Проклятие Гермеса Трисмегиста

Родион. А ведь ты права!

Ольга. Еще бы!

Родион. Но как быть потом? Если отец все-таки соскочит с темы?

Ольга. Потом будет видно. Живи одним днем, мальчик, не думай о будущем. Как птичка божия. И Бог пошлет тебе пропитание на каждый твой день.

Из кабинета выходит Мышевский. Ольга подталкивает к нему Родиона, а сама отходит в сторону, чтобы остаться незамеченной.

Родион. Ваш тусняк затянулся.

Мышевский. Разве? А я и не заметил.

Родион. Мутили что-то важное?

Мышевский. Возможно.

Родион. Подсадили предка на тему?

Мышевский. Философы долго думают, прежде чем принять решение. В этом их слабость.

Родион. Это точно! А еще, когда вы уйдете, он призовет меня. И будет советоваться.

Мышевский. Даже так?

Родион. У нас всегда так. И мое мнение многое для папахена значит.

Мышевский. Это интересная информация. И, кажется, я догадываюсь, к чему вы клоните.

Родион. Я сразу усек, что вы не лох.

Мышевский. А вы подаете большие надежды, Родион.

Родион. Жаль, что отец вас не слышит. Его бы прямо заколбасило от счастья!

Мышевский. И сколько стоит ваш голос?

Родион. Мой голос за ваш. Это справедливо, не так ли?

Мышевский. О чем вы?

Родион. Мне нужен банковский кредит. Но без серьезного поручителя его не выдают. Если за меня поручится такой прайсовый дядек, как вы, проблема решится сама собой.

Мышевский. Уверен в этом. Поскольку я являюсь председателем совета директоров одного из местных банков.

Родион. Значит, я попал в точку!

Мышевский. Вот вам моя визитная карточка, Родион. Приходите сегодня после обеда. И мы легко уладим дело.

Родион. Без предварительного звонка?

Мышевский. Охрана будет предупреждена. В четыре часа пополудни вас устроит?

Родион. Любой каприз за ваши деньги! Но предупреждаю, сумма немалая.

Мышевский. Это хорошо. На мелочи я не размениваюсь.

Родион и Мышевский, разговаривая, уходят. Ольга провожает их взглядом, затем подходит к двери кабинета, стучит и входит.

Голышкин. О, какая приятная неожиданность, Оленька! (Подходит к ней и галантно целует руку).

Ольга. Мы встречаемся с вами каждый день, Сталвер Ударпятович, на протяжении последних двух недель. Я вам делаю уколы, измеряю давление. И вы знали о моем визите еще вчера. Какая в этом неожиданность? Или вы думаете, вместо обычных процедур я предложу вам что-то новенькое?

Голышкин. А вдруг?! Надежда умирает последней, Оленька. Почему бы и мне, старику, не помечтать? Пока я жив, пусть и не совсем здоров.

Ольга. Вашему здоровью, Сталвер Ударпятович, может позавидовать любой молодой человек. Не понимаю, зачем вам эти уколы? Ведь они такие болючие!

Голышкин. Единственно из удовольствия видеть вас, Оленька. А так вы совершенно правы. Я еще ого-го! Есть еще порох в пороховницах.

Ольга. Я так и думала. Сегодня же поставлю в известность главврача, что вы не нуждаетесь в уходе медсестры. Вы симулянт, профессор! А я-то, глупая девочка, так беспокоюсь о вас.

Голышкин. Оленька! Разумеется, если вам неприятны эти визиты…

Ольга. Что вы такое говорите, Сталвер Ударпятович! Ведь вы же знаете…

Голышкин. (Заинтересованно). Что я знаю? Продолжайте, Оленька!

Ольга. (Сухо, словно сожалея о сказанном). Ничего вы не знаете. И знать вам незачем.

Голышкин. А вот и есть зачем! И не спорьте со мной, а то у меня поднимется давление. И это будет на вашей совести, Оленька.

Ольга. Тогда снимайте брюки! (Достает из саквояжа шприц). И не пытайтесь меня разжалобить. Больше я вам не поверю. Ни единому слову!

Голышкин расстегивает брючный ремень и ложится на диван. Ольга склоняется над ним со шприцом и ставит укол.

Голышкин. Даже в то, Оленька… Ох!

Ольга. Надеюсь, вам не больно, Сталвер Ударпятович?

Голышкин. Что вы, Оленька, у вас такие нежные ручки. Как у ангела! Я испытал наслаждение.

Ольга. Вот и замечательно. (Достает прибор). Измерим давление?

Голышкин. С удовольствием. Признаюсь, эта процедура для меня более приятна, чем уколы.

Ольга. И с давлением у вас полный порядок, Сталвер Ударпятович. Нет, положительно, вы во мне не нуждаетесь. Если только как в собеседнике.

Голышкин встает и приводит свою одежду в порядок.