничего плохого в моем предложении нет. Надо чем-то заниматься. Бабка заколебала, метлу подставляет. Вы не можете мне отказать, правда?

Она уверена в своей неотразимости – фамильярно поглаживает рукав его пальто, нежно заглядывает в глаза, отыскивая признаки покорности, и беззастенчиво продолжает гнуть свою линию. Можно, конечно, противиться, но нельзя отрицать факта притягательности ее интеллектуального и духовного мира. И он покоряется. Ему очень хотелось любить обаятельную девушку, только бы он ей понравился.

– У Лены Андреевой родственники остались?

– Сын… мать в Доме престарелых… Костя хотел выдать Елену Витальевну замуж и сам распоряжаться квартирой. Ей-то что! Наверное, хотела, да кто возьмет. Вот она и бесилась. Придет пьяная – он ее из дома вытуривает. Она сядет на скамейку у нашего подъезда, и так до утра. Летом куда не шло, а зимой моя бабка ее притаскивала. Отогреет и обратно спровадит.

– Плохо верится, чтобы так плохо относился к родной матери.

– Ну, прямо! Хорошо относился – не хотел, чтобы его позорила. Сначала в квартире запирал. Принесет продукты и закроет на замок, чтобы сама до винной лавки не добралась. Только напрасный труд. Всю жизнь без мужика в доме, поэтому сноровки хватало – найдет какой ни есть инструмент и разберет любой механизм. Потом бегал по всему кварталу, до частных домов добегал – и там искал бестолковую мамашу. Часто находил в непотребном виде. Когда понял – скрывать нечего, тогда и стал прогонять: все равно ему хуже не станет, а она помыкается и задумается. Пустое занятие, горбатую могила исправит.

Леонид уверен, мнение Татьяны мало имеет общего с действительностью, но характеризует отношение самой девушки к сыну погибшей Андреевой. В ее понимании все несчастные случаи, в том числе и смерть Елены Витальевны, ничего сверхординарного не представляют – в стране их не счесть. И задача выглядит простой – объединить и обобщить трагические события, частоту объяснить редким совпадением и подогнать под общий процент смертности. Для заразительности желательно вставить парочку интригующих эпизодов, пусть даже далеких от реальных фактов – все равно стопроцентной точности не достичь из-за субъективности восприятия любого расследования. Неплохо добавить несколько глубокомысленных рассуждений. И другого не надо! В потоке российского словоблудия читатель проглотит наживку за милую душу.

– А этот писатель, он известный?

– Сергей Петрович?.. Не знаю. Теперь многие пишут от безделья и нежелания работать по рыночным правилам – считают ниже человеческого достоинства. А у него вдруг да получится. Говорят, живет на пенсию по инвалидности, да и жена его получает пенсию по болезни. Он редко появляется на людях. В магазин и обратно. Всегда грустный, о чем-то думает. Ефим Терентьевич раз остановил, чтобы стрельнуть десятку, так он испугался, шарахнулся в сторону, начал заикаться, понес околесицу. Тогда я помогала бабке снег разгребать. Ну да, в прошлом году. Думаю, нищий он – на то и писатель. А у нас получится, я уверена.

– Вряд ли вы можете рассчитывать на успех, вдохновляясь нашим сотрудничеством. Обычная рутинная работа по сбору и изучению известных фактов, является моим первым опытом на поприще журналистики.

– Все говорят об известных фактах, и вы тоже… Что известно-то!? Ничего и не было – я так думаю. А мы придумаем! – Ее глаза загорелись, как иной раз говорят, синим пламенем. – Пусть будет цикл рассказов о людях, объединенных неудачным стечением обстоятельств. Что я придумала!.. Закономерность преступлений – в невозможности укрыться от моральных уродов, в их повсеместном присутствии, договориться с ними тоже нельзя. Ну как!? – Она схватила его пальцы, сжала в своих узких ладошках так, что ему ничего не оставалось, как согласно покивать головой. Внешне походила на одну из множества привлекательных девушек, но смысл ее речи не укладывается ни в один известный сценарий. – Общая масса людей далека от понимания глобальных нравственных проблем, своевременно не замечает, как в ней самой зреет негатив… – продолжала девушка. – Хотя что я говорю! Где-то рассыпаны зерна всевозможных социальных потрясений. Мы проходим мимо, а они потихоньку набирают силу, и вдруг вырастает колос. Для примера можно взять политических авантюристов или еще кого…

– Куда вас понесло! Передо мной стоит задача проще – разобрать по полочкам уже известные факты, пусть даже криминальные, выявить закономерность. Сдается мне, причина кроется в самом перестроечном времени – очень смутном, когда общество расслоилось на бедных и богатых, не устоялись нравственные ориентиры. Говорят о пресловутых генах, но мы живем среди реальных людей и пакостим друг другу… из-за мелочей. И почему?.. Гордимся достижениями цивилизации, а возвращаемся к законам джунглей.

– Говорите, проще? Смотрите, голову не сломайте. До вас тоже умники были, а воз и ныне там. Человеческую природу не изменить, всегда происходило одно и то же. Живите как живется. Зло в природе человека, но бог помогает преодолевать собственные слабости. Вы и представить не можете, какой замечательный человек Сергей Петрович… Бережет свою жену. В моем понимании, духовность проявляется в объеме любви. Чем больше любви, тем и человек духовней.

– Чего ж не понять, – слабо улыбнулся Леня. – И все равно надо выявлять зло. Впрочем, я потому и здесь – чтобы отделить зерна от плевел. Как известно, в мутной воде черти водятся, а люди должны видеть открытость, верить в справедливость и объективность.

– Допустим, вы правы, – неожиданно отступила девушка, – но никогда не узнаете истины.

Он смотрел на ее пухленькую ручку, опущенную на вздымающуюся грудь, и понемногу стал уходить в мир грез, в котором нет злых гениев, а чувства глубоки и искренни. Осталось прояснить для себя, какой цели он сам добивается, беседуя с ней на отвлеченную тему. Надо помнить о поставленной задаче!

– Мало верится, чтобы умудренный жизнью Ефим Терентьевич мог по случайности погибнуть от уличной шпаны. И никаких свидетелей. Вы сами сказали, мухи не обидел…

– Говорила… мало ли что могло произойти. Слово за слово… Сами знаете, какие парни пошли. Наши – нет, а еще приходят чужие… Вы действительно хотите раскрутить дело? Не верю, потому что никто не заинтересован.

– И вы?

– Я!?

– Ну да.

– А зачем раскапывать? Вы сами не хотите. И неинтересно. Пока история окутана тайной, смерть всегда кажется таинственной, как и чужая душа. И притягательной – я так думаю. Теперь точную причину не узнать, а посадить могут многих. Человек-то старый был, инвалид; могли недооценить свои силы. И зачем убивать старика…

Впору серьезно задуматься. Возможно, она не права, но своим умозрением интригует. Распахнулась, и Леня Мухин погрузился… в потемки. Да, она своими речами заворожила, опутала, увлекла. Он готов заплакать от восторга, но отказывается от сотрудничества.

– В голову не возьму, зачем вам участие в рутинной работе. Вы девушка умная, самостоятельная; можете сами начать какое-нибудь дело и, при вашей энергичности, достичь успеха. Вот и молодость… Не надо подстраиваться под меня.

– А если вы мне нравитесь. Не так уж много воспитанных и увлеченных настоящим делом ребят. Уверена, вы и стихи пишите. Может, почитаете… о любви, например. А хотите, я покажу свои стихи? Кто только не писал в нашем классе, и я пробовала. Вы чего загрустили?

– Подавлен вашей целеустремленностью.

– Ну, прямо!

Они уже оба потерялись в собственных ощущениях и не замечали пристального взгляда Евдокии, издали наблюдающей за внешними проявлениями молодых людей. Музыкой стучала капель, и тополь клонился, обремененный масштабами их присутствия. И Леня начал говорить, или ему только казалось: