Потом мы катались по центру города: около Кремля, мимо отреставрированных зданий старого фонда, мимо театра оперы и балета, мимо фонтанов; потом вылезли из машины и немного прошлись по Центральному Парку Прогулок и Отдыха; потом заехали за едой, а потом остановились на холме, с которого открывался вид на новую часть города, застроенную башнями. Забрались на крышу машины и ели гамбургеры, запивали апельсиновым соком. Вид действительно впечатлял. Это было так по-американски. Прям, I’m lovin it.
– Я говорила когда-нибудь, что безумно люблю этот город? – Марта перевела взгляд с панорамы на меня.
– Я говорил когда-нибудь, что люблю тебя? – стараясь выдержать непринуждённую интонацию, ответил вопросом на вопрос я.
Моё признание прозвучало как «выстрел под сводами древнего храма»; даже для меня самого.
– Не… говорил, – то ли спросила, то ли ответила Марта.
Я решил занять рот едой, чтобы не сказать ещё что-нибудь никем не ожидаемое. Мы некоторое время молчали. Ели из картонных коробочек и пили из больших бумажных стаканов.
– У меня есть к тебе предложение, – с набитым ртом сказал я.
– Рационализаторское? – со смехом спросила Марта.
– Разумеется. Мы в двух минутах езды от моей квартиры. Думаю: нет смысла сегодня ехать за город, чтобы переночевать… А?
– Мы там живём вообще-то, – изобразив удивление, сказала Марта.
– Да, знаю, но там сегодня слишком шумно…
– Ты хочешь затащить меня в свою берлогу? Да? – Марта толкнула меня плечом; я чуть не скатился с крыши, благо она меня вовремя поймала.
– Да… Знаешь, надо проведать квартиру. Всё ли у неё в порядке. К счастью все свои ключи я ношу на одной связке.
– У… А ты будешь вести себя как джентльмен? – Марта со смешным звуком допила через трубочку остатки сока.
– Ну, ясен хрен! Когда Вадим Аронов вёл себя иначе?!
Марта просветила меня насквозь своим тёмно-тёмно-синим совершенно трезвым взглядом; лёгонько толкнула меня плёчом и шёпотом сказала:
– Давай, ныряй в Танк.
Я зажал нос пальцами и, как в морскую пучину, погрузился в люк.
«…Hold your head up
Keep your head up, Movin’ on,
Hold your head up, Movin’ on,
Keep your head up, Movin’ on,
Hold your head up, Movin’ on,
Keepyourheadup…»
*****
На полу в гостиной лежала овечья шкура, при изготовлении которой ни одной овечки не пострадало. В воздухе материализовались бутылка тёмного рома и консервированные ананасы. Я похлопал рукой по «шкуре», призывая Марту располагаться подле меня.
– Горящего камина не хватает, – совершенно без досады сказала Марта.
– О! Помоги мне снять телевизор со стены.
– Зачем?
– Сейчас увидишь.
Мы сняли плазму с кронштейна и поставили на пол в то место, где мог бы быть камин (или ваша реклама).
Через пять минут мы уже выпили по первой и разлили по второй. В полуметре от нас пылал «камин», – стандартная заставка на телевизоре, даже характерное потрескивание поленьев имелось.
– Брудершафт? – робко предложил я.
– Оставим эти формальности, – сказала Стальская и притянула меня к себе.
За оставшуюся ночь мы «оставили формальности» трижды. И один раз под утро.
«Sweet dreams are made of this
Who am I to disagree-е-е-е-e?..»
*****
Я очнулся от удара колокола соседнего храма. Воскресное, благословенное одним из множества Богов, утро. Стальская спала закутанная во множество одеял, которыми мы устлали пол в гостиной. Я «потушил» «камин» и, стараясь не шуметь, оделся и вышел из квартиры; на всякий случай прихватил ключи от Танка. Мой путь лежал в продуктовый магазин. Центр воскресным утром, как всегда, был почти пуст. Редкие прохожие из числа местных жителей и парочка неплохо погулявших накануне молодых людей.
Не найдя ничего сколь-нибудь приличествующего «первому завтраку» в ближайшем микро-маркете, я принял решение вернуться к дому, взять Танк и прокатиться в сторону здания физфака университета до маленькой круглосуточной пекарни, где всегда имелась свежайшая выпечка на любой вкус. Пустой воскресный город благоволил автомобильным перемещениям и парковке в любом приглянувшемся месте.
Когда я садился в Танк, солнце скрылось за тучку, и моя сторона улицы погрузилась в тень; на меня нашла тревожная грусть; я представил Марту на соседнем сиденье и спросил у этого образа: «Что будет дальше?» А она как будто ответила: «Не что будет дальше, а что было дальше». Я не понял. Завёл мотор и тронулся; включил радио:
«А дальше – это главное, похоже на тебя.
В долгом пути я заплету в волосы лентой.
И не способный на покой, я знак подам тебе рукой …»
Через два светофора снова засияло солнце, и я принял волевое решение сменить настрой. Позитив не всегда пресловутый. Подключил к системе свой телефон, и понёсся дальше.
«Встретились в кафе – в семь или позже.
Она смущённо улыбалась, я, вроде, тоже.
Некоторое время мы гнули салфетки.
Непрерывно курили и отдирали этикетки.
В прошлую субботу была в ударе она.