Башни витаров

– Да уж не в такой комнате. Когда тепло, купаюсь в реке, когда холодно, хожу к горячему источнику, что у Можжевеловой горы, там, где черный лис живет, и где я собираю лечебные шишки.

– Ты купаешься с лисом? – засмеялся Синигир.

Тимша замотал головой, стряхивая с волос брызги:

– Я мечтаю его поймать. Но лис очень хитрый. Впрочем, это вопрос времени.

Окутанный облаками пора, Тимша, быстро забыв о лисе, заговорил о делах насущных:

– А может, и нет ничего особенного в нашем углежоге. Он приветливый и гостеприимный хозяин. Правда, живет одиноко и не любит говорить о себе.

– Нет, – прервал пылкую речь юноши охотник, – дело не в одиночестве. Я тоже один, да и ты. В доме даже одинокого человека есть какие-то вещички, безделицы. И о хозяине все могут сказать вещи в его доме.

Тимша хмыкнул, с загадочной улыбкой посмотрел на собеседника, потом не сдержался и захохотал, да так безудержно и звонко, что смех его гулким эхом раскатился по комнате.

– Ты чего? – спросил охотник, и, недоуменно пожав плечами, нырнул с головой под воду.

После купания, сидя у жарко горящего камина, спутники решили: завтра рано утром они покинут дом углежога, а после визита к знахарке сразу отправятся в Дювон.

– Только рано утром. Рано! – подчеркнул Тимша, – роскошные завтраки оставь для Дювона, ладно?

– Что значит – роскошные? Ты намекаешь на харчевню? Так там был обычный завтрак.

– Ну, это кому как. Для зверолова – это необыкновенный пир. Однако согласись, он оказался долгим. Давай попросим у Мура что-нибудь в обмен на повозку и перекусим по дороге.

– Послушай, а может, не поедем к знахарке? Я, правда, здоров, – охотник для подтверждения слов даже постучал себя кулаком в грудь.

– И не начинай этот разговор. Пусть она скажет, что с тобой все в порядке. И меньше стучи своими кулаками – руку побереги.

– Но нам придется еще дальше заехать в Черные болота, – послушно положив руки на подлокотники кресла, попытался возразить Синигир.

– Мы ведь с зарей выедем, а до темноты уже будем на дороге в Дювон. И Черные болота меня совсем не пугают.

Тимша поправил ворот рубахи, которая была ему велика, потом понюхал рукав и спросил:

– А что за приятный запах?

Синегир предпочел промолчать.

Огонь в камине горел ровно, тепло обволакивало путников, и, несмотря на обилие впечатлений сегодняшнего дня, их клонило в сон. Тимша, зевнув, хотел уже отправиться спать, как вдруг раздался громкий стук в дверь.

И так зловеще прозвучал этот стук в тишине ночи, что товарищи вздрогнули, вмиг сбросив путы дремы, переглянулись. Ожидали они в этом мрачном доме чего угодно, потому в руке охотника как-то вроде бы сам собой оказался тугой лук, до того мирно лежащий на скамье.

Дверь растворилась – в комнату вошел Мур с кувшином в одной руке и корзинкой, прикрытой белым полотном в другой.

– Молоко и хлеб на завтрак, – он поставил кувшин на стол, – хорошо, что я запасся едой, словно знал, что буду принимать гостей.

– Ты вовремя, Мур, – обрадовался Тимша, наблюдая краем глаза, как лук из рук Синигира опять сам собой, незаметно, переместился на пол, – нам бы тележку пристроить, она помеха в дороге. Может, тебе нужна?

– Я куплю ее, если тебя это устроит, – предложил Мур, – необычная такая тележка.

– Благодарю тебя! Я сам ее мастерил! – с гордостью объявил зверолов.

– Сам? – удивился Мур, да и Синигир удивленно приподнял бровь, – разве не мастера в Бурой пустоши изготавливают повозки?

– Я много чего сам делаю. Денег у меня мало, чтобы платить мастерам, да и ловушки, клетки, силки у меня всегда особенные. Зачем мне мастера? – с воодушевлением принялся рассказывать юноша.

Синигир слушал с улыбкой, и чем дальше говорил юноша, тем шире она становилась. Зверолов, заметив веселье Синигира, нахмурился и счел нужным пояснить:

– Я мастерю в свободное время.

– Свободное время – это когда? – спросил Синигир, – пока какой-нибудь енот не придет в гости?

– Ловушки-то я делаю такими, чтобы зверушки не пострадали, – обращаясь теперь только к Муру, пояснил Тимша.

– Верно, – одобрительно и серьезно согласился Мур.

Поощренный, Тимша принялся объяснять, чем же хороша повозка, сделанная им особенным образом:

– У нее колеса обмотаны толстым слоем огаты – это такая лиана, она растет только в одном месте Синего леса; так вот, колеса обматываешь, чтобы не трясло, а еще есть дверка сзади.

Тут Тимша прервался и вздохнул:

– Хорошая тележка.

– Так зачем тебе продавать такую замечательную повозку? Вы можете забрать еду просто так.

Товарищи принялись благодарить щедрого хозяина, но тот лишь повел плечом и заметил, что он всегда рад гостям, тем более, таким.

– Каким – «таким»? – спросилТимша.

Мур, посмотрев внимательно на товарищей, ответил не сразу:

– Если быть справедливым, то вы особенные уже потому, что первые мои гости.

– Спасибо тебе за приют и за все. Береги мою повозку! – заключил юноша.

– Ее можно забрать на обратном пути, – нашел выход углежог, – я с удовольствием принял бы вас, когда вы будете возвращаться.

– Не выйдет. Мы из Дювона отправимся домой, в Синий лес, по живописной дороге Межхолмья, что идет меж Четвертым и Пятым холмами, огибает северный склон Третьего холма, а потом – убегает прямо в Синий лес, оставляя справа Первый холм, а слева – Второй. Поэтому возвратиться в Черные болота уже не получится, – пояснил Тимша.

– Так вы поедете в Дювон, – неожиданно мрачно проговорил Мур.

– Да! В славный Золотой город. Ты там бывал?

От зоркого глаза Синигира не укрылось: невинный вопрос зверолова произвел на хозяина неприятное впечатление. Что-то в лице Мура дрогнуло, складка на переносице стала резче, и голос стал глуше, когда он ответил:

– Да, бывал… давно.