Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

*****

– Я купил Форд Фокус десятого года, – а у меня просто нет денег, чтобы купить новый! Я уже восемь лет в институте учусь, – PR и связи с общественностью. Сейчас ещё моя девушка беременна!.. Курить можно?

– Да, курите на здоровье, – я со своей кнопки приоткрыл окно пассажира.

– А ты вообще, чем занимаешься? – парень был явно доволен собой.

– Я начинающий писать писатель, – ответил я.

– Иди ты! Оху…ть! И что ты пишешь? Стихи? – пассажир сел поудобней, – не иначе приготовился слушать стихи.

– Стихи пишут поэты, а я – писатель; прозу пишу, – ответил я.

– Прозу? Это как? – парень почувствовал подвох.

– Это когда не в рифму. Ага… – мне пришла на ум песня Дельфина «Я люблю людей».

Через пятнадцать минут к нам подсела его девушка.

– Прикинь, Алёнка, наш водитель – поэт! Прикинь! Поэт! – пассажир уставился на свою девушку с вопросительным взглядом на рыле.

– Я не поэт, я – писатель, – счёл нужным уточнить я.

– Писатель, – удивлённо произнесла девушка. – Ну-ка, расскажи стих.

– Я прозу пишу, – эти двое созданы друг для друга; мне становилось смешно и грустно.

– Это как? – насторожилась девушка.

– Это когда не в рифму, – вспомнил парень, щёлкнув пальцами.

– Точнее не скажешь, – подхватил я.

– Слушай, а про нас с Алёнкой напишешь? – спросил пассажир, когда мы почти подъехали к месту назначения.

– Конечно, напишу, – с серьёзным видом произнёс я. – Я вообще собирался всё своё творчество посвятить вам двоим.

– Круто, спасибо! – ответили они почти хором.

Чёрт возьми, самые трудные триста рублей в моей жизни. Пора убираться с улиц.

Глава 45

Придя в пятницу тридцатого декабря на работу, я первым делом направился в общий отдел к Наденьке Юсуфовне и положил на её стол заранее напечатанное и подписанное мною заявление «по собственному желанию». В мыслях я уже обживал комнату в коммуналке где-нибудь на Васильевском острове или даже на Петроградке. «Решил, значит…» – с облегчением выдохнула Наденька Юсуфовна. «Да, а чё, а чё…» – пробормотал я. «Океюшки, твоё заявление отнесу Команданте завтра, – сегодня он просил его не беспокоить». «Так завтра же всё, – праздники!» «Он всё равно будет здесь. Я передам заявление его помощнику, а он… Так… Ты должен две недели отработать, – с учётом праздником…» – Наденька встала из-за стола и подошла к настенному календарю, – «Тааак, по двадцать четвёртое января включительно. Всё, дядя, можешь идти. Ты у кого уж сейчас трудишься?» «У… У… заместителя по гражданским делам… У Регины…» – я уже было начал помогать своей памяти щёлканьем пальцем, но Наденька Юсуфовна прервала мой сеанс воспоминаний: «Понятно, – у Регины Петровны». Выйдя из кабинета, я побежал вверх по лестнице, мысленно заказывая стеклопакеты в свою комнату в коммуналке на Васильевским острове, а может даже и в Центральном.

Я сидел с высунутым от сосредоточения языком и шил дела, когда заметил, что в дверном проёме своего кабинета стоит Регина Петровна и умилённым взглядом следит за мной. Я как раз думал о том, как пойду в ближайший к моей будущей комнатке супермаркет и куплю стульчак для унитаза, чтобы с гордым видом повесить его на отдельный гвоздь в общем туалете. Я с секунду смотрел ей в глаза, думая, что она сразу же уйдёт, но она не ушла. Тогда я отвернулся, продолжив работу; язык убрал в рот. Боковым зрением я видел, что Регина Петровна беззастенчиво разглядывает меня; она простояла в проёме ещё минуты три, затем ушла в свой кабинет. Она – красивая женщина, она мне нравилась.

Через два часа монотонной работы по сшиванию и описыванию документов, мы узрели вновь вышедшую из кабинета Регину Петровну. Регина положила руки на бёдра и приказным тоном велела прекратить всяческую работу и начать веселиться и пить шампанское. В течение двадцати минут должны доставить суши и пиццу, которую на свои средства заказала Регина Петровна в качестве предновогоднего сюрприза своему составу работников. Я, было, подумал, что мне здесь не место, потому что я всего лишь заменяю заболевшего секретаря, но мне дали понять, чтобы я оставался, поскольку «…мы уже успели привыкнуть к тебе… будет жалко, когда тебя снова переведут…» и пр. Пока все метались в поисках чистых стаканов, Регина Петровна ушла и пришла снова. «Пока не забыла», – сказала она и начала раздавать своему составу сотрудников (а к началу веселья объявилась выздоровевшая секретарь) подарочные сертификаты крупной косметической компании, название которой созвучно с фамилией французского вояки. Я попытался тактично исчезнуть по «неотложным делам», но был схвачен нежной и твёрдой рукой Регины и одарен сертификатом. Рассыпавшись в благодарности, я подумал, что сегодня же обналичу его в пользу своей мамочки.

На рабочий телефон пришёл местный звонок, который отличался от неместного другим порядком длинных и коротких трелей, я так и не научился их различать. Помощница Регины Петровны пошла в свою комнатку (а у заместителей Команданте были ещё отдельные помещения для помощников… и кулер); звонила Юсуфовна, велела мне немедленно зайти к Команданте. Я естественно подумал, что этот вызов касается увольнения. На всякий случай испугался. Около самых дверей приёмной шефа я повстречал его относительно нового помощника, мы с ним, как всегда поздоровались; меня немало удивило, что он, потрясая мою руку, задал риторический вопрос, назвав меня по имени: «Как дела, Поль? Работаешь?» «А? Да», – ответил я и поспешил к Команданте. Секретарша шефа сразу мне сказала, что меня ждут, и показала на дверь. Все эти мелкие события, как то: приветствия личного водителя, знания меня по имени помощником, нетерпеливое ожидание меня в кабинете, – по отдельности ничего не значили, но все вместе создавали впечатление особого отношения к моей персоне. Наверное, мне всё это кажется. Через секунду, как раз додумав предыдущую мысль, я предстал перед Команданте. Я приготовился услышать слова о моей некомпетентности и неработоспособности.

– Здравствуйте, шеф, – сказал я не своим голосом.

– Здравствуй, Павел, – ответил шеф со знакомым акцентом, не поднимая глаз от бумаг.

Я стоял и ждал, потом украдкой глянул на стену из множества небольших мониторов, посредством которых Команданте наблюдал за жизнью всего суда. Наконец шеф оторвался от бумаги, смерил меня долгим взглядом поверх очков, снял очки и положил их в футляр, начал тереть глаза, перестал тереть глаза, снова сфокусировал взгляд на мне и проговорил:

– Ты же вроде, водитель?..

Конец первой части

Часть II

Not

guilty

Всё что возможно – происходит;

возможно только то, что происходит

Ф. Кафка

Глава от рассказчика

Я-то знаю, что самые интересные истории – это истории нерассказанные. Получается, что эта история, состоящая (как и все истории) из нескольких крупных историй и множества совсем мелких историй – не самая интересная. Пусть так. Цепь событий и взгляд на эти события участников и свидетелей этих самых событий, а также взгляд под другим углом на события их участников и свидетелей – вот что такое история в объёмном взгляде на неё. Из этого следует, что во времени и пространстве события присутствуют в очень большой концентрации. Ещё я бы не стала умалять роль рассказчика. Хороший рассказчик должен уметь из тривиального набора событий сотворить Историю, да ещё и навязать читателю определённые мысли, да так, чтобы читатель думал, что это его собственные выводы; то же самое можно сказать о симпатиях и антипатиях к героям Истории.

Я считаю, что слово «писатель» должно быть заменено на слово «рассказчик», когда дело касается пересказа подлинной истории. Некоторые писатели говорили про себя, что они рассказчики, но они имели в виду только то, что пишут в своих книгах о событиях, происходивших непосредственно с ними. Хемингуэй тоже был рассказчиком своих историй.

Я же представляю себе «рассказчика», который пишет обо всем, о чём может написать, который компилирует и интерпретирует события. Я-то знаю, что самые интересные истории – это истории нерассказанные. Теперь знаю.

Глава 1

Двадцать первое января две тысячи двенадцатого, суббота. Московское время – девять часов утра. Город заморожен как десна перед удалением зуба. Из всех тёплых щелей валит пар. Мы с Тони едем по центру города в сторону промзоны и молчим. Я стараюсь приободрить себя мыслью о том, что вот уже целую неделю эксплуатирую новенькую иномарку ценой почти в миллион рублей, а в свидетельстве о регистрации транспортного средства и в паспорте технического средства записаны мои данные, но мысль упорно не фиксируется на приятных моментах бытия, а уводит моё воображение в какие-то устрашающие допущения. Тони в очередной раз вдыхает воздух для того, чтобы что-то сказать, но выдыхает не проронив ни слова. В районе колхозного рынка перед нами возникает огромный чёрный джип Мерседес. Я смотрю на буквы на его номере – «рак». Говорю Антону: «Неплохо зарабатываю онкологи». Антон с секунду фиксирует внимание на объекте, затем реагирует на шутку. «Это не онколог, это хачик с колхозного рынка», – монотонно произносит он. И действительно, – на следующем светофоре джип сворачивает к рынку. Отупение достигает пика. «Покурим?» – предлагаю я. «Ты же не хотел прокуривать новую машину», – вспоминает Тони. «Ладно, уж…» Мы закуриваем. Я пробую сменить настроение и представляю себе, что мы едем не по обледенелой Казани, а по какому-нибудь Северному Штату Америки. Типа, знаете, какой-то городок из которого все стараются выбраться. Я пытаюсь вспомнить один из американских фильмов, в котором действие происходит в маленьком городке в северном штате. Кое-что приходит на ум, названий я вспомнить не могу, но сюжет припоминаю. Настроение всегда улучшается, когда, как в детстве, начинаешь играть с реальностью.

Был не менее действенный способ почувствовать себя лучше, – на очередном светофоре я перевёл взгляд на Антона и подумал: «Как замечательно, что у меня есть друг, – человек с которым просто хорошо находится рядом; и что бы ни делал этот сукин сын, мне всегда будет казаться, что это самое правильное действие на свете. Я готов отдать свою никчёмную жизнь за твою никчёмную жизнь и не чувствовать себя при этом дураком». Антон поймал мой взгляд и понял всё.

– Не буду больше пить это дурацкое молоко, – пердёж уже достал, – начал, было, разговор Тони.

– Мне-то не рассказывай!.. Я на днях кофе с молоком попил. Три раза по сорок минут пожалел!..

Зазвонил телефон. Я не сразу понял, что это мой, так как вместе с машиной, купил Айфон и ещё не привык к новому звонку, а чтобы поставить свою мелодию на этот аппарат нужно такие танцы с бубнами устраивать… Сэкономил на литых дисках – всё равно в одну прекрасную ночь их бы украли – и купил Айфон, – поддался всеобщему помешательству. Нет, мне действительно был нужен телефон, мой старый работал через раз и то, если взобраться на ель… Такие дела в общем.

– Ты ответишь или мне подойти? – Тони взял моё «Яблоко» с полочки около рукоятки АКП.

– Это Марат Раисович. Сейчас опять в душу без мыла начнёт лезть, – я взял телефон из рук Тони.

Провожу пальцем по экрану: «Да, Марат Раисович. Хаерле ирте. (Что означает «доброе утро» на местном наречии)». На том конце: «Привет-привет, улым (что означает «мальчик или сынок»). Ты уже проснулся? Едешь по делам?»