Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

– Есть одна задумка… – нарочито таинственно ответил я.

– Ну, всего!

– Спасибо, тётя!

Распрощавшись с Аркадием, я спустился на первый этаж торгового комплекса и купил в магазине электроники маленький лёгкий ноутбук от Sony. Он мне необходим. Было бы странно, если бы мой обычный компьютер вдруг исчез, поэтому мне нужен был новый. Ещё я купил самую дешёвую флэш-карту на два гигабайта.

*****

Мгновение спустя моя жизнь поделилась на «до» и «после». Носоглотка стала фюзеляжем летящего на максимальной высоте дальнемагистрального самолёта, – такая же холодная и стремительная. «Стремительная носоглотка» – смотрите во всех кинотеатрах. Ещё секунда и я испытал безадресную благодарность за жизнь и за данное мне в пользование прекрасное (не побоюсь преувеличить) тело, которое способно так сильно чувствовать. Я потянулся к замку зажигания своего Volvo, предвкушая наслаждение, которое испытаю сначала от звука мотора, а потом и от ощущений от вождения. Чёрт, жил ли я до этого?! Мне в голову пришла забавная мысль: вроде я раньше думал, что жизнь моя делится на «до первого секса» и «после», потом я думал, что моя жизнь делится на «до получения военного билета» и «после», далее на «до развода с женой» и «после», потом на «до получения диплома о высшем образовании» и «после», ещё на «до прочтения трудов К.К.» и «после прочтения»… Ну и в том же духе. А оказывается, что жизнь делилась на «до этого «Белого Вдоха» и «после БВ». Хм, «БВ». Здесь правильнее сказать не «после», а «во время». С тех пор как я начал развивать эту мысль и до её окончания прошло две секунды. Ха, кокаин – ускорь свою жизнь. Завожу машину. Включаю «D». Размеренно отчаливаю. Наслаждаюсь. «Чтоб я сдох; остановись мгновенье, ты – прекрасно».

*****

– Прокатимся? Не отказывайся, всё-таки у меня сегодня ДР, – я боялся, что Эн откажется от встречи.

– Хорошо, – неуверенно произнесла Эн. – Когда подъедешь?

– «Не успеешь сказать «черничный пирог», – как Брюс Уиллис ответил я.

– Чёрничный пирог…

– «Ну, может не так быстро…»

*****

– Мы живём в самые лучшие времена. Тот факт, что на Земле более семи миллиардов человек, делает возможным абсолютно всё. Все люди, которые когда-то жили на планете, а затем умерли (а потом снова жили и снова умерли), собрались вместе в настоящее время, привнеся в него всё хорошее и всё плохое, что когда-либо существовало. Надежды и страхи, любовь и мечты всей человеческой цивилизации замешались в огромном миксере – времени настоящем. Диско и регги, милитари и гламур, D&G и LV, Hummer и SLK – всё реально и всё имеет право на существование, больше не существует «не модного». Закон ускорения исторического времени диктует свои правила восприятия. Это тот случай, когда за один день ты можешь прожить целую жизнь. Выбирай и бери! Плати чем сможешь и когда сможешь! К оплате принимается душа, у тебя много души?! Кажется, у меня кровь из носа пошла, нет, это всего лишь сопли…

«Я ещё немного-много подожду, только вот чего не знаю я сама…» – колонки не так уж плохи, если не делать громко.

– Мы победили такие предрассудки как голод и чувство ответственности, на очереди зависимость от нефти и пива! Сегодня, чтобы чувствовать себя в центре Вселенной, не обязательно жить в центре Вселенной! Бери всё самое лучшее из того, что когда-либо придумало человечество. Все люди сегодня здесь, все здесь! Дураки к дуракам, умные к кому хотят, голубые к кому хотят, все – к кому хотят!.. Мы все собрались на грандиозную вечеринку и нам решать, когда она закончится. Писатель сказал: «Мир всё равно нельзя спасти, так давайте уж отгуляем праздник до конца». У каждого персональный Рай и Ад, никаких коммуналок. Я люблю жизнь и перестаю её боятся. Самое время «объять необъятное»!

«Я тебе не всё, но всё же, расскажу, сколько я ночей бессонных провела…» – ходу моих мыслей не мешала музыка.

– «..И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полёт,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье!..» – моя память работала как никогда хорошо.

– Это ты сочинил?!

– Нет, блин, Пушкин!

Это время, когда "грязные сучки будут наказаны" и файф дей вор, то есть это время возмездия, Эн! Это время блюза и танго в одном флаконе и хард-кор ремиксов на Александра Вертинского, то есть это время возможностей! Это время дешёвого пойла и дорогого фунта стерлингов, то есть это время вдохновения, Эн! Ты слушаешь меня, Эн?! Это время таких красавиц как ты и немного таких ублюдков как я. Это самое время индивидуального счастья и массового пох…зма!

«Столько проливала слёз я без тебя; я тебе не всё, но всё же покажу и с тобой убежим сейчас туда. По шоссе мы летим, мы летим по шоссе; знаю все, сколько зим, я искала тебя на встречной полосе».

– Ты знала, что кролики спят урывками по несколько минут?!

– Мм… Интересно…

– «Мы мчимся навстречу смерти в сумраке остывающего дня!» – восторженно прокричал я.

– Что ты такое говоришь? – дрогнувшим голосом произнесла Эн, предварительно убавив музыку.

– Это не я, малышка, это Френсис Эс Фицджеральд…

– А… Тогда ладно, – она снова прибавила.

– Что у нас есть кроме жизни, малышка; что нам нужно, кроме жизни… – начинал явно переигрывать я.

Но я не вкладывал особого смысла в слова, которые говорил, для меня они звучали совсем не так, как для слушателя, меня это устраивало.

– Хочешь ещё одну цитату? – при этих словах я ускорил машину до ста восьмидесяти километров в час. Мимо пронеслись объекты дорожной инфраструктуры, – гостиница, шашлычка, стоянка для фур, парочка проституток, заправки по обе стороны дороги, справа мигнул красный огонёчек видеофиксатора, который добавил в свою память номер моей машины, чтобы завтра первым делом выслать мне штраф за превышение скорости.

– Ну, давай, – было заметно, что Эн тревожится по поводу моей вменяемости и безопасности нашего с ней движения. Я не хотел нервировать Эн, поэтому сбросил скорость до девяноста.

– «Мы умираем лишь однажды, но всю жизнь».

– У… А это кто сказал? – переварив фразу, спросила Эн.

– Не знаю, кто-то из американцев, у них есть время задумываться о таких вещах.

Ночь, скорость и близость красивого человека действовали не хуже наркотика. Я, как обычно, осознав красоту окружающей действительности, не впал сразу после этого осознания в уныние, ибо больше не хотел утащить всё это великолепие с собой в могилу; возможно в этот момент я поумнел до той степени, когда понимаешь, что жизнь – это только настоящий момент и, ты счастливчик, если смог растянуть его… задержаться на его вершине какое-то время. В этот момент я был кольцом на пальце царя Соломона.

– Я бы не хотел, чтобы ты на меня злилась, я прошу прощения… Я тут вспомнил: когда я учился в пятом классе, я купил сотовый телефон – сэкономил на обедах – у меня у первого в классе появился мобильник; помнишь, я попросил тебя позвонить на него мне в определённое время? Мне никто не звонил, а я хотел похвастаться телефоном перед одноклассниками. Помнишь?! Ты позвонила ровно-ровно в то время, на которое мы договорились. Я, с важным видом, попросил у учительницы разрешения выйти из класса и переговорить. Выйдя в коридор, я обмолвился с тобой несколькими словами, ведь связь в те времена была жутко дорогой, повесил трубку, постоял немного и зашёл в класс. Вот смех-то! Помнишь, Эн? Ты тогда была, получается, в третьем классе. Удивительное дело, Эн, – сколько тебя знаю – ты всегда была на год младше меня… – я притих. – Всё так коряво, возможно потому, что я живу в первый раз, – снова заговорил я.

– Да ладно уж, что было, то было…

– Лучше и не скажешь… Лучше и не скажешь.

Мы повернули друг к другу головы и рассмеялись.

– Все прощают всех за всё? – прищурившись, спросил я.

– Все прощают всех… за всё, – уставившись в пол, с грустью в голосе сказала она. Потом подняла взгляд на меня и сказала: «Да».

На следующем съезде, я свернул в сторону города, ещё через двадцать минут, причалил к подъезду Эн.

– Сейчас домой поедешь? – спросила Эн, высунув одну ногу из машины.

– Конечно, завтра же на работу, – изобразив зевоту, ответил я.

– Хорошо покатались, надо бы в следующие выходные куда-нибудь…

– Конечно! Я тебе позвоню, – не знаю, какой раз за последнюю неделю соврал я.