La Critica (первая книга казанской трилогии)

– Надеюсь, ты сможешь сесть за руль утром? Если остановят: расскажешь инспектору, как всё было; он поймёт.

– Остроумец.

– Может, поговорим.

– Всё. Спать.

– Ох, чёрт, Марта! Это был первый раунд.

– Спать.

*****

23 мая.

Проснувшись в полдень, я сошёл вниз. Джессика и Марта, у которой сегодня был выходной, крутились около плиты (так мило!). Я выглянул в окно, которое выходило во двор, – Стальского до сих пор не было. Звонить Глебу что-то не хотелось, по крайней мере, до завтрака. Джессика что-то объясняла Марте касательно приготовления еды. Я зарядил один эспрессо.

– Что там было? – повернувшись в мою сторону, спросила Марта.

– Тебе лучше не знать, – я прибавил звук на телевизоре.

– Я – большая девочка, – Марта параллельно общалась с Нормой.

– Мне стыдно вспоминать, – я ощутил во рту неприятный привкус; почувствовал приступ злости. – А Глеб в этом участвовал с удовольствием. Бился наравне с ветеранами, как говорится.

Я осторожно отхлебнул кофе.

– Мда… А ты? – голос Марты приобрёл металлический оттенок.

– Нет, конечно! – я пристально посмотрел на Марту; она тоже смотрела на меня и выглядела подавленной. – Нет, конечно, – повторил я уже без восклицания.

«Она знает про это сообщество» – понял я. Вид у меня был возмущённый; я и был возмущён и, почему-то, напуган.

– Ладно, – сказала Марта и снова повернулась к Джесс и плите.

Зрелище вчерашней оргии было не для слабонервных. Некоторые эпизоды до сих пор всплывали в моей памяти. Хоть я и старался думать о чём-то постороннем, но мозг в фоновом режиме анализировал увиденное накануне. Точнее не анализировал, а снова и снова прокручивал особенно яркие картины, тщетно пытаясь найти объяснение, но… Тупик. Replay. Я и до вчерашней ночи знал, что подобные развлечения не для меня, но теперь уверился даже в том, что и смотреть на такое мне не хочется. Конечно, я смотрел видео оргий в Интернете, и мне нравилось; здесь скорее как в кинобоевике: тебе интересно смотреть на стрельбу и убийства, зная, что это фильм, но ты бы не хотел всё увидеть на самом деле. Во всём произошедшем был какой-то философский контекст; нечто, если угодно, библейское. Я никогда вдумчиво не читал религиозную литературу, но уверен, что в каждой религии такого рода досугу отведена отдельная глава, – что-нибудь вроде: «И разверзлись врата Ада… И пошёл брат на брата, созвонившись заранее с сестрой и её подругами с работы…» И Глеб Стальский в этом участвовал! И вид у него был как ни в чём не бывало. Я замер с чашкой в руке.

– Эй, милый, – Марта провела рукой по моей голове, щеке и шее, выведя меня из оцепенения. – Завтракать будешь?

Я перевёл взгляд с горизонта на Марту и изрёк надтреснутым голосом:

– Мне необходимо поговорить с психологом, – мысленно прибавив: «снова».

Кажется, детство закончилось.

*****

В семь часов вечера наконец-то приехал Стальский. Я выскочил на улицу, чтобы его перехватить. Я хотел с ним поговорить с глазу на глаз.

– Эй, Глеб, – сказал я, как только Стальский поставил одну ногу на землю. – Пойдём, прогуляемся до озера. Мне надо с тобой поговорить.

– Может, поговорим об этом в доме? Я, признаться, очень устал, – предложил Глеб и уже почти вошёл в дом.

– Нет-нет! Я не хочу, чтобы Марта или Джессика нас услышали, – затараторил я. – Давай же! Это не займёт много времени.

– Минутку, – Стальский снова открыл свою машину и захватил курительную шкатулку.

Мы брели в сторону озера. Я начал:

– Слушай, Глеб, спрошу прямо: за каким хером я понадобился на этой оргии? – я плохо скрывал волнение.

– Я думал ты человек широких взглядов? – довольно плохо понимая суть претензии или делая такой вид, ответил Стальский, прикуривая свежескрученную сигаретку.

– Да, Глеб, я человек широких взглядов. Я принимаю всё что ни есть: гомосексуализм, инцест, выделенные игорные зоны, реслинг, отечественный кинематограф, свингерство, взятки ради благополучия собственных детей, шерстяные галстуки в горизонтальную полоску, космический туризм… Что там ещё? Я против только одной вещи на Земле: адаптивного перевода названий фильмов, и ты об этом знаешь. Пойми, я действительно радуюсь разнообразию жизни… Просто в данном контексте, – я указал рукой в сторону дома, имея в виду Марту, – как-то, согласись, неуместно меня настойчиво зазывать на подобные мероприятия. Чтобы ты понимал: неуместно с твоей стороны. Весь вчерашний Cirque du Soleil…

– Что ты хочешь от меня услышать? – раздражённо спросил Стальский.

– Глеб, у меня к тебе следующий вопрос: зачем я был там? – дрожащим голосом спросил я.

Мы уже давно прибыли на озеро и стояли в зарослях, я по пояс, Глеб по колено. Стальский на меня не смотрел.

– Глеб…

– Ты же не участвовал в… представлении. Так что?

– Ты не понимаешь мой вопрос, – вне себя от негодования констатировал я. – Давай ещё раз, и всё сначала. Первое: ты прекрасно знаешь, что я никогда не тяготел к подобного рода… командным соревнованиям. Так? Так. Второе: я люблю твою сестру, и у нас с ней всё настолько хорошо, что я боюсь это обсуждать даже с тобой, чтобы не сглазить… Третье…

– Я понял! Понял.

– Ты хочешь внести раскол в наши с Мартой отношения?!

Глеб сделал последнюю затяжку, бросил окурок в озеро и пошёл в сторону дома. Я поразился этому факту и бросился вслед за Стальским. Когда я его догнал и собрался снова спросить, он первым заговорил:

– Давай мы придём домой, и ты всё это спросишь ещё раз в присутствии сестрёнки, – он ускорил шаг; я успевал за ним только бегом.

Потом мне надоело бежать, и я отстал. Когда Глеб уже вошёл в дом, я ещё в течение пяти минут прогуливался по аллее, чтобы проветрить мозги. Наконец, я вошёл в дом и зашёл в гостиную. Все были в сборе. Все готовились ужинать. Марта помогала Джессике накрывать на стол. «Грёбанная идиллия!..» – пронеслось у меня в голове. Я затаился и сделал вид, что меня ничего не тревожит, и что никакая недоговорённость в воздухе не висит; сделал вид, что тоже сажусь за стол. Вскарабкался на барную табуретку. Марта выглядела мрачной.

– Вам помочь, – спросил Стальский и пошёл за кухонную перегородку.

Я тем временем отправился в холодильник, чтобы принести всякие соусы и так далее.

Через пять минут мы сидели и ели. Точнее все ели, а я ковырялся вилкой в тарелке и не мог заставить себя проглотить хотя бы кусочек. В горле стоял ком. Обычно за столом мы живо обсуждаем какие-нибудь новости, но сейчас все молчали. Я не мог больше терпеть, взял себя в руки и заговорил:

– Глеб, ты сказал, что когда мы будем дома, я могу спросить…

– Это я попросила, – резко сказала Марта.

Я ничего не понял и, на автомате, попытался повторить вопрос.