Избранное в 3 томах. Том 1: Политика и геополитика

Голлистский геополитический кодекс исходил из традиционных кодексов Франции, сфокусированных на германской угрозе на Рейне на местном уровне, маневрировании в отношении России на региональном (европейском) уровне и соперничестве с Англией на глобальном уровне. Во взглядах де Голля на мир США заняли место Англии на глобальном уровне. Всеобщей заботой Франции в XX столетии была угроза безопасности со стороны Германии, но к 1960-м годам с успехом развития Европейского сообщества, в котором Франция и Германия были его основателями, и с подписанием в 1963 году договора о дружбе между Францией и Германией, проблема безопасности для двух стран была окончательно решена. Это предоставило де Голлю возможность сконцентрировать свое внимание на региональном и глобальном уровнях, на отношениях с СССР и США.

Учитывая уникальную географию Франции, он с одобрением цитировал афоризм Наполеона: «Политика государства заключается в его географии». В 1960 году Франция взорвала свою первую ядерную бомбу, подтвердив статус мировой державы и присоединившись к США, СССР и Англии как ядерная держава. Но де Голль сознавал, что наличие ядерной независимости недостаточно, когда в мире господствуют сверхдержавы. Сравнительное снижение влияния Франции как мировой державы было частью более широкого снижения роли Европы в мире. Впервые в истории современного мира основные центры власти находились за пределами Западной Европы. НАТО, которая связывала Западную Европу с одной из сверхдержав, находившейся за океаном, была, по его мнению, предательством особых интересов Европы. Поэтому де Голль подчеркивал важность европейского единства, что позволило бы Франции возглавить блок западноевропейских государств и противостоять США и СССР. Членство Франции в НАТО противоречило этой позиции де Голля. Более того, он использовал право вето, чтобы воспрепятствовать вступлению Англии в Европейское сообщество, ссылаясь на то, что Англия в основном океанская держава, а не континентально-европейская. Если Англия была бы принята в Европейское сообщество, она бы действовала в качестве троянского коня США.

Хотя Франция оставалась вне военной организации НАТО, геополитический кодекс де Голля, способствовавший созданию независимой Западной Европы, не получил дальнейшего развития после его отставки в 1969 году. Так, в 1973 году Франция не воспользовалась правом вето для блокирования третьего обращения Англии о вступлении в Европейское Сообщество. Тем не менее, существует голлистское видение Европы, которое сохранилось и может возродиться в новую политику в подходящее время.

Объективные условия экономической интеграции, независимо от де Голля, способствовали экономическому единству Европейского Сообщества, создав в итоге и политическую надстройку. Процесс этот противоречивый, но в ЕС объединяется все больше европейских государств, создавая определенный противовес США. Вместе с тем с уничтожением СССР изменились многие правила игры на мировой арене.

Неру и индийский кодекс «неприсоединения». Неру был премьер-министром Индии со дня ее независимости (1947 г.) до своей смерти в 1964 году. Неудивительно, что Неру доминировал в индийской политике и определил ее геополитический кодекс. Три уровня его геополитического кодекса были четко разграничены. На местном уровне Индия предложила своего рода неофициальный протекторат над небольшими гималайскими королевствами (Непал, Бутан) и покровительственное отношение к Шри Ланке (Цейлону). На региональном уровне существовало острое соперничество с Пакистаном в Южной Азии и с Китаем в более широком азиатском масштабе. Глобально Индия выходила на статус мировой державы, а Неру – на роль лидера движения неприсоединения.

Первоначально Неру разрабатывал внешнюю политику Индии на идеалистической основе, объединяя моралистские традиции семьи Ганди с социал-демократическим идеализмом, исходящим из контактов с британскими лейбористскими лидерами. Тезисом «коллективный мир без военных союзов» был брошен вызов «холодной войне».

Подлинный прорыв произошел в 1955 году с созывом Бандунгской конференции – всеобщей афро-азиатской встречи, собравшей представителей 29 государств. Конференция представила широкий срез афроазиатских государств, включая как коммунистические (Китай, Северный Вьетнам), так и прозападные (например, Япония и Филиппины). Она положила начало всемирному движению неприсоединения. В дальнейшем это движение развернулось в результате совместных усилий трех выдающихся государственных деятелей: Неру (Индия), Тито (Югославия) и Насера (Египет).

На Белградской конференции (1961 г.) собрались представители только 26 стран, поскольку государства, находящиеся в союзнических отношениях с любой из сверхдержав, туда не были приглашены. Под влиянием Тито идеалистическая внешняя политика Индии в движении неприсоединения была сильно модифицирована. Неприсоединение не приравнивалось к нейтралитету. Движение практически участвовало в поддержке антиколониальных революций и резко выступало против политики «холодной войны», против тезиса о том, что все страны должны выбрать конкретный лагерь в великом соперничестве.

После смерти Неру Индия оставалась важным членом Движения неприсоединения, которое охватило весь третий мир. Позже, с победой кубинской революции, большую роль в движении сыграл также руководитель социалистической Кубы Фидель Кастро, бросивший вызов американскому империализму и добивавшийся более равноправных экономических отношений между третьим миром и Западом.

Для Индии наследство Неру до сих пор важно с точки зрения первоначального принципа неприсоединения. Как кодекс неприсоединения Неру, так и европейский кодекс де Голля вызвали сильную критику со стороны США.

Концепция «нового мирового порядка»

За последние годы в мире произошли серьезные изменения. Старые теории перестали соответствовать новым реальностям.

Старый мировой порядок обеспечивал определенную стабильность. «Холодная война» обостряла некоторые конфликты в третьем мире, но экономические противоречия между Соединенными Штатами, Европой и Японией сглаживались общей конфронтацией с СССР. Советское присутствие в Восточной Европе не давало разгореться этническим распрям. В тех случаях, когда сверхдержавы опасались, что их союзники могут слишком уж близко подтолкнуть их к краю ядерной пропасти, они предотвращали региональные конфликты или быстро их гасили. Многочисленные арабо-израильские войны, например, длились недолго.

В новом мировом политическом процессе будут противоборствовать силы национализма и транснационализма. Крупные транснациональные корпорации организуют экономическое производство на основе глобальной стратегии. Транснациональные технологические нововведения в области связи и транспорта сокращают огромные расстояния на нашей планете. Дипломатия осуществляется в мировом информационном масштабе: Си-эн-эн была источником самой свежей информации и для Джорджа Буша, и для Саддама Хусейна.

Поскольку старый мировой порядок рухнул, то встал вопрос, какова будет новая расстановка мировых сил? За последние несколько лет различными специалистами было выдвинуто пять возможных вариантов.

Возврат к биполярности. В первое время после распада Советского Союза некоторые утверждали, что в СССР или в России возможно восстановление такого режима, который приведет к обострению международной обстановки и возвращению к политике холодной войны (не мы, кстати, были ее зачинателями). Но даже если бы это случилось, биполярность не восстановилась бы сразу, поскольку на территории СССР, разделенной на «независимые» части, долго пришлось бы заниматься внутренними проблемами, а доминирование США за это время стало бы вполне очевидным.

Многополюсный мир. Этот тезис довольно популярен, но для его реализации потребуется время. Россия будет еще долго испытывать экономические трудности, ее проблемы – это вопрос десятилетий, а не лет. Китай – развивающаяся страна, которая в следующем столетии в геостратегическом (военном) отношении может занять место СССР. Западная Европа равна Соединенным Штатам по населению, экономическому уровню и человеческим ресурсам. И хотя в Европе по-прежнему не хватает политического единства, она становится самостоятельной глобальной силой.

Япония обладает значительной экономической и технологической мощью, растет набор ее силовых ресурсов в военной области. У нее есть возможности по крайней мере экономические, чтобы серьезно потягаться с Соединенными Штатами В многополюсный мир могут включиться Индия и Бразилия.

Три экономических блока. Специалисты, преуменьшающие значение военной силы, утверждают, что в мире, разделенном на экономические блоки, Западная Европа и Япония наряду с США превратятся в сверхдержавы. Азиатский блок будет формироваться вокруг иены, блок Западного полушария – вокруг доллара, а европейский (включая часть бывшего Советского Союза) – вокруг европейской валютной единицы (так думают оптимисты) или (по мнению пессимистов) вокруг немецкой марки. Некоторые предсказывают противостояние европейского и тихоокеанского блоков.

Подобные прогнозы не учитывают три важных момента. Во-первых, они вступают в противоречие с направлением глобальных технологических тенденций. Региональная торговля, безусловно, получит дальнейшее развитие, но многие фирмы не пожелают ограничиваться одной третью мирового рынка и будут стремиться выйти за рамки ограниченного регионализма. Во-вторых, создание относительно замкнутых блоков не соответствует националистическим интересам некоторых малых государств, которые нуждаются в глобальной системе для защиты от доминирующего влияния своих мощных соседей. Азиатские соседи Японии не хотят оказаться вместе с ней в замкнутом неновом пространстве. Силы, заинтересованные в расширении системы международной торговли, сохраняют свою активность.

Главное, однако, что этот сценарий слишком уж игнорирует соображения безопасности. Перед лицом нестабильности в соседних государствах и Европа, и Япония заинтересованы в сохранении американской подстраховки от всяких неопределенностей. Окончание холодной войны не сопровождается призывами европейцев и японцев вывести американские войска. Их обеспокоенность за свою безопасность будет, скорее всего, ограничивать тенденцию к обособлению экономических блоков.

Однополюсная гегемония. По мнению ряда специалистов, война в Заливе ознаменовала начало Pax Americana, в котором миру придется согласиться с американской гегемонией. Исходная посылка – в том, что в результате крушения Советского Союза в мире осталась одна сверхдержава. Это верно, однако из нее не следует делать вывод о полном гегемонизме США. Прежде всего, в мировой экономике еще в 70-х годах сложились три полюса. На Западную Европу, Японию и Соединенные Штаты приходится две трети мирового производства. По крайней мере, в экономике Соединенные Штаты неспособны к гегемонии. Она также вряд ли возможна вследствие транснациональной взаимозависимости. Поскольку военные средства не очень эффективны при решении глобальных проблем, ни одна великая держава, включая Соединенные Штаты, не сможет справиться с ними в одиночку.

Многоуровневая взаимозависимость. Для адекватного описания многоуровневой структуры мировой политики не подходит ни одна иерархическая модель. Расстановка сил в мировой политике стала напоминать слоеный пирог. Верхний, военный, слой в основном однополярен, поскольку нет других сравнимых с США военных держав. Средний, экономический, слой – уже в течение двух десятилетий трехполюсный. Нижний слой транснациональной взаимозависимости характеризуется диффузией силы.

Все эти сложности не имели бы значения, если бы военная сила была бы столь же универсальна, как деньги, и могла бы определять исход дела во всех сферах. Характеризуя ситуацию в Европе до Первой мировой войны, британский историк Тейлор писал, что главным критерием принадлежности к великим державам была способность победить в войне. Однако военный успех не гарантирует благоприятных результатов в экономическом и транснациональном слоях современной политики.

Во время Второй мировой войны Рузвельт, Сталин и Черчилль договорились о создании Организации Объединенных Наций. Совет Безопасности ООН должен был проводить в жизнь доктрину коллективной безопасности и защищать малые государства от агрессии. Пять великих держав – победительниц в войне (США, СССР, Англия, Франция, Китай) получили право вето. Однако его эффективность была затруднена в результате того, что сверхдержавы накладывали вето на инициативы друг друга, а сама организация, вместо того чтобы противодействовать агрессии, была вынуждена ограничиться более скромной задачей размещения сил по поддержанию мира для наблюдения за прекращением огня. Единственное исключение – роль ООН в корейской войне – лишь подтверждает правило: такое развитие событий стало возможным только благодаря временному бойкоту Советским Союзом Совета Безопасности в июне 1950 года.

Краеугольный камень доктрины коллективной безопасности, закрепленной в Уставе ООН, – возможность защитить государство при нарушении его границ. Однако трудно применять эту доктрину в тех случаях, когда сила используется в каком-либо государстве против своего народа.

Либералы пытаются уйти от этой проблемы, ссылаясь на принципы демократии и самоопределения. Пусть народы в каждом государстве выяснят путем голосования, хотят ли они жить в сложившихся границах. Это сложный вопрос – с самоопределением наций. Как следует принимать решение о том, кто будет самоопределяться? Возьмем, например, Ирландию. Если бы ирландцы голосовали в существующих политических границах, в Ольстере было бы протестантское большинство, но если бы они голосовали в географических границах острова, Ольстер оказался бы в окружении католического большинства. Тот, кто своей властью устанавливает границы голосования, способен предопределить и его результаты. Аналогичная проблема существует в Югославии.

Подобные примеры отнюдь не редки. Из 170 государств современного мира этнически однородны лишь менее 10 процентов. Только в половине всех государств к одной этнической группе принадлежит не менее 75 процентов населения. В большинстве республик бывшего Советского Союза проживают национальные меньшинства, а многие из них имеют и спорные границы. Африка – это континент, где сотни этнических и языковых групп сжаты и рассечены границами более 40 государств. Политика безоговорочной поддержки национального самоопределения превратилась бы в орудие чрезвычайно разрушительной силы для мирового порядка.

«Новый мировой порядок» в практическом геополитическом измерении

Документ о стратегии национальной безопасности США определяет своих потенциальных противников и исходящие от них угрозы. Во-первых, это Россия, будущее которой представляется неопределенным. У России сохраняется примерно две трети шансов для того, чтобы восстановить лет за пятнадцать независимую глобальную мощь. Во-вторых, это Китай, в котором сохраняется не тот режим, в то время как страна играет на международной арене все более важную роль в области экономики и политики. У Китая четыре пятых возможности превратиться в державу мирового ранга. В обоих случаях налицо 80 процентов вероятности того, что каждая из этих двух держав будет находиться «в достаточно регулярных разногласиях» с Западом. Третья проблема для США – так называемый «международный терроризм», исходящий из развивающихся стран. Наконец, плохо стыкуются с целями западных держав настроения той части развивающихся стран, которые образуют исламский мир. Впрочем, на этом направлении существует лишь 20 процентов возможности появления по-настоящему мощного врага – «исламской державы».

Как собираются поступать США, этот лидер западного мира, в отношении названных неопределенностей и угроз? По отношению к слабым в доктрине об этом говорится четко: США будут наносить удары и по «террористам», и по объектам в тех государствах, которые их поддерживают. При этом дается предупреждение: «В особых случаях, когда ставкой могут быть жизненно важные интересы, применение нами силы будет решительным».

Еще откровенней высказывание на этот счет известного американского политолога Фукуямы о «войнах будущего». Он предсказывает появление целой «группы» новых войн – «войн между индустриальными демократиями и недемократическим миром». И главное: «Наиболее вероятными кандидатами здесь являются Россия с достигнутой ею квазидемократией и Китай».

Однако рискованность лобовых атак все же очевидна. Поэтому предусматривается и второй более опосредованный, хотя тоже силовой вариант того, как подрывать не подконтрольные западному миру силы. Журнал «Экономист» дает такой совет: для их взаимного ослабления Западу следует натравливать их друг на друга, грея на этом руки. Особо стоит отметить выпады в адрес Российской Федерации. «Если Россия будет бояться Китая, то она будет более послушна Западу». Если же бояться не будет, то последний все равно может «позволить себе слыть твердым в своих нынешних взаимоотношениях с Россией». Во всяком случае, дружественным отношением к Российской Федерации здесь и не пахнет. Планы же использования против нашей страны еще одного, исламского фактора достаточно известны и без данного источника. Одним словом, это знакомая еще со времен Древнего Рима империалистическая политика «разделяй и властвуй». В силовых играх вокруг России заложен и еще один – третий вариант. Он состоит в постепенном ослаблении независимости Российской Федерации, в перехвате у нее инициативы в постсоветском пространстве, в поэтапном охватывании ее сетью зависимости. Таким образом, Российская Федерация, прочие страны СНГ оказываются в центре обволакивающих усилий США и Запада со все той же целью постановки их под контроль, в подчиненное положение.

Установки эти, в их сумме, состоят в одном – устранить Россию с мировой арены как крупный самостоятельный фактор. Устранить нажимным, силовым путем, будь то с помощью вооруженной силы, натравливания на нее других государств или путем навязывания ей кабального статуса.

Концепция «столкновения цивилизаций»

Сэмюэль Хантингтон – профессор Гарвардского университета и директор Института стратегических исследований им. Дж. Олина выступил в 1993 году с концепцией «столкновения цивилизаций». Хотя об этом писал еще А. Тойнби, но концепцию Хантингтона все же следует признать оригинальной вследствие детальности проработки и самой предложенной типологии существующих цивилизаций. Он выделяет западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и африканскую. Мы бы добавили сюда еще иудейскую, которая отождествлялась бы нами не столько с крошечным государством Израиль, сколько со скрыто функционирующими структурами во многих странах мира.

Сама идея столкновения цивилизаций связывается Хантингтоном с экспансией Запада, приобретшей в современную эпоху беспрецедентный характер. В формирующемся в мире посткоммунистическом порядке Запад выступает главным источником межцивилизационных трений и конфликтов. Страна – лидер западного мира – США, обладая только 1/16 частью населения Земли, не считаясь ни с какими моральными нормами, использует для своих нужд около 1/3 невозобновляемых мировых ресурсов. Она хорошо понимает, что творит, оставляя невосполняемые природные ресурсы на своей территории законсервированными. И, конечно, совершенно ясно, что такой мировой порядок, кроме Запада, никого устраивать не может. Россия должна здесь сыграть свою роль по его трансформации.

А как Хантигтон характеризует Россию? Он относит ее наряду с Турцией, Мексикой и некоторыми другими к таким государствам, в которых общество разделено относительно своей цивилизационной принадлежности. Он называет их «разрываемые страны» – «torn countries». Конечно, в чем-то он прав. И в настоящее время мы наблюдаем в России определенные центробежные тенденции. Однако, по нашему мнению, они преодолимы. Ниже мы изложим наши взгляды на то, как это можно сделать.

Война приближается к границам России

Практическим воплощением стратегии Запада в отношении России стало провоцирование конфликтов или создание напряженной ситуации по всему периметру ее границ, особенно в Закавказье и Средней Азии. Наибольшей остроты достигла обстановка в Таджикистане и Чечне. Ситуация в Республике Таджикистан продолжает оставаться сложной и весьма противоречивой. Несмотря на достигнутые в Мешхеде, Иран (ноябрь 1996 г.), формальные договоренности между правительством Э. Рахмонова и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО) во главе с Саидом Абдулло Нури о прекращении вооруженного противостояния и окончании гражданской войны, переговорный процесс продвигался с большим трудом. Несколько раундов переговоров в Москве выявили существенное различие в позициях по основным вопросам: о правительстве «национального единства» и о механизме вхождения вооруженных формирований ОТО в объединенную армию Таджикистана.

Развитие переговорного процесса, достаточно конструктивный подход заинтересованных сторон есть несомненный положительный факт и определенное достижение российской и иранской дипломатии.

На ситуацию в Таджикистане влияет общий расклад политических сил юга Центральной Азии, который характеризуется ситуацией «нарушенного равновесия» вследствие резкой активизации (с лета 1996 г.) деятельности движения «Талибан». Большинство аналитиков однозначно сходятся во мнении, что за спиной неоисламизма талибов стоят США и Пакистан, точнее, интересы нефтяных монополий США, стремящихся «пробить» транспортный коридор для каспийской нефти.

Кроме США, в «Каспийском трубопроводном консорциуме» и «проектах века» по освоению богатейших месторождений «черного золота» Казахстана и Азербайджана заинтересованы Россия, а также Иран. Геополитически США и идущие в их фарватере страны ЕЭС, Пакистан и Азербайджан противостоят России, Ирану, «пророссийскому» режиму Рахмонова в Таджикистане. Ряд стран – Узбекистан, Туркмения, Казахстан – занимает откровенно выжидательную, колеблющуюся позицию, примыкая к сильнейшему в настоящее время – США.

Отдельно нужно остановиться на Узбекистане. Несмотря на многочисленные заверения И. Каримова об успешном экономическом развитии и т. п., республика испытывает крайне острый кризис перенаселения, отягощенный нехваткой водных ресурсов (истоки всех крупных рек, протекающих по территории страны, находятся за границей, где активно разбираются на свои нужды). Естественная природная среда в сердце Центральной Азии (Приаралье) несколько лет находится в состоянии глобальной экологической катастрофы. В этих условиях перед руководством республики стоит задача расширения жизненного пространства, которую можно решить только за счет ближайших соседей. Слабейший из них – Таджикистан, к которому у узбекского руководства есть серьезные «исторические» территориальные претензии (некоторое время Таджикистан входил в Узбекистан на правах автономной республики, Ходжентская область и ряд районов севера и запада Таджикистана до конца 1920-х годов принадлежали узбекам).

Следует также отметить, что большинство стран Центральной Азии обрели свои современные границы в колониальное и советское время в результате волюнтаристских решений без учета этнического фактора. Процессы этногенеза в Центральной Азии мало того, что не завершены, отягощены региональными, клановыми, конфессиональными и другими противоречиями, но и протекают в обстановке активного вмешательства «третьих» сил и сторон.

Существующие границы буквально всех стран Центральной Азии:

1) неисторичны;

2) не отражают карту реального расселения народов;

3) могут быть изменены в самом ближайшем будущем путем интеграции «этнообломков» Советского Союза с «продуктами распада» Афганского государства. Последний развалился на пуштунский юг и центр (талибы, Г. Хекматияр), узбекский север генерала Дустума, таджикский анклав А. Шаха Масуда (район Панджшера), протогосударство шиитов-хазарейцев под протекторатом Ирана и т. д.

США давно и последовательно выступают против «недемократичного» правительства Рахмонова, поддерживая прямо и опосредованно, через Пакистан, «Объединенную таджикскую оппозицию». В этих условиях 201-я российская дивизия и пограничники РФ – единственная реальная сила, способная остановить, а если потребуется и сокрушить «оппозицию». Даже не участвуя в открытом противостоянии, огневая и материальная поддержка частей ВС РФ во многом решила успех «похода на Душанбе» (декабрь 1992-го) частей «Народного фронта» Сангака Сафарова и «красного полковника» М. Худойбердыева.