La Critica (первая книга казанской трилогии)

– И что и что? Какие планы? – продолжал ненавязчиво допрашивать Глеб.

– Всё как у людей: свадьба, дети, развод, алименты, «малыши Эзра и Эстер совсем не видят папу» и прочее, – сквозь счастливую улыбку ответил я.

– О, мсье, да вы, оказывается, честный человек! Не ожидал от вас, право же!.. – продолжал стилизовать под французскую классику свою речь Глеб.

Я тем временем сел на диван и машинально защёлкал каналами.

– А что если она не согласится? Кстати, где она? – Глеб театрально окинул взором пространство.

– По делам поехала. Сегодня же запись «Завтрака», была… А если не согласится, то я убью себя, а потом тебя, чтобы ты не тосковал по мне, – я наткнулся на местные новости и включил звук.

«Ещё один видный политический деятель сходит с дистанции. Бывшему министру сельского хозяйства республики грозит уголовное преследование по результатам проверки следственного ком…» Я замьютил картинку.

– Что там у нас есть? Я голоден, как стая саранчи, – помыслил я вслух, оглядываясь на орудующую в кухонной половине Джессику.

*****

Было десять часов вечера, когда моё беспокойство по поводу отсутствия Стальской переросло в тревогу. Я крутил в руке свой телефон и оглядывался на Глеба, который покуривал и смотрел на экран своего компьютера. «Позвоню», – решил я. Набрал номер Стальской. Первый гудок, второй, третий… восьмой. Соединение прервалось.

– Ну-ка что у нас имеется? – пробормотал я, залезая в морозильник.

– Что? Не берёт трубку? – спросил Глеб.

– Ага. Ты будешь? – взбалтывая содержимое бутылки с надписью «Absolut», спросил я.

– Давай чуть-чуть.

– Не берёт. Что такое-то?! – с дрожью в голосе проговорил я.

«Пупу-питу!» – пришла смс-ка на мой телефон. Я метнулся к аппарату. «Марта!» – воскликнул я. Трясущимися руками открыл сообщение. Навёл фокус зрения. «Я сегодня останусь у Марка. Завтра утром запись «Завтрака». Приеду после фитнеса». За окном – аккомпанементом к надвигающемуся душевному коллапсу – прогремел гром.

– Подожди-ка, подожди-ка… – с усмешкой сумасшедшего проговорил я.

Глеб оторвался от лэптопа и смотрел на меня. Я перечитал сообщение: «Я сегодня останусь у Марка. Завтра утром запись «Завтрака». Приеду после фитнеса». При втором прочтении ничего не поменялось. Вдруг я подумал о том, что, может быть вчерашний вечер, а с ним и ночь, а за компанию и утро, мне просто пригрезилось. «Тогда если так, то почему Марта пишет на мой телефон, что она-де остаётся у Марка. Ведь раньше, она просто звонила брату и говорила: «Я останусь в городе, братец. У меня всё в порядке».

– «Я сегодня останусь у Марка. Завтра утром запись «Завтрака». Приеду после фитнеса», – вслух прочитал я.

– Ты что? – не понял Глеб, а потом понял.

Стальский приблизился ко мне, взял у меня из руки аппарат и про себя прочитал сообщение. Я поднял на Стальского полные отчаяния глаза. Наверное, мой вид был ужасен, потому что Глеб, неестественно повернув голову набок, проговорил:

– Чёрт возьми, чувак, мне жаль. Не знаю, что и сказать. Коварная сучка…

– Стальский… – теряя сознание, пролепетал я. – Я не понимаю…

– Кто ж поймёт этих баб, – вкрадчиво и не сводя с меня глаз, сказал он. – А она знает о твоих мотивах? Ну, чувствах, намерениях…

– Стальский, я не понимаю… – продолжал не понимать я.

– Я к тому, что может она думает, что это просто так?.. Ну, ты понимаешь, чтобы развлечься…

Скорее всего, мой внешний вид подсказал ему, что я не думаю, что она полагает, что я думаю, что она считает, что я рассчитываю, что…

– Мне жаль, Аронов, – сказал Глеб и подвёл меня к тому месту стойки, где нас поджидали рюмки.

Стальский, следя за мной взглядом, наполнил рюмки и, продолжая держать меня в поле зрения, шагнул к холодильнику, достав из него вчерашнюю разделочную доску с остатками нарезанного лайма.

– Давай, – скомандовал он и вручил мне одну из рюмашек.

Мы выпили.

– На-на, закуси, – почти что суя мне в рот дольку лайма, сказал Глеб. – Джесс, присоединяйся.

Джессика, уже уразумевшая, что со мной что-то неладно, осторожно приблизилась к нашему мини-бару. Глеб разлил по трём рюмкам и сказал тост: «За тебя, кенийская принцесса». Мы выпили. Водка на меня никак не действовала, ни хорошо, ни плохо. Я стоял и смотрел вдаль. Стальский разлил по новой.

– Скажи честно, Глеб, ты мне хоть чем-нибудь помог в отношениях с Мартой?! Или только мешал? – я уставился на Стальского.

– Конечно, помог, – тихо проговорил Глеб, опрокинул рюмку и поморщился, а после сразу, с претензией в интонации, воскликнул: – Только не надо меня приплетать сюда, окэ! Не надо, слышишь, Аронов.

– Ладно, спасибо, извини, – сказал я.

– Ситуация неожиданная, согласен, – тоном разумного человека заговорил Глеб. – Но посмотри на это по-другому.

Я сейчас был рад любому совету, потому что душевная боль, которую я сейчас испытывал, не шла в сравнение ни с чем. Не будет преувеличением сказать, что я чувствовал дыхание смерти на своём лице, – от инсульта, от сердечного приступа или ещё от какой-нибудь херни. Позорно, конечно, подыхать от неожиданности, но таковы были мои ощущения в тот момент.

– По какому на это посмотреть? – дрожащим голосом обратился я к Стальскому.

– По какому? По-другому, – высоким голосом сказал он. – По-другому, по-другому. Вот как например: ты добился того, что хотел, и никаких тебе отягчающих моральных обязательств. А? Здорово придумано?

– Но я ведь не этого добиться хотел, – плохо владея своим голосом, проговорил я. – Я как раз хотел моральных обязательств. Я думал, что… Что… что… мы созданы друг…

Я больше не мог говорить, по моим щекам водопадом покатились слёзы. Какой же я верно жалкий и смешной был в тот момент.

– Я знаю, что нам надо делать, – бодрым голосом проговорил Глеб. – Давай. Сейчас добьём эту бутылку. А затем я вызову такси, и мы поедем в город, – тусанём как следует! Эхе-хей!.. Да, Аронов, к утру придёшь в себя. И думать забудешь о плохом. Серьёзно.

Я попытался поблагодарить Стальского за участие, но не смог ничего выговорить, поэтому просто положил голову на стойку и обхватил её руками. Почувствовал как мягкая и тёплая Джессика обняла меня, а потом перестала обнимать.

Пролежав так минут десять и, окончательно отупев, я снова поднял глаза на свет. Глеб и Джессика сидели на диване перед включенным телевизором и тихо и сосредоточенно беседовали. Слева от меня стоял двойник с коптящими как горящие автомобильные покрышки крыльями. «Давно ты здесь?» – мысленно спросил я его. Картавый посмотрел на левое запястье и пожал плечами. В этот момент Глеб, в очередной раз обернувшись, заметил, что я «восстал из мёртвых».

– Что делать будем? – громко, обращаясь ко всем присутствующим, спросил он. – Джессика, иди собирайся, поедешь с нами. В караоке поедем. Аронов будет Бритни Спирс петь.

– Britney? – воскликнула Джессика. – I know, Britney.

– Вот и хорошо, – ответил ей Глеб, – Аронов, нажравшись, любит её петь.

– Хорошо, – согласился я. – Сначала надо попить пива. Пива что-то захотелось.

– Пива так пива. У нас есть пиво? – прищурившись, спросил Стальский у Джессики, но она уже вышла в прихожую.