Проклятие Гермеса Трисмегиста

Огранович. Тогда бы, психиатр, меня не гнали из комнаты, как паршивую собаку. И только потому, что у кого-то более свежая мордашка и лакомая попка…

Огранович и Выхухолев уходят.

Мышевский. Клоуны! Однако иногда они бывают полезны. Поэтому я их терплю. Но ты, девочка! Мне начинает казаться, что ты для меня бесполезна.

Ольга. Но ведь я выполнила все ваши желания!

Мышевский. Ты так думаешь?

Ольга. А разве нет? Начать с того, что только благодаря мне профессор провел спиритический сеанс.

Мышевский. Как самонадеянно! Но я уже слышал подобную фразу сегодня. Только от другого человека. И кому из вас верить?

Ольга. Он лжет! Это я каждый день приходила к профессору. Делала уколы, измеряла давление, давала таблетки. Но главное – слушала его, восхищалась им, бесстыдно соблазняла. Хотя меня тошнило от его дряблой задницы и заумных фраз. А когда профессор уже не мог обходиться без меня, заявила, что мне скучно с ним. И тогда он согласился на спиритический сеанс. Только чтобы снова увидеть меня.

Мышевский. Допустим, все было так.

Ольга. Именно так! И это я установила диктофон с дистанционным управлением в ванной комнате. А когда начался спиритический сеанс, включила его. Потусторонние шумы придали всему спектаклю правдоподобие. Даже сам профессор поверил в реальность происходящего. (После паузы, восхищенно). Вы гений, Андрей Сигизмундович! Так точно все просчитать. Не упустить ни одной мелочи!

Мышевский. В важных делах мелочей не бывает, девочка. Кстати, где мой диктофон? По-прежнему в ванной комнате?

Ольга. После сеанса я забрала его, чтобы профессор или его сын невзначай не наткнулись.

Мышевский. Вот за это хвалю! За предусмотрительность.

Ольга. И это я передала ответ Гермеса Трисмегиста профессору во время сеанса. Слово в слово. Все, как вы мне велели!

Мышевский. И это верно.

Ольга. Тогда почему вы обвиняете меня в нарушении договора?

Мышевский. А ты ничего не забыла, девочка? Когда я нашел тебя и предложил на меня поработать, то сразу предупредил – дело предстоит серьезное. Однако и взамен я предлагал немало. Водопады Игуасу.

Ольга. Да, вы обещали. Вы сдержите слово?

Мышевский. Разумеется. Когда работа будет выполнена.

Ольга. Но я думала…

Мышевский. Здесь думаю я. Остальные исполняют. Беспрекословно и в точности. Все, кроме тебя.

Ольга. А что я сделала не так?

Мышевский. Ты сделала чуть больше того, что я велел. И это «чуть» может разрушить весь мой замысел.

Ольга. Я не понимаю, о чем вы!

Мышевский. Я приказал тебе соблазнить профессора. Но не играть в любовь с его сыном. Это было лишнее.

Ольга. Но мне казалось, так будет лучше!

Мышевский. Одно нежное слово, которое этот мальчик произнесет при всех… Один влюбленный взгляд, который он не сумеет скрыть… И весь мой гениальный план полетит в тартарары. Отец, сообразуясь с законом природы, уступит ему тебя. И лишит наследства. Оставит за собой квартиру в качестве компенсации за свою отвергнутую любовь. И что ты скажешь мне тогда? Что тебе «казалось»?! Да я тебя в пыль сотру!

Ольга. Андрей Сигизмундович, умоляю!

Мышевский. (Грубо). Молчать! Нет, я поступлю с тобой иначе. Ты никогда не увидишь водопады Игуасу. Поверь, в этой стране можно купить все. Даже твое будущее, девочка!

Ольга. (Плача). Простите меня!

Мышевский. Простить? Тебя?! Ты просишь меня проявить великодушие, заплатив за это своей собственной мечтой? Ведь у меня тоже есть мечта. Тебе странно это слышать?

Ольга. Нет! Вовсе нет!

Мышевский. Моя мечта не менее романтична, чем твоя. Хотя тебе она может показаться очень прозаичной. Тебе нужны водопады Игуасу. Мне – вот эта самая квартира. Хочешь знать почему?

Ольга. (Покорно). Если вы этого хотите.

Мышевский. Мне хочется тебе это рассказать. Странное желание, ну, да ладно. Позволю себе короткое лирическое отступление.

Мышевский жестом предлагает Ольге занять одно из кресел. Затем достает из кармана зажигалку, выключает свет и начинает зажигает одну за другой свечи в канделябре, не прерывая своего рассказа.

Мышевский. Когда мой отец лежал на смертном одре, я поклялся ему. Папа, сказал я, твои внуки будут жить в доме своего прадеда. И мой отец умер счастливым.

Ольга. Внуки, прадед… Я совсем запуталась!

Мышевский. Все очень просто. Когда-то эта самая квартира принадлежала моему деду. Он погиб во времена культа личности в сталинских лагерях. А знаешь, как он там оказался?

Ольга. Нет.

Мышевский. О. это очень поучительная история! Мой дед был частнопрактикующий врач. Принимал больных у себя на дому. В этой самой квартире, возможно, в этой самой комнате. Однажды к нему на прием пришел тихий и незаметный человек, которого мучили ужасные боли в печени. Мой дед вылечил его. А в благодарность тот выписал ордер на его арест. Оказалось, что новый пациент деда, которому он спас жизнь, служил в «одном всесильном ведомстве». Выражаясь высокопарным языком нашего юного друга, Родиона.

Ольга. Ваш дед сказал что-то лишнее?

Мышевский. Мой дед хорошо понимал, в какое время он живет. Он был молчалив и осторожен. Но вот его квартира… Она говорила сама за себя. Была слишком красноречива.

Ольга. Вы уверены, что все было именно так?

Мышевский. Вскоре после того, как деда сослали в лагеря… (Тушит одну из свечей). В его опустевшую квартиру вселились новые жильцы. Как ты думаешь, кто это был? По глазам вижу, ты уже догадалась. Да, его недавний пациент со своей семьей. Тебе кажется это случайностью?

Ольга. Наверное, нет.

Мышевский. Теперь ты понимаешь, не правда ли? Сотруднику всесильного ведомства понравилась квартира. Он арестовал ее владельца и быстренько состряпал дело по обвинению в государственной измене. Шпионаж или заговор, уж и не знаю, стандартная пятьдесят восьмая статья, часть четвертая. По ней давали двадцать пять лет без права переписки. Это значило – смертный приговор. (Тушит еще одну свечу). И квартира свободна. Вселяйся на законных основаниях!

Ольга. Но ведь у вашего деда была семья?

Мышевский. Да, сын и жена. Им дали час на то, чтобы они убрались восвояси из квартиры. Ведь та принадлежала «врагу народа»! Но перед этим их заставили публично отречься от своего мужа и отца. Они могли не делать этого. И тоже отправиться в лагеря. Но они отреклись. Предательство Иуды в сравнении с этим предательством ничто. Но только так они сумели выжить.

Ольга. Как это страшно!