Башни витаров

Тимша тоже негромко, но бодро ответил:

– Углежоги! Что ж, живут себе… дома, конечно, не хоромы, ну, наверное, так у них принято. Что тебе не нравится-то?

В некоторых домиках зажегся тусклый свет, на улицу были вынесены фонари. В их неверном свете зверолов и охотник смогли лучше рассмотреть углежогов, которые глухо переговариваясь, тянулись из своих земляных нор к повозке, нагруженной лесом.

Когда Мур говорил о нелегком ремесле углежогов, он не преувеличивал. Печать тяжкого труда лежала на их сгорбленных плечах, безрадостных лицах. Они шли не спеша, словно не имели сил для этого. Те, что постарше, время от времени покашливали. Но и не удивительно: воздух просто пропитался гарью. Углежоги подходили к Муру, почтительно кивали, похлопывали по толстым бревнам в знак одобрения.

Вновь появился старик, встретивший путников, теперь он держал фонарь, и, тяжело дыша, проговорил:

– Пойдемте, люди добрые, я провожу вас.

И, не дожидаясь ответа, забрал у них коней и, приговаривая что-то сквозь кашель, исчез в ночи, словно растворился в темноте. Тимше и Синигиру осталось лишь отправиться за ним. Старик уверенно шагал по невидимой дороге, товарищи, спотыкаясь на кочках, едва поспевали за проводником.

– Куда он нас ведет? – пробормотал зверолов, – мы все дальше от хижин.

– Раньше надо было вопросы задавать, а теперь иди и не спрашивай, – прошипел в ответ охотник.

– А чего «раньше»? Кто же знал? Но я считаю: не надо думать о плохом, – Тимша даже приостановился, желая развить мысль, но Синигир пихнул его, и зверолов зашагал еще быстрее, стараясь держаться за стариком и не сходить с тропы.

– «Не думать»! Это ты у нас не думаешь! Дал повозку незнакомцу и к знахарке какой-то поехал, – бурчал Синигир, обращаясь к спине товарища.

Шли они, поворачивая то влево, то вправо. Порой казалось, будто они повернули назад. Однако воздух постепенно становился чище: по всей видимости, от деревни углежогов провожатый отвел путников на порядочное расстояние.

– Мы на месте, – наконец прохрипел старик.

Рошка радостно заржала, рыжий конь Синигира поддержал ее – Тимша резко остановился, Синигир тоже, при этом наткнувшись на зверолова так, что тот едва не упал.

Вдруг вспыхнул яркий свет – это старик зажег необычный громадный светильник, висевший, как оказалось, над железной дверью. Старик распахнул ее и вошел в помещение – осторожно поднялись вслед за ним на высокое крыльцо и Тимша с Синигиром.

Глава пятая

в которой охотник и зверолов оказываются в доме углежога, Тимша прыгает в воду и восхищается,

продает тележку и рассказывает о происшествии в Синем лесу

Путники остановились у порога, рассматривая комнату, довольно хорошо освещенную круглой лампой, прикрепленной к стене при помощи черных цепей.

Единственным украшением каменных стен являлись окна с разноцветными стеклами. Посередине стоял большой темного дерева стол, вокруг него – стулья с высокими резными спинками. Справа в стене зиял огромной пастью камин, огороженный витой решеткой. Слева расположился небольшой шкаф, также темный, с затейливым рисунком на дверцах – из него старик доставал что-то, кряхтя и кашляя. Пол под ногами был выложен темно-зелеными глиняными плитками.

– Располагайтесь, хозяин сейчас придет, – объявил старик.

Он отошел от стола, где, благодаря его стараниям, уже стояли блюда со съестным, и направился к выходу.

– А наши лошади? – крикнул вдогонку зверолов.

– Я о них позабочусь, – прохрипел старик, не оборачиваясь, и скрылся за тяжелой дверью, оставив путешественников одних.

С минуту они молчали.

– Тут живет наш углежог, – не трогаясь с места, наконец, пробормотал Синигир.

– Как здесь, —Тимша помедлил мгновение, нашел слово и продолжил:

– Мрачно.

– Этот дом ему подходит, – проговорил Синигир.

– Да, такой же необыкновенный.

Необычное впечатление производило жилище Мура: тут было все только самое необходимое, ничего лишнего, ни одной милой мелочи, создающей уют, поэтому чистота и довольно богатая мебель не радовали глаз, а угнетали.

– Хозяин суровый, похоже, человек, – заметил Синигир.

– Да, тоскливо проводить в таком доме дни, а уж ночи – подавно.

– Жизнь моя не слишком богата весельем, – неожиданно прозвучал знакомый мягкий, но с нотками железа голос, служивший предметом некоторой зависти для юного зверолова.

– Ой! – вскрикнул юноша от неожиданности.

Громкое его восклицание, вызвав эхо, легким звоном пролетело по полупустому помещению и растаяло под высоким потолком. Хозяин зажег свечу, взял со стола поднос с едой и направился к выходу.

– А мы тебя ждем, – забыв об угнетающей обстановке, сказал зверолов, провожая уходящего Мура недоуменным взглядом.

Но тот, как оказалось, направился не к выходу, а к двери, которая находилась позади путешественников, как раз справа от входа. Эту деревянную дверь, украшенную резьбой и железной ручкой, они не заметили, стоя к ней спинами.

– Прошу вас, – с этими словами Мур с подносом исчез за дверью.

Зверолову и охотнику ничего не оставалось, как последовать за ним по крутой лестнице на второй этаж.

Комната наверху выглядела более жилой и уютной, но только в сравнении с нижним помещением. Здесь тоже находился камин, но в нем полыхал яркий огонь, а рядом стояли два плетеных кресла, на которые хозяин набросил крашеные бараньи шкуры. У окна располагался стол, не такой громоздкий, как в комнате на первом этаже, поменьше, накрытый тяжелой, расшитой серебряными нитками скатертью, по его сторонам – широкие лавки. Справа, в нише, притулилась кровать. И кровать, и лавки были покрыты ткаными коричневыми коврами.

Гости, усевшись, с удовольствием отведали угощение: птичье мясо, сыр, овощи и хлеб.

– У вас, на Черных болотах, – восхитился Тимша, – вкусная еда.

– У нас, на Черных болотах, совсем нет еды, – покачал Мур головой, – мы привозим ее, когда есть возможность.

– Скажи, Мур, а почему у тебя дом такой? – едва утолив голод, принялся задавать вопросы любознательный юноша.

– Тебе не нравится? – Мур поднял бровь, но в глазах затаилась улыбка.

– Нет, что ты! Все так красиво! Но знаешь, почему-то кажется: тут никто не живет.

Глаза углежога вмиг потухли – взгляд его теперь был мрачен. Он отвернулся и глухо произнес, глядя на колеблющийся огонь свечи:

– Что ж, ты прав – никто и не живет.

– Так это не твой дом? – уточнил Синигир.