Проклятие Гермеса Трисмегиста

Голышкин. В очень приятном собеседнике, Оленька!.. Ох-х! (Морщится и незаметно потирает свое бедро, куда был сделан укол). Кстати, вы прочитали мою книгу? Ту, что я подарил вам на прошлой неделе.

Ольга. Разумеется, Сталвер Ударпятович.

Голышкин. И..?

Ольга. И ничегошеньки не поняла.

Голышкин. Как жаль!

Ольга. Очень уж вы умны, профессор! Мне ли, глупой девочке, понимать эту вашу философию? Признаюсь, у меня возникло много вопросов. А ответить на них было некому. Я читала вашу книгу ночью. Одна, лежа под одеялом в холодной постели. Комнату освещала только тусклая настольная лампа. За темным окном тоскливо завывал ветер. Было так страшно!

Голышкин. Бедная моя девочка! (Берет ее руки в свои и покрывает поцелуями). Так в чем же дело? Спросите сейчас. И я отвечу.

Ольга. Хорошо. Вот вы пишите о некромантии…

Голышкин. О, господи, Оленька, и вы туда же!

Ольга. (Отнимая руку). Я сказала какую-то глупость? Я так и думала! Больше ни единого слова о вашей книге. Я не хочу выглядеть в ваших глазах смешной. Ведь вы, Сталвер Ударпятович, профессор философии, а кто я? Обычная медсестра из районной поликлиники.

Голышкин. Простите, простите меня, Оленька! И не принимайте мое восклицание на свой счет. Это все мой сегодняшний гость. Возможно, вы его даже видели.

Ольга. Этот таинственного вида мужчина? Прошел мимо меня и не заметил, словно я невидимка.

Голышкин. Не может этого быть! Ни один мужчина не способен на это. Вы само совершенство, Оленька!

Ольга. Следовательно, он не мужчина. Это утешает. Но что вы хотели о нем рассказать, Сталвер Ударпятович?

Голышкин. О нем? Ничего. Я о том, что этот человек измучил меня разговорами о духах и спиритических сеансах. И когда вы вдруг заговорили о некромантии… Об искусстве общения с духами умерших людей… Я не сдержал своих эмоций. Еще раз прошу, простите меня, Оленька!

Ольга. Не извиняйтесь, Сталвер Ударпятович. Я вас понимаю. Но, в самом деле, эта ваша некромантия очень заинтересовала меня. Вы так увлекательно о ней пишите! Особенно то место, где вы говорите, что умершие способны приоткрыть завесу будущего живым. Вы не представляете, как мне бы хотелось…

Голышкин. Почему вы замолчали, Оленька? Продолжайте! Чего бы вам хотелось?

Ольга. Знать свое будущее. Неужели это непонятно, профессор? Или кажется странным? Любая женщина многое отдала бы за то, чтобы знать, что ее ожидает в будущем. И не в каком-то отдаленном, а в ближайшем. Выйдет ли она замуж и когда. Будут ли у нее дети и сколько…

Голышкин. Но ведь это так опасно!

Ольга. Опасно? Почему?

Голышкин. Знание будущего не дается без потерь. Общение с духами умерших чревато непредсказуемыми последствиями.

Ольга. И что с того?

Голышкин. Ну, как вы не понимаете, Оленька…

Ольга. Мне кажется, это вы не понимаете, профессор. Жизнь коротка. Особенно у женщин. Ведь по-настоящему они живут, пока молоды и красивы. Когда молодость проходит, красота увядает. И жизнь заканчивается. Начинается существование. Никому не нужное, даже им самим, скучное, утомительное. Но если бы женщина могла знать свое будущее! О! Это многое изменило бы.

Голышкин. Не понимаю, что?

Ольга. Разумеется, не понимаете, ведь вы мужчина! Это уберегло бы ее от многих ошибок. Те совершаются легко, но требуются годы, чтобы их исправить. Не будет ошибок – не будет бесцельно потраченных лет. Неужели, профессор, оно того не стоит?

Голышкин. И все-таки вы меня не убедили, Оленька.

Ольга. (Сухо). Как и вы меня, Сталвер Ударпятович.

Голышкин. Ваше будущее я могу предсказать и без спиритического сеанса.

Ольга. И это будет обман, профессор. Стыдитесь! Нет ничего проще, чем ввести в заблуждение наивную девочку, которая вам так доверяет. Нет уж, если вы хотите, чтобы я действительно вам поверила…

Голышкин. Что тогда? Говорите, Оленька, что я должен сделать для этого?

Ольга. Провести спиритический сеанс.

Голышкин. И чей дух вы хотели бы вызвать?

Ольга. Чей угодно. Лишь бы он был мертв как минимум пару веков или тысячелетий. А не так возмутительно жив и здоров, как вы, Сталвер Ударпятович!

Голышкин. Оленька, вы не понимаете, о чем просите. Вот уж воистину сказано: несчастный, ты этого хотел!

Ольга. (С обидой). А я вас ни о чем и не прошу, профессор. Это вы сами просили меня быть с вами откровенной. И я сдуру разоткровенничалась. Но разве можно доверять мужчинам? Это будет мне очередной горький урок. Спасибо за него, профессор!

Голышкин. Оленька! Не говорите со мной так сурово! Я чувствую, у меня снова поднимается давление.

Ольга. Может быть, вы нуждаетесь еще в одном уколе, профессор? С превеликим удовольствием!

Голышкин. Ох, не напоминайте мне об уколах!

Ольга. И не буду. Тем более что у меня уже нет ни минуты.

Голышкин. Вы торопитесь, Оленька? И даже не выпьете, как обычно, чая?

Ольга. Мне надо успеть обежать еще с десяток пациентов. И мало кто из них так хорошо себя чувствует, как вы, профессор. Не забывайте, я районная медсестра, а не ваша личная.

Голышкин. Но вы придете завтра, Оленька?

Ольга. Завтра? Может быть. Или другая медсестра. В нашей поликлинике много хороших медсестер, профессор. И я далеко не самая лучшая.

Голышкин. Но я уже так привык к вам, Оленька! И любая другая меня не устраивает.

Ольга. В нашей жизни часто приходится с чем-то мириться, Сталвер Ударпятович. Вам ли этого не знать?!

Голышкин. Но, Оленька… Вы обиделись?

Ольга. Вот еще! До свидания, профессор. И не провожайте меня. Я найду дорогу сама. Она мне хорошо знакома. Надеюсь, я не встречу по пути ни одного призрака. Если только вашего сына. Но он не настолько страшен, правда? (Выходит).

Свет в комнате гаснет.

За дверями кабинета Ольгу поджидает Родион, всем своим видом выражающий восторг.