Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

Три

«Никогда не теряйте себя самого на сцене»

К. С. Станиславский

Как ни странно, но я пришёл вовремя на работу. Прошёл в зал заседаний и сел на свой раскладной стул. Первое заседание было назначено на послеобеденное время. Я придвинул стул к стене, чтобы был упор для головы и закрыл глаза. Потом я решил немного почитать. На «Яблоке» открыл файл и начал читать главу о сверхзадаче писателя. Первые же абзацы несли глубочайший смысл: «Достоевский всю жизнь искал в людях Бога и Чёрта. Это толкнуло его к созданию «Братьев Карамазовых». Вот почему богоискание является сверхзадачей этого произведения.

Лев Николаевич Толстой всю жизнь стремился к самоусовершенствованию, и многие из его произведений выросли из этого зерна, которое является их сверхзадачей.

Антон Павлович Чехов боролся с пошлостью, с мещанством и мечтал о лучшей жизни. Эта борьба за нее и стремление к ней стали сверхзадачей многих его произведений».

Я свернул текст и задумался над вероятной сверхзадачей моих произведений, если я стану писателем. Какая-нибудь эгоистическая сверхидея подойдёт. Или сверхэгоистическая идея?.. Или что-нибудь связанное с непротивлением счетам оплатой… Зазвонивший телефон прервал мои размышления. Это был мой адвокат. «Здорово, – у меня есть свой адвокат!» – подумал я.

– Поль, это Тимур. Я заключил договор страхования жизни от твоего имени. Бенефициар – твоя мать. Сумма, как и предполагали… Всё в порядке. Пока.

Я снова закрыл глаза. Снова зазвонил телефон. Это уполномоченный по подделкам.

– Поль, всё готово. Как договаривались, в десять вечера на том же месте, где встречались с твоим братом? У вашей девочки довольно странная фамилия…

Я снова облокотился на стену. Всё это чёткое движение стоило изрядных денег. К вопросу о дополнительных заёмных средствах: сейчас самое время посетить отделения тех банков, которые мне одобрили кредиты. Если читатели помнят, то в первый день мне одобрили один кредит на девяносто тысяч, и я сразу получил деньги. В течение последних рабочих дней позвонили ещё из двух банков: в одном дают сто пятьдесят, в другом – сто восемьдесят. Самое время «самовольно покинуть рабочее место» и заняться своими личными делами.

*****

Первым делом я заехал в страховую компанию и купил полную страховку для своей Феи. Выйдя из страховой конторы, я набрал номер Мсти, чтобы убедиться, что он не проспит поезд. К моему удивлению, Мсти был не только на ногах, но бодр и весел. Я в очередной раз подивился его (анти) алкогольной устойчивости.

Тут же в центре были отделения одобривших кредиты банков. Один из них выдал кредитную карточку, которую я тут же выпотрошил.

К двум часам дня я был на своём рабочем месте. Хотя, кого это волновало…

В двадцать два часа десять минут я сидел перед своим Vaio в своём кресле. Кеша и Саша сидели на клавиатуре и выпученными глазками смотрели на кадр из фильма Элегия. Я засунул палец в рот и издал чпокающий звук, – птички синхронно вздрогнули и обернулись на меня. Кеша снова отвернулся к экрану, а Александра продолжала следить за мной.

– Эй, Сашка – мелкая какашка, эй, Кешка – мелкая ка… кешка! – позвал я своих друзей.

Я открыл паспорт. У «моей девочки» действительно была странная фамилия: «Булавка». Украинская, наверное. Место регистрации: Владивосток. Улица Лагутенко, дом сто девять, квартира тридцать один. «Лучше и пожелать нельзя! Это почти как на Луне», – подумал я. Включил ещё один светильник и внимательно рассмотрел страницу с фотографией. Права категории «А», «В» и «С», – госпожа Булавка, при желании может водить маршрутное такси, как мило. «Как настоящая», – подумал я о человеке на фотографии. «Как настоящие», – подумал я о документах. Полностью удовлетворённый качеством своего нового паспорта, я прилёг на диван. В душе, помимо ставших обыкновенными волнений, появилось чувство, что я о чём-то забыл. О чём-то принципиально важном. «Хм… хм…»

Два

«Мы не можем вырвать из книги нашей жизни

ни одной страницы, но мы можем

бросить всю книгу в огонь»

О. Уайльд

Пятница. Рабочий день прошёл в каком-то тупом оцепенении. Не исключено, что таким образом мой мозг боролся с неимоверным страхом. Последние дни, несомненно, сделали из меня другого человека; точнее, от старого меня не осталось ничего, а новый ещё в процессе формирования. Почему я там пессимистично смотрю на своё будущее, ведь я ни разу ещё не погибал?.. Когда я возвращался с обеда (война войной…), позвонил папик, но, едва я нажал кнопку «Принять», как зазвонил телефон для связи с «мамочками». Я сказал папику, что перезвоню и схватил «мамочкофон», но это был Николя. Я мигом вспомнил о том, что мне не давало покоя (если это слово вообще употребимо в связи с событиями последних дней), то, что я забыл, то, чёрт возьми, принципиально важное!..

– Поль?..

– Да, Коля!

– Слушай внимательно. Посылочка для тебя готова, можно сказать ещё тёплая. Сегодня в одиннадцать часов вечера встречаемся около главного здания университета.

– Спасибо, Николя. Я всё запомнил.

Моё сердце забилось в два раза быстрее. О, Николя, mon ami, что бы я без тебя делал!.. Посылочку от Николя надо было где-то хранить и, я был бы ни я, если бы не позаботился обо всём заранее (хоть и забыл о посылочке). На внушительной по размеру связке ключей, которую я всегда таскал с собой, имелись два ключа, которые открывали дверь в пока что пустующую квартиру усопшей тёти Вали. Там я и буду хранить «посылку от Николя», пока не придёт время её задействовать в моём хитроумном плане.

*****

Знаете сколько стоит бывшая в употреблении морозильная камера? Ответ: семь тысяч рублей. И пять сотен, чтобы затащить её на третий этаж. Ещё полторы недели назад, от такой деловой нагрузки, какую я испытываю сейчас, я бы откинул коньки, а сейчас, в половину второго ночи, сидя за своим компьютером и записывая эти строки, я чувствую, что способен на вечернюю пробежку… Гипотетически, конечно… Всем известен факт, что в чрезвычайной ситуации (война, стихийное бедствие, Универсиада), люди не болеют. Скажу больше: даже мелкие проблемы со здоровьем отступают.

В половине одиннадцатого вечера, когда я уже ехал на встречу с Николя, мне позвонил Раисыч и сказал, что даёт мне выходной на завтрашний день. Тут бы мне и задуматься… Я тут же набрал номер Шамиля и попросил его перенести нашу обыкновенную субботнюю встречу на другое время, а лучше на другой день. «Я буду в другом месте, по заданию начальства», – пояснил я. Шамиль призадумался и пообещал перезвонить. Я молился, чтобы он не заподозрил, что тучи надо мной сгустились донельзя (если, конечно, он не был осведомлён о готовящихся в отношении меня действиях). Мне нужен был этот пакет! К счастью, спустя десять минут Шамиль перезвонил и велел мне приехать в воскресенье в полдень.

Один

«Ни олень на склоне, ни человек на поле боя

никогда не слышат тот выстрел,

которым его убивают»

Цитата из фильма

Суббота. Это был тот самый день, на который я назначил спецоперацию по спасению собственной шкуры. Но факт того, что субботний день не заладился с самого утра, внёс существенные коррективы в мои планы. Поздним вечером, когда я, обедневший на сто пятьдесят тысяч рублей и запуганный до полусмерти, выйду из отделения полиции Центрального района, у меня останутся только сутки для принятия окончательного решения, точнее даже не для решения, а для претворения неделю назад задуманного решения. По порядку.

В семь утра в домофон позвонили. И так как у нас квартира с номером один, и к нам звонят все, кто только может – почтальоны, гости соседей, коммунальщики, бригады скорой помощи, интеренетчики, лифтёры и так далее – мы не собирались открывать. Я к тому моменту спал уже вполмозга. Я понял, что опоздал, когда, проникнувшие в подъезд посетители, начали настойчиво трезвонить в нашу входную дверь. Если кто-то не знает: полиция и скорая помощь особым манером звонит в дверь. При известном опыте даже можно научиться отличать звонок врачей и звонок полицейских, но в обоих случаях, находящийся внутри квартиры человек сразу понимает, что к нему пришло само государство, само правосудие…

Меня забрали, что называется, тёплого. Я просил разрешить мне почистить зубы, но это было признано блажью. На моих запястьях сомкнулись наручники, но крутым я себя не почувствовал. Когда меня уводили, мама стояла в прихожей и задавала глупые вопросы. Я, ненавидя её всем сердцем, велел найти в моём «яблочном» телефоне некоего «Красавчика» и рассказать, что меня забрали. «Код блокировки экрана: двенадцать ноль восемь!.. Двенадцать ноль восемь!.. Красавчик!..» – орал я из подъезда, понукаемый двумя обезьянами.

Меня усадили в комнате без окон и, явно издеваясь, попросили никуда не уходить.

*****

– Трудно в повседневной жизни целиком и полностью уйти от стереотипов. Как стереотипов, проявляющих себя внешне (видных для других людей), так и внутренних стереотипов, которые бродят внутри тебя самого. Даже наши сложноинтерпретируемые мысли несут на себе неизгладимое клеймо стереотипа… Вы меня понимаете, Павел Павлович? – обратился ко мне следователь, снова надев очки.

Я просидел четыре часа в этой комнате, прежде чем пришёл мой собеседник. Он был не такой, как те два идиота – герои мультфильмов, – которые допрашивали всех сотрудников суда в уютном залитым солнцем зале заседаний. Этот работник отдела убийств являлся лучшим работником всех месяцев. Просидев несколько часов в комнатке без окон, с тусклой лампочкой под потолком, а потом, увидев в дверях этого человека, сразу хотелось говорить, говорить много, долго, честно (предельно), образно, но по делу, говорить вдохновенно!

– Да-да, мне близка ваша точка зрения, – я немного поёрзал на стуле.

– Хорошо, – произнёс человек. – Хорошо. Тогда вы не будете сильно удивлены, когда через полчаса придёте в сознание и почувствуете озноб, сильную тошноту, головокружение и гул в ушах, словом, типичные симптомы сотрясения мозга.

В моих глазах вспыхнул страх, и следователь, конечно, увидел его. Он много раз видел страх в глазах сидящих напротив него людей. Можно даже сказать, что вызывать страх – это его работа. Прежде чем я снова открою рот, я должен запрятать свой страх как можно глубже. Я забыл сказать, что через пять минут после начала нашей беседы (допроса) между мной и следователем появился, запакованный в целлофан, пистолет, очень похожий на тот – со звездами на боках рукоятки, – который я имел глупость держать в руках.

– Я верю в разум, Павел Павлович. Да, я верю, что вы разумный человек и подпишите признательные показания.

Да где же красавчик Тимур. Неужели мама не позвонила ему?! Я посмотрел на следователя полными противоречивых чувств глазами. Он, в очередной раз проявив глубочайший ум и богатейший опыт, сказал:

– Поймите, – нам совершенно не важно: совершили вы или нет инкриминируемое вам преступление, потому что имеющаяся против вас улика диктует вам только одну модель поведения… А именно: вы признаётесь в содеянном без каких-либо оговорок, а потом ваш адвокат ищет способы смягчения приговора, ну там: психическое заболевание, ревность, личная неприязнь, роковое стечение обстоятельств, страсть и так далее, в общем на сколько работает фантазия.