Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

– Ага… – я закрыл глаза, наслаждаясь каждым мгновением.

Позади меня разверзлись врата ада, но мне было всё равно.

– Знаешь, о чём я сейчас подумал? – привлёк я внимание снова улетевшей Маши.

– О чём? – её глаза навели фокус на моём лице, а затем снова рассеялись.

– О том, что мы с тобой два последних человека во Вселенной, мы летим по пустому и холодному космосу, и всё, что нам осталось на память от земной жизни – это вот этот фикус, который стоит на нашем столе. Ты закутана в шаль. За иллюминатором звёзды, смотри.

Маша посмотрела в «иллюминатор», там действительно были звёзды, а наш корабль действительно плыл по космосу.

– А сейчас мы в воровском притоне тридцатых годов двадцатого века в Одессе. За окном знойная августовская ночь. Ты куришь импортные сигареты, а я чищу Маузер.

– Точно! Здорово-то как! – Маша захлопала в ладоши.

– А теперь мы с тобой в Чикаго в пятидесятых годах. Мы – известные американские гангстеры, мы бежим с Восточного побережья на Запад, а там в Мексику.

– Здорово…

– Теперь мы в Мексике, но уже другие люди. Ты – Фрида Кало а я – твоя мать!.. А сейчас в Гонконге в одной из трущоб в начале двадцатого века; опьяняемся опиумом. Побежали скорее в другую комнату!

Мы переместились в спальню.

– Выключи свет, оставь напольный светильник, да-да вот этот, в виде минерала.

Маша выключила свет и включила светильник.

– Смотри на костёр, Маша. Мы – бедуины в бескрайней пустыне; ночь, силуэты верблюдов, сладости на серебряных подносах. Мы завёрнуты во множество покрывал. Ты знала, что ночью температура в пустыне падает ниже ноля? Над нами бескрайнее небо, полное звёзд и сосредоточенной, преисполненной смысла жизни. Я взял горсть песка и развеял его на фоне догорающего костра.

Глава 2

Среди следующей рабочей недели было одно интересное дело. Среда. Двадцать пятое января две тысячи двенадцатого года.

Процесс ещё не начался, а я уже чувствовал, что намечается нечто из ряда вон. Все вокруг суетились. Судья несколько раз бегала в свою комнату и разговаривала по телефону. Потом в дверях возник помощник шефа Ильдар и громко, а также прямым текстом сказал: «Вы это… Его не сильно допрашивайте». Как только Ильдар ушёл, в зал зашли три адвоката. Через минуту судья велела вводить злодея. Я отправил Аркадию зачин: «Дяденька воровал, мать его, миллионами. Только при задержании у него на кармане было обнаружено двадцать шесть миллионов наличными. И пистолет. Это связано с синтезом. Органическим синтезом. Ага, тем самым». Аркадий не ответил.

Кстати говоря, данное заседание было очередным продлением меры пресечения содержания под стражей. Но посвящённые знали, что должно произойти. Адвокаты как под копирку проговорили свои доводы в защиту. Обвиняемый пробормотал два слова про то, что ему надо кормить двух жён, восемь детей, любовницу и любовницу любовницы. «У вас две «действующие» семьи?!» – не поверила своим ушам судья. «Да», – ответил дяденька. Мусульманин! Судья изменила меру пресечения на домашний арест. Всё. Деньги не бумага, деньги – хлопок. 100 % cotton – отмывать аккуратно.

А нет, не всё. В курилке на следующий день, Марат – сын этой самой судьи, всерьёз размышлял над продажей своего джипа от Тойота и покупки седана от Лексус, а также о дизайнерском ремонте в своей строящейся квартире. Думаете, я завидую Марату? Да.

В пятницу меня вызвали в общий отдел, где Наденька Юсуфовна выдала мне (наконец-то, после более полугода работы!) удостоверение секретаря судебного заседания. Выходя из кабинета и смотря на свою новую «штучку», я врезался лбом в грудь Ильдара. «Удостоверение получил? Дай-ка гляну», – сказал Ильдар. Я дал ему в руки свой документ. Ильдар открыл книжечку и посмотрел. «Сейчас я тебе его верну, не уходи никуда», – сказал Ильдар и скрылся за дверью Команданте. Через минуту он вышел и отдал мне «штучку». Я снова открыл книжечку и, не заметив никакой разницы, обрадовано поскакал по коридору в свой зал.

Эпитафией к этой рабочей неделе могли бы стать слова маркиза де Сада, прочитанные мной у доктора Гонзо: «В эпоху крайней коррупции, лучшая политика – делать так, как делают все». Парам-пам-пам…

Глава 3

Суббота. Двадцать восьмое января. Казанское время: одиннадцать часов одна минута ровно. Я выхожу из прокуренного помещения «ближних» чеков с конвертом за пазухой и замечаю ещё одну дверь, которая немного глубже во мраке. Я не замечал её раньше, наверное, потому, что она не была открыта, и за ней не горел свет. И главное: потому, что когда я выходил от чекоделов, на пороге этой двери никогда не стоял мужчина и не смотрел на меня. «Здрасьте», – сказал я автоматически. «Привет», – сказал мужчина с усмешкой в голосе. Я устремился на поверхность улицы, но голос сзади заставил меня вновь обернуться. Этот голос сказал: «Торопишься? Может, поговорим?»

– Нет, не может, я тороплюсь на работу, – я снова отвернулся от мужика.

– Тебя ведь Павел зовут? Партийная кличка Поль, – вроде как равнодушным голосом проговорил мужик.

Признаться, мне был по хрену тот факт, что какой-то мужик знает моё имя. Я поднялся на поверхность, сел в машину, нажал центральный замок и завёл мотор. Только я собрался тронуться, как с пассажирской стороны в стекло постучали. Естественно, это был тот же мужик. В полумраке подвала я не мог толком рассмотреть его. Он согнулся пополам, чтобы видеть меня, и я смог рассмотреть его: тридцать лет, но выглядит моложе, круглое татаро-монгольское лицо, хитрые блестящие глаза, лёгкая небритость, невысокий, но мощный. Рядом с его лицом в окне появилось удостоверение сотрудника полиции в чине капитана. Это становилось интересным. Я открыл дверь. Мужчина сел. От него пахло дорогим парфюмом. На воротнике был мех.

– Что? – спросил я; мне казалось, что он нарывается на конфликт.

– В суд едешь? – то ли спросил, то ли утвердил незваный гость.

– Что надо, мужчина? – расширил я свой первоначальный вопрос.

– Покажи удостоверение, – примирительным тоном попросил широколицый капитан.

– В бардачке, – ответил я; мне не помешают его отпечатки на всякий случай.

Широколицый открыл бардачок и, так как кроме удостоверения там не лежало больше ни черта, он сразу нашёл то, зачем полез.

– Понятно, «невиновный», – с облегчением выдохнул он.

– Что? Невиновный? – я почему-то обрадовался.

– Да, «невиновный», видишь эту маленькую красную печать с символом Казани, – с Зилантом, – она значит, что тебя, при случайном задержании полицией или ГИБДД, немедленно отпускают, не досматривают, не забирают машину на штрафстоянку, словом ничего, – при этом он тыкал моим же удостоверением мне же в лицо.

– Ну-ка дай, – я взял свой документ и удостоверился в наличии, помимо основных нашлёпок, маленькой красной печати в верхнем левом углу фотографии. – А теперь твоё можно…

Я взял его удостоверение и обнаружил такую же маленькую печать в том же месте, только он был Шамилем – капитаном полиции, а я Павлом – секретарём судебного заседания. Так вот зачем Ильдар брал моё удостоверение! После общего отдела оно было отнесено к Команданте, чтобы он поставил на нём свою печать!

– Я тебе в окно показывал свою «ксиву», чтобы ты доверительно ко мне отнёсся. А ты что подумал? Короче, какая у тебя зарплата? Тысяч тридцать?

Мне стало стыдно от того, что у меня зарплата всего двадцать.

– Около того, – ответил я.

– Пока Ринтик не ушёл в судьи, он подрабатывал хранителем. А что: двенадцать тысяч в неделю. Месяц: уже сорок восемь! Уже что-то купить можно. В ипотеку влезть даже можно. К примеру… Неплохая прибавка к зарплате? А? На бензинчик! А?! На еду…

Я уже не впервые слышал о Ринтике, но почему-то казалось, что он ушёл на тот свет или в тюрьму, а выяснилось, что этот самый Ринтик ушёл в судьи.

– А что, Ринат обладал достаточным опытом для судейской работы, если он только и делал, что курьером работал? – я решил сделать вид, что осведомлён не хуже Широколицего капитана.

– А ху..и там, на селе-то! В райцентре! Это тебе не Центральный суд. Там если раз в неделю какое продление или мелкая кража… К тому же там секретарь и помощник – два престарелых спеца, – они тебе всё подскажут-расскажут. А наберёшься опыта – в город переведут. Он тут каждые выходные тусуется. А там у него коттедж… – у Шамиля перед глазами возникали образы.

Я понимал, что наклёвывается интересная тема, но не мог продолжить переговоры, потому что меня ждал Раисыч.

– Слушай, Шамиль, мне сейчас надо до суда доехать, – там на две минуты дел, а потом я вернусь, и мы договорим, о`кей? – я с ужасом взглянул на часы, было без десяти двенадцать.

– Конечно, давай. Я буду внизу, – Шамиль вышел.

Я рванул с места.

*****