La Critica (первая книга казанской трилогии)

– А что ты мне не сказал, что знаешь Аронова? – обращаясь к Окуню и улыбаясь, спросил Глеб.

– Специфика бизнеса, – пояснил Окунь. – Конфиденциальность – залог конфиденциальности.

Почувствовав себя немного посвободнее, я с усмешкой спросил:

– Ну и чем тут занимаются? Играют в покер? Смотрят бои без правил? Убивают бомжей ради развлечения? Лепят горшки? А?

– Ты ещё не догадался? – спросил Глеб.

– Неужели трахаются? – слишком громко проговорил я, и эхо раздалось под потолком помещения.

Как раз в этот момент из прихожей в зал вошли мужчина и женщина и, сдержанно проговорив: «Здравствуйте», проследовали в следующее помещение.

– Да, – сказал Глеб.

– Что «да»? – переспросил я, всё ещё смотря на дверь ведущую вглубь.

– Да, свингер-клуб, – пояснил Глеб.

– Ты шутишь?.. – глупо улыбаясь, спросил я, хотя уже в тот момент прекрасно понимал, что так оно и есть.

– Да нет же, – сказал Глеб. – Это закрытый свингер-клуб, в который новые члены принимаются путём вынесения кандидатуры на всеобщее голосование. Если кандидат набирает восемьдесят процентов голосов, то его приглашают на ознакомительный вечер. Если ему по нраву, то он вносит членский взнос и становится резидентом.

– А я?.. – пролепетал я, не зная, что конкретно хочу спросить.

– А ты был вынесен на голосование три месяца назад, но никак не мог набрать нужный процент голосов, и вот сейчас набрал, – разъяснил Стальский. – Тот, кто знаком с кандидатом лично имеет право вето.

– Что? – переспросил я.

– Есть устав общества. Потом объясню, – отмахнулся Глеб. – Кстати, основателем, а также спонсором на первых порах, является Марсельчик.

Я молча переваривал обрушившийся на меня поток информации. Конечно, всё это не могло не быть правдой, но в глубине подсознания была маленькая бледная мысль, что меня разыгрывают.

– Пойдём дальше, – сказал Глеб.

– Мне дальше не надо, – засопротивлялся я.

– От тебя ничего не требуется, – наклонившись к моему уху, доверительным тоном прошептал Стальский.

– Да я могу себе представить что там. Наверное, – я сделал шаг к выходу.

– Знакомство с влиятельными людьми, – напомнил Глеб.

– Ах да, точно! – вспомнил я, но вектор направления не сменил, и Стальскому пришлось меня буквально ловить.

Мы прошли в следующее помещение, которое оказалось чем-то вроде раздевалки в фитнес-клубе.

*****

Двадцать минут спустя.

– Бля-а-а-а! А когда я первый раз курил!.. Со старшим братом это было. Я, короче, дунул, закашлялся, конечно. Потом почти сразу вторую тяпку; голова закружилась у меня; мне невыносимо захотелось лечь. Я кое-как – по стеночке – дошёл до кровати. Лёг, короче, на живот и чувствую, что все мои внутренние органы прилипли к животу! Ну, изнутри!..

Человек пять слушателей шубовской истории из детства – трое мужчин и две женщины не считая Окуня и меня – посмеялись над словами рассказчика. Шуба продолжал:

– Я пересрался, ясное дело. Перевернулся на спину, а органы, сука, перекатились там внутри и прилипли к спине! Я думаю: «Бля-бля-бля!!! Если не сдохну – больше никогда, сука, никогда в жизни не притронусь к этой дряни ебанной!» Бога молил о том, чтобы не умереть. Зарок давал: «Боженька, уважаемый, не дай сдохнуть! Больше никогда, клянусь, никогда! Заранее спасибо!» Серьёзно, уверен был, что мне пришёл Иосиф Кобздец! Потом уснул. Утром, конечно, проснулся как ни в чём не бывало. Брат с корешами всё ещё на кухне сидели, сушили ноздри феном – общались. Я, естественно, по новой дунул. Порядок! Пожрал и в школу пошёл. На зарок хер забил. Наебал Бога, короче.

Дружный смех последовал после последней фразы Шубы. Егор, погрузившись в воспоминания, ухмылялся, покачивал головой и отпивал из высокого стакана тёмный ром.

Последние пятнадцать минут я снова находился в первом (назовём его банкетным) зале в окружении, как я уже говорил, нескольких средних лет мужчин и женщин. Незнакомые мне люди, с которыми я успел только обменяться рукопожатиями, довольно откровенно рассматривали меня. Я смущался и прятал лицо. Чтобы как-то отвлечься от своего конфуза, я развлекал себя, мысленно спрашивая каждого из незнакомцев: «А ты голосовал за меня?!» Окунь естественно был здесь неспроста, – занимался популяризацией своего товара.

В раздевалке все снимали свою одежду и облачались в тоги на манер римских граждан. Я тоже, как и все присутствующие, обёрнулся в простыню, на ногах у меня были одноразовые тапочки. Всю электронику, а также часы надлежало оставлять в специальном ящике, которым заведовал всё тот же Окунь.

Пока мы здесь сидели и обменивались интересными историями, приходили ещё люди и, коротко здороваясь, уходили в раздевалку, но оттуда не возвращались. Один из новоприбывших мужчин был в синей прокурорской униформе. «С работы», – решил я.

– Сколько времени? – спросил Шуба и взял запястье Окуня, чтобы посмотреть на его часы.

– Десять минут одиннадцатого, – ответил Окунь.

– Пошли что-ли? – сказал один из мужчин, беря за руку свою «римлянку».

Стальский махнул мне рукой.

«Нет, нет, нннет…» – внутренне сопротивлялся я, когда шёл за Глебом, с трудом сопротивляясь желанию держаться за его покрывало, как новорождённый слоник держится за хвост мамы-слонихи.

*****

Настал момент, когда мне пришлось войти в следующее после раздевалки помещение. Если отбросить некоторые нюансы, то само место священнодействия являлось сауной, – с парной, душами, бассейном и джакузи. Из этого – главного – помещения была ещё одна дверь из матового стекла, за которой виднелся свет. «Римские граждане» в количестве двадцати, двадцати трёх человек ходили и по-дружески общались между собой. Я бродил около бассейна и, когда встречался с кем-то взглядом, вежливо здоровался. «Привет», – отвечали мне. Вот кто-то из мужчин, заходя в одну из душевых ниш, скинул с себя тогу, и я перевёл взгляд на дверь.

Всю свою жизнь я шёл по пути преодоления всяческих комплексов и думал, что чего-то достиг на этом пути, и вот сейчас я стою посредине (всего-то навсего) свингер-пати и сгораю от стыда.

Количество обнажённых частей тела увеличивалось с каждым мгновением. Более не поднимая глаза, я двинулся в направлении выхода и врезался лбом в грудь огромного голого мужика.

– Извините, – высоким голосом сказал я и попытался обойти препятствие.

– А! Это ты новенький?! – громогласно воскликнул он, почёсывая свои, с позволения сказать, муди.

Я представил его член у себя на воротнике и похолодел от ужаса.

– Да, – пискнул я.

– Давай, не тушуйся, – хлопнув меня по плечу, сказал он и пошлёпал в сторону бассейна.

Убедившись, что мой собеседник удаляется, я развернулся на сто восемьдесят градусов и… врезался в ещё более монструозного мужика. Их – таких больших – было всего двое, не считая Стальского и Шубы, но и этого казалось много. Их «дубины» надо было регистрировать, как оружие. К счастью, этот второй был в простыне.

– Ого! Вадим-LaCritica! – сказал этот дядя. – А мы тебя давно ждём в наших дружных рядах. Пойдём-ка, я тебя кое с кем познакомлю.

– Надеюсь не с вашей писькой? – грустно пошутил я.